Не дать воде пролиться из опрокинутого кувшина

(75) Не беседа ли с Мусой подвигла Мухаммеда сказать человеку, пожелавшему с собой покончить: "Запретно верующему убивать себя из-за чего бы то ни было!"

Что ж, Мухаммед во плоти земного бытия явлен Мусе, наделённый и небесной жизнью, а потому и гость он, и хозяин. - Но явлен - и уйду! - И воротишься, чтобы дожить земную жизнь? Уж пройдена она!

Новость для мекканцев, что небо - твердь?

- О Боге твоём довольно мы слыхали, поведай о Мусе,

коль явлен нам твой лик!

- Муса... он смугл, и волосы кудрявы, высок и статен.

- Мы тоже можем, не повидав, обрисовать: голос точно гром,

глаза сверкают молнией, плечист, и копта, чтоб сородича

спасти, убил руки прикосновением.

- Раскаялся: "О Боже, мой тяжкий грех прости!" -сказал.

- И мы пытаемся!

- Убить?

- Тебя спасти от самого себя, убив в тебе другого!

86. Исчезнувшая могила

- ...и вызволил сородичей из плена фирауна. Шли и шли. Голодали, но напитал Бог небесный манной. "Надоела манна!" - кричали. Бог во множестве перепелов послал. Жажда мучила - посохом ударил по земле, родник забил, вода текла густая, сладкая. Но Богом спасённые сородичи тельца златого богом выбрали, скрижали бросил я, негодуя, пламени предал тельца, пало по моему велению - без крови, видишь, обойтись не удалось - сородичей три тыщи! Снова сорок дней и ночей не ел хлеба, воды не пил, вымаливал народа и свои грехи! Чтоб голод заглушить, припадал к земле, к животу подвязывал камень. Снова мне скрижали были явлены. - Неожиданно спросил: - Испытывал когда ты голод? Вдруг... Мухаммед испытал голод, ведь сюда живым явился, тотчас вспомнил, что не успел... - ему сестра оставила горсть ячменя! - Есть вещи поважнее, чем насытить брюхо! Сородичи закидали меня камнями: "Долой!.." Было искушение - ропот родился: "Куда ведёшь нас?!" Неверие и тоска. Тоска и страх. А с ним в обнимку - малодушие: "На гибель нас ведёшь!.." И в привычное возжелали вернуться: лучше рабство, но сытое, чем голод свободы! "Хотим мы к фирауну!" - кричали. Сорок лет по пустыне аравийской водил их, чтоб ни один не знал, не помнил, что значит быть рабом. Снова возроптали: "Хотим на Бога взглянуть!" И наказаны за дерзость! Змей ядовитых наслал на них Бог! Вновь тысячи погибли, убиты и повешены, но как иначе образумить?!

- Речь твоя гладка, Мухаммед, заслушались тебя!

- Речь Мусы!

- Ну да, язык развязан!

- Так слушайте, что дальше! Привёл в обетованную

землю племя, где реки точно молоко, а берега медовые!

- Ах да: ведь чувство сытости не испытал ни разу!

- Спросить о чём-то, чувствую, желаешь. - Ты прав. Будто однажды, доведённый до отчаяния делами сородичей, ты воскликнул: "Сокрытый от взоров всех, прости меня, что, оглядываясь в хаосе быстротекущих дней в прошлое, которого, казалось бы, и не было, пытаясь заглянуть в будущее, которое - небытие, обуреваем порой сомнениями в Твоём существовании, задаюсь, не находя ответа, греховным вопросом: А есть ли Ты, Вседержитель?"

- То Джебраил придумал, чтоб гнев Бога ко мне вызвать!

... За горизонтом открылась Мусе тонкая полоска, похожая на гладь темнеющей воды: конечное пристанище? Но... - был миг сомнения! Короче мига, чем успеют ресницы, сойдясь, открыться! И уловил Бог! Хотя, пока Он улавливал, ушло, исчезло сомнение! В вере твёрд как никогда: вот она, обетованная, всего шаг - и ступишь на неё!.. Вдруг слышит Бога: "Дам тебе её увидеть глазами земными! Но в неё не войдешь, ступить не суждено!" Не успел, достигнув с путниками Моафских гор, вглядеться в долину перед ним - о миг сомнения, который был, пришла смерть. Похоронили Мусу - и могила исчезла. У подножия спросили: "Где могила?" - "На вершине!" На гору взобрались, а там сказали: "В долине ищите!" Одни остались на вершине, другие спустились; верхние видели могилу наверху, а нижние - внизу. Тайна могилы Мусы: ни в долине, ни на вершине.

87. Ангел слёз

- Наслышаны о небесах немало, не пора ль спуститься?!

- А может быть, не возвращаться вовсе?

- Пусть про новые небеса расскажет! Ангел слёз?! Но отчего

он плачет?

- Грехи оплакивает ваши!

- А плачущий Муса?

Вдруг точно вопль из груди Мусы:

- О, как тяжка твоя доля! И отчего Бог - слышит ли меня, хочу, чтоб услыхал! - на муки обрекает Он тебя?! Не ясно ли Ему, что неисправима природа человека? - И Муса неожиданно для Мухаммеда... - да, он плакал!

- О пророк, куда текут твои слёзы, в какой океан неба или земли?

- Мне жаль тебя! Людей увещать, чтоб шли путём Бога!

- Но только ль обо мне ты слёзы льешь?!

(76) Неужто, - поздняя, судя по яркости чернил, запись, - имеются в виду (пророкам ведь известно) горести, грозящие евреям?

- Да, путь оплакиваю твой! - Могу ли разве не пройти предназначенный мне путь?

- Довольно и того, что мы тебя признали!

- Богом призван я!

- Вот и узнаешь, допущен если будешь лицезреть, - усмехнулся сквозь слёзы, - про молитвы: сколько быть на дню, за тем ведь сюда явился?.. Ах да: твоё сиротство! Сравнима разве твоя участь с моей?! - Божья то воля! Им избраны вы, народ Израиля, и те, кто следом за Исой пошёл, Ему родные. А мы?! Кто мы Ему?

- Ждёшь от меня ответа?

- Но ведом ли тебе?

- Он вас через тебя к Себе приблизит.

- Милость велика Его!

- За то ли Его благодарить, что возвысил нас до иудеев?

- Бога любовь ко всем без исключенья чадам!

- Не верим!

... Мухаммед ещё в Мекке, но уже давно в Йатрибе.

- Слышу ваши голоса, сородичи мои!

- ...Тебя я буду ждать! - сказал Муса Мухаммеду, чтоб, от Бога возвращаясь, непременно навестил его! Ждать после или ждать теперь?

88.

Свиток назван Небо пятое, под заголовком - три арабские буквы: Мим, подобная сгустку чёрного сока, будто капнул с кончика пера, Те, схожая с ладьёй, а над нею - точечка, которую издали можно принять, если развито воображение, за голову одинокого гребца, Нун, точно ковш, или чаша, - и да помолимся за учителей, научивших нас держать калам. Долго не удавалось слово из м + т + н, сложилось, когда в одной из папок Ибн Гасанa обнаружилась тюркская запись*.

______________

* Мтн, или арабское матн, означает текст, Матенадаран переводится как Книгохранилище.

(77) Свиток, относящийся, как уяснилось, к пророку Исе, был обнаружен во время экспедиции в честь спасения Нуха у горы Агрыдаг [название горы Арарат]. О, как я жаждал попасть в Книгохранилище, зная, что каждому достаётся то, что намеревался обрести, - искомое! Но дело должно быть совершено, чтобы судить о намерении: нет дела - не узнаешь о намерении. А удалось попасть потому, что нанялся к европейцам в переводчики с восточных языков, числясь Ибн Гасаном, представляясь порой как Пургасан: известно, что не каждому открыт туда доступ, тем более с именем оглу.

Одна рукопись, вторая... - зря, думал, столько динаров уплатил за листки с латинскими буквами, крепко зашнурованы, но подумал, что пергамент добротный, употреблю для важных записей или продам. Вдруг в косых лучах солнца разглядел на листе скрытые контуры ангельских крыльев: три + три! Аллегория первейшей формулы мусульманской Бисмилла'. Бизанец-алхимик обнаружил запрятанный текст, прежде велев употребить старание к сохранению содержания текста, которое собираюсь стереть, - библейские отрывки о сотворении мира, происхождении дьявола по рассказам некоего великого учителя [тут же вставка некоего Джб (Джебраил?): Выявлено, что в полном виде перевод хранится в Вольфенбюттельской библиотеке. Ибн Гасан тут же отмечает: "На сей раз неведомый комментатор оставил свой след!"]. Бизанец осудил лжеалхимиков, которые-де соскабливают текст ножом или пемзой, и с помощью молочного цвета раствора выявил смытый арабский текст; первичный не исчез бесследно, хотя изменился внешний вид пергамента, мясная сторона чуть пожелтела. Текст потряс: о пророке Исе!* Пришлось немало провести дней, которые потянули месяцы, чтоб выстроить некое подобие связности, к тому же текст вскоре стал непрочитываемым, покрылся пятнами**.