Тщеславие

Однако он думал о странностях собственного поведения. После второй встречи с человеком с папкой он решил сменить и эту "Правду"... - Он же дал себе слово - как нашел типаж или что-то необычное - поехали дальше. Сергей усмехнулся: "Что-то я вроде Чичикова наоборот. Только тот собирал мертвые души, а я - живые. Да живые ли они? Ведут растительный образ жизни. Не тряхнуло их как следует. И гордятся тем, что они - журналисты. Почти все мечтают написать по роману или хотя бы по повести. Да, отметил он про себя зло. Все это мы уже проходили. Только его крыша была выше и он сильнее грохнулся, Маяковский, понимаете ли, периода развитого строительства коммунизма и формирования новой общности - советского народа. Он увидел здесь эту самую общность. Соединится в ножах мешают русские армейские части.

Да, надо уезжать. Хотя с элениумом ему помогла Алла (она сообщила ему в первую же ночь, что выбрала этот город потому, что здесь работает старшая сестра, которую после окончания техникума направили в местную аптеку. Через восемь лет сестра стала там главной начальницей. Но и элениумом, с двумя таблетками, та комната постоянно тревожила его. Ему даже днем не хотелось заходить в нее. Нет, надо уезжать. И вариант подвернулся сам собой. Была уже осень и один из сотрудников пригласил Сергея на охоту. Его тоже можно было бы записать в чудики редакции из-за верности охоте; как Ромео с Джульеттой. Петя (так звали сотрудника) предложил оружие на выбор. Дома у него висело целых три двустволки, одна ижевская и две - тульских, особой гордостью были нарезные: "Олень" и "Белка". Петя с гордостью показывал ему ружья и предложил на выбор любое. Сергей, чтобы не смущать хозяина, выбрал одну из "тулок", хотя ему очень хотелось попробовать бой "Оленя".

Автобус довез их почти до самого Чакан-Куля - небольшого озаренного достаточно далеко от дороги - шли они километров шесть-семь. Озеро стояло в камышах, в него впадало несколько ручейков, видимо, ровно столько, чтобы поддерживать водный баланс. Они договорились с Петей, где встретятся и разошлись. Примерно через час хоть бы Сергей услыхал шум. Осмотрелся. Оказалось, это был еще один охотник. Сергей подошел и негромко поздоровался, назвал себя. В ответ услышал простое: Коля. Они шли минут пятнадцать вдоль озера, пока не увидели стаю уток. Стреляли почти одновременно, но кто попал - было неизвестно. Но три утки остались на воде. Коля посмотрел на Сергей: "Ты - тоже без собаки? Да. И до лодки далеко...". Сергея потом поймет смысл этих слов. Он потрогал воду рукой - не меньше восемнадцати. Он плавал и холоднее. Начал раздеваться. "Ты что, Сергей! Утонешь же! Вода - холодная!! - переживания Николая были серьезными. Сергей ответил: "Не переживай! До уток - всего метров пятьдесят. Считай - что я - охотничья собака". И пригнул в воду. И только когда Коля увидел, что Сергей плывет не саженками, а нормальным вольным стилем, причем быстро и уверенно, он понял, что этот человек - спортсмен и хорошо тренирован. Назад Сергей плыл медленней, держа в руках уток. Он все время словно подныривал и быстро работал ногами, чем тоже удивил Николая. "Ты что, спортсмен?", - спросил он Сергея, хотя по возрасту Сергей уже не мог быть спортсменом. "Нет, скорее - Джеймс Бонд. Не увядающий разведчик". Посмеялись. Разожгли неподалеку костерок. Сергей сказал, что у него здесь есть напарник. "Да и у меня есть", - ответил Коля. - Вон там, за деревьями, стоит мой "газон. Там - шофер". - "Так ты - из начальников?", - смело спросил Сергей, давно не боявшейся никаких чиновников. - "Ну, как тебе сказать... Я - редактор местной газеты. Вот и гадай - начальник или нет". И - засмеялся. Так Сергей узнал, что он познакомился с Николаем Федоровым - самым прогрессивным, как считалось редактором областной газеты в регионе. Федоров оказался совсем простым мужиком, либеральных взглядов, которые он, как можно было понять, вынес из шестидесятых годов. Потом их появление наивных романтиков назову почему-то шестидесятниками, хотя все они были, по выражению поэта, "детьми XX съезда партии". Это хорошо было видно и потому, как просто и не деланно по товарищески он разговаривал со своим водителем Юрой, который уже успел наловить рыбы, поставив бредень на перекате одной из крошечных речушек, впадавших в озеро. Рыбы было очень много и ясно было, что большую часть ее повезут домой. Федоров попросил Сергея сходить за своим напарником, и к их общему изумлению, у того оказалось целых пять уток. Решили сброситься - двух уток презентовал спутник Сергея - одну они с Федоровым. Конечно, у Федорова оказалась в машине бутылка водки. Но у Пети оказался напиток попрактичнее: бутылка чистого спирта. Они славно посидели у костра, поели птичьего шашлыка, ухи и запеченной в станиолевой бумаге в золе рыба. Из рюкзаков и машины достали только хлеб, посуду да помидоры с огурцами - в этих краях в октябре этого добра было еще с избытком не только на рынках, но и в колхозных магазинах. Если бы кто-нибудь из посторонних подошел к ним, он ни в жизнь не догадался бы, что в компании все - далеко не ровня, - так тут было все демократично и прогрессивно. Сергей и Федоров понравились друг другу. Федоров предложил ему место в редакции, спросил, партийный он и узнав, что нет, поинтересовался, почему. Сергей объяснил: "Все было как-то недосуг. Носило по земле и службам, а теперь вроде и поздно - почти сорок пять. Но тем не менее Федоров пообещал подумать и о его партийности, если, конечно, ему понравится в их газете.

И газета действительно оказалась замечательной: ребята были смелыми и настырными. Они не боялись затронуть в своей критике даже председателей колхозов. Сергей очень скоро узнал подоплеку смелости и почему на газету нет гонений: оказалось, что сват редактора - начальник облпотребсоюза, а его двоюродный брат - второй секретарь обкома. Русский. Призванный бдить за местными кадрами, а заодно - за развитием критики и самокритики на местах, хотя формально этим могли заниматься только сам первый и с его подачи секретарь по идеологии. Сергея все это не удивляло: он уже видел много разных партийно-хозяйственных связок, партийно-торговых и других, а однажды по ошибке еще в столице переспал с любовницей первого секретаря. Он был у нее только раз - узнав от музыкантши (познакомился на концерте в филармонии), что "все это ей устроил" и она назвала имя первого, окидывая рукой квартиру, что находилась прямо рядом с ЦК, мебель не из магазина, кровать, на которой можно было спать хоть вдоль, хоть поперек. Он прямо ей сказал, что больше не придет. Слухи разносятся быстро и он не боялся первого: из партии жене исключит, - но знал - перекроют весь кислород и не дадут работать нигде. А тут была квартира. Но не это главное: уже два года, как лежал на кладбище отец, к которому, при всех сложностях отношений, разводе с матерью у него была какая-то внутренняя мистическая привязанность. Он даже договорился с мачехой поставить вместе памятник, причем, Сергей, возьмет на себя все оргхлопоты. Но институт, где работал отец, сам и на свои деньги поставил (разумеется, согласовав и с ним, Сергеем, и с прилетевшей сестрой и с мачехой проект. Он был строг и изящен. Чертили свои, институтские макетчики).