Блуждающий лифт, или Больные Связи

Несчастный Икар,сжигаемый больше собственной гордыней,нежели Солнцем,падал на землю.Отец его,искусник Дедал, видя это, молился Зевсу и уже клялся зарыть свои крылья в землю.В последние секунды своей жизни Икар думал,как же она всё-таки была прекрасна, эта жизнь.Чуда не произошло, и упав, он так разбился, что несчастный отец, которому всесильный бог отказал в такой ничтожной малости - всего-то навсего, спасти жизнь юного несмышлёныша,который только начинал жить,ведь для бога это пустяк,старик Дедал долго собирал по кровинке останки сына, чтобы на погребальном костре сгорело хоть что-нибудь, помимо дров.А потом он тщательно разбил свои крылья и зарыл в землю то, что от них осталось.А зря, ведь человек всегда хотел летать,пусть даже во сне или в мечтах.Не подумайте только, что это вступление к истории авиации.Нет,это лишь то, о чём я тогда подумал в Лифте, прежде чем он выбросил меня на теперь уже хорошо известный мне пустырь, чётко посередине между Домом Покоя и Домом Одиночества.Уж не знаю, почему тогда мне взбрёл в голову этот древний миф.Прибыв на место, я осмотрелся.Пустырь оказался обширен, и сильно захламлён строительным мусором.Кирпичный бой, битые стёкла,битые плиты с торчащей коварно во все стороны арматурой, просто арматура, которая здесь,кажется, росла прямо из-под земли и пустила глубокие корни...Только справа, в том маленьком уютном уголке, где располагался Дом Покоя с садом и огородом, росли берёзы, акациии и даже один эвкалипт пятидесятиметровой высоты.Гораздо позже, когда я поселился в Доме Покоя, я не поленился измерить его высоту. От корней до макушки в нём оказалось ровнёхонько пятьдесят метров.В левом углу угрюмо воздвиглась двадцатиэтажная свежевыстроенная кирпичная башня Дома Одиночества. Как и полагается урбанизованному москвичу конца двадцатого века, я выбрал башню.Совершенно напрасно, как выяснилось позже.Но всякий опыт - это всё-таки опыт, и сейчас я уже привык ни о чём не жалеть.Половина окон башни,преимущественно на нижних этажах,зияли мёртвой пустотой. На двух или трёх балконах, однако,сушилось бельё.Из людей вокруг никого видно не было, кошек и собак, впрочем, тоже не наблюдалось.Е динственный подъезд башни выглядел так, словно ОМОН использовал его как тренажёр при репетиции осовобождения заложников.Обойдя вокруг здания, я тоже ничего нового не открыл.И тогда я в него вошёл. Тогда ещё незнакомой могильной сыростью и глобальным запустением повеяло сразу же, как только я переступил порог.В доме оказалось четыре лифта и три лестничных клетки. Слишком свежи ещё были впечатления от последней поездки на лифте, поэтому, опасаясь новых состязаний с гравитацией, я пошёл по крайней правой лестнице.(Как оказалось потом, опасался я не напрасно - в этом доме все лифты были блуждающими). Выходов на этажи с лестницы не было, что меня удивило, а где-то между седьмым и восьмым этажом она упиралась в глухую стену.Функциональное значение этой лестницы осмыслению упрямо не поддавалось.Пожав плечами, я спустился вниз и начал восхождение по средней лестнице. До самого двадцатого этажа она тоже была абсолютно глухой, зато на двадцатом этаже в холле, куда меня вывела лестница,имелся вход на правую и никакого намёка на левую лестницу!В этот же холл выходили двери двадцати квартир, а там, где,по моим расчётам, должна была быть левая лестница, стоял массивный дубовый стол, за которым спал консьерж странноватого вида. Около каждой двери как-то непристойно розовели кнопки звонков и висели таблички с именами и фамилиями жильцов.От нечего делать я стал изучать их, надеясь, впрочем, что кто-нибудь из обитающих здесь граждан сжалится над заблудившимся путником и накормит его - то есть меня - обедом.После третьей таблички меня прошиб холодный пот.Судите сами - вот лишь часть этих имён:

Гамлет, Сенека, сэр Исаак Ньютон,Иоганн Себастьян Бах,маркиз де Сад, некий Эдди Гитлер и его сосед дядя Ося Джугашвили,затем Чарльз Спенсер Чаплин, Элвис Пресли, Карл Маркс, и, разумеется,Наполеон Бонапарт." Дурдом."- подумал я.Последняя табличка меня доконала.Она гласила:

"Кацман и Пейсахович,весёлые братья-разбойники".Согласитесь,условия для сдвига крыши более чем благодатные.Тем не менее, подумав минутку, я решительно позвонил в дверь разбойничьего логова.Стучаться к остальным обитателям двадцатого этажа мне,почему-то, не хотелось.Спустя минуту за дверью послышались шаркающие шаги и старческий дрожащий голос пробормотал что-то типа "сейчас, сейчас, погодь, уже иду".Заскрежетал замок.Он всё скрежетал и лязгал, но дверь не открывалась.Старческий голос смачно выругался.Наконец, дверь открылась и моему взору предстала замшелая старушка в половину моего роста.

- Ты каков будешь?- поинтересовалась она.

- Таков, каков есть.- вежливо ответил я.

- Еврей? - подозрительно шмыгнула носом бабушка.

- Нет,половец,- нагло соврал я. От бабки премерзко воняло, и это весьма раздражало.

- Всё равно еврей,- равнодушно сказала бабка.- Моих жидов дома нет.- и она нарочито громко захлопнула дверь.Консьерж проснулся и дико вытаращился на меня.

- А ты ещё кто?!- заорал он.

- Изя Рабинович, зашёл вот к Кацману на рюмку водки, а его дома нет спорол я совершеннюйшую чушь.

- Ты, жидовская морда, марш вниз и боле ни шагу сюды! Шоб ты, собака, лучше меня понял, вот кнопка, а вот я её нажимаю, и давай .... отсюда через три минуты от тебя костей не останется!

Я не знал, блефует он, или же через три минуты действительно разразится катастрофа и все известные огненные ангелы приземлятся на двадцатом этаже этого странного строения.Метнувшись к ближайшему лифту, нажал кнопку вызова.Сразу же открылись двери.Кабина была на месте.Я ткнул кнопку наугад, двери закрылись и Блуждающий чёртов Лифт с ужасной скоростью доставил меня на балкон, где я и был выдворен из теперь спасительного лифта путём выкидывания. И тут же Лифт исчез.Взгляду моему открылся длинный коридор, вроде бы без дверей, и толпа юных головорезов, вооружённых дубьём,цепями и даже пистолетами.Кое у кого в руках блестели ножи.Перспектива у меня была не из весёлых.Чуть раньше я обратил внимание, что мой балкон находится на высоте примерно десятого этажа, так что вниз лучше не прыгать.Обречённо улыбнувшись, я вышел навстречу облаве.Не добегая метров десяти, они как-то слишком резко остановились.По традиции, вперёд вышел один из них и, криво улыбаясь,процедил:

- Слышь, чувак, зря ты зашёл в этот дом.Здесь ты ошибся.

Сверхъестественным каким-то зрением я заметил справа проём, и, не раздумывая, бросился туда. Это оказалась лестница, и я ломанулся по ней вниз. Сзади грохотали башмаки преследователей.Я пробежал пролётов десять, когда увидел всю тщетность моей попытки к бегству: эта лестница тоже кончалась тупиком.Я остановился, меня настигли, повалили, стали бить, приговаривая: "Не туда ты, сука, зашёл". Я успел получить немалую дозу тумаков, когда сверху прозвучал резкий окрик по-немецки. Моих мучителей как ветром сдуло. С большим трудом я поднял голову и посмотрел наверх.На лестничной площадке стоял Карл Маркс. Сочуственно кивнув, он сказал ещё что-то, но, так как я не знаю немецкого, я его не понял. Он ушёл. Собрав себя по косточкам, я поплёлся на поиски выхода из этого дома, оставаться в котором мне больше не хотелось.Я поднялся до того коридора, с которого началась погоня.Он оказался лабиринтом. Другого пути мне не предлагалось.И я поплёлся по лабиринту, кляня свою глупость, Дедала и ту развратную женщину, из-за которой первый авиаконструктор изобрёл такую гадость,как лабиринт.Через два часа, заблудившись окончательно, я набрёл на каморку, в которой стоял ящик тушёнки. Так же наличествовал кран с капающей из него водой, примитивный унитаз и топчан.На топчане лежали две книги : " Идиот" Достоевского и "Что делать?" Чернышевского. Словно некто предвидел, что я буду нуждаться в пище, отдыхе и нехитрых удобствах и приготовил мне хоть какой-то приятный сюрприз. Но сюрприз оказался не из приятных - стоило мне войти, как невесть откуда возникшая решётка перекрыла мне путь обратно.Я попал в плен.