Викинг (не вычитано!)

Нос катера, вырастая в темноте, с треском боднул корму лодки, Альгиса резко качнуло к одному борту, Сигиту - к другому, и холодная вода хлынула на них.

Альгис сдавленно вскрикнул, словно от удушья, и проснулся. Синий покойницкий свет, лившийся сверху из лампиона, неясно озарял купе вагона. Вагон содрагался, покачивался, набирая скорость, и за скованным инеем окном уносились назад огни какого-то города. С бьющимся сердцем, все еще не совсем веря, что он в поезде и едет домой, а остальное: и побег с Сигитой, и Крым, и их гибель в море - лишь только сон, кошмарный, чудовищный сон, Альгис тупо смотрел на спящего соседа - каунасского милиционера Даусу, на покачивающиеся на полу голенища его яловых сапог с торчащими оттуда несвежими портянками и понемногу, словно остывая после быстрого, на последнем дыхании, бега, стал приходить в себя.

По всему телу, до кончиков пальцев, потекло, затопляя, сладкое чувство избавления, биологической неконтролируемой радости, и он понял, что спать уже больше не сможет. И лежать не хотелось. Возникла потребность в движении, в общении с кем-нибудь, чтоб дать выход бурно накоплявшейся в нем радости жизни, всегда вспыхивающей в человеке после пережигой смертельной опасности.

Он сбросил одеяло и сел на постели. На верхней полке, напротив, покачивался у самого края затылок Сигиты, и несколько колечек ее спутанных волос свешивались вниз. Она спала и Альгис был рад этому. Ему почему-то не хотелось сейчас видеть ее глаза, было как-то неловко, будто он своей радостью предал

ее.

Гайдялис закряхтел над ним и свесил вниз склоко-ченную голову с припухшим от сна лицом.

- Не спите?

Альгис показал головой и приложил палец к губам, призывая его говорить потише, чтоб не разбудить остальных.

- А мне показалось, кто-то кричал, - перешел на хриплый шепот Гайдялис, еще ниже свешивая голову. - Значит, все в порядке? Никаких происшествий?

- Никаких.

- Тогда перекурим это дело.

Гайдялис, покряхтывая, слез вниз в своих голубых несвежих кальсонах и, не спросив разрешения, сел рядом на постель Альгиса и стал натягивать на себя темно-синее милицейское галифе. В коридор он вышел босиком, в одном галифе, даже не надев рубашки. Альгис последовал за ним, одевшись почти полностью. Лишь без галстука и пиджака.

Длинный коридор покачивал занавесками на окнах, освещенный лишь двумя плафонами, остальные были погашены. И от этого было по-домашнему уютно, и сигарета показалась Альгису вкусной, хоть он не любил курить натощак и обычно ощущал тогда горечь во рту. Он уже почти совсем успокоился и стоял рядом с Гайдялисом у окна, попыхивая в два дымка, уставившись в непроницаемую,без огонька, ночную муть.

Коридор вагона с ковровой дорожкой и блеском никеля на дверях и окнах был наполнен дремотным теплом. Мимо них прошла проводница, с недоумением покосившись на двух полуночников, и Альгис спросил ее, не Минск ли был тот гopoд, который они только

что проехали.

- Какой Минск? - засмеялась проводница. - проспали вы все. Скоро Вильнюс. Вам уж ложиться не

стоит.

И пошла к себе в служебное купе.

Гайдялис встревожился.

- Хорошо, что напомнила. У вас билет до Вильнюса, а надо продлить его до Каунаса. А то в Вильнюсе продадут ваше место. Пойду к ней, попрошу не трогать ваше место до самого Каунаса.

Он подтянул галифе и ушел в служебное купе. Альгис остался один в коридоре. Он вдруг ощутил раздражение оттого, что этот милиционер уже распоряжается им, решает за него. А впрочем, ведь Альгис решил вступиться за Сигиту, поехать с ними для этого в Каунас по своей воле. И еще совсем недавно, до того, как уснул, испытывал такое волнение и подъем как перед боем. Что же теперь изменилось? Ах, этот сон? Но ведь это несерьезный повод для плохого настроения.

Милиционер вышел из служебного купе и уже издали фамильярно подмигнул Альгису.

- Полный порядок. Ваше место в купе сохраняется до Каунаса. Так что можно спокойно идти досыпать.

- Вы идите, а я здесь побуду, - сказал Альгис.

- Что? Беспокоитесь?

- Да нет...

- Ложитесь спать. Чтобы завтра свежим быть. Вам же к начальству идти. А ее, Сигиту, мы со станции

ко мне домой повезем. Нельзя ее в милицию. Девка шальная,беды наделает. Лучше у меня побудет, вроде как в гостях. Дочка ей сверстница. И будем вас ждать. Вроде, как избавителя...

Он рассмеялся и опять подмигнул, запанибрата, как своему сообщнику, и Альгису это было неприятно.

- Так-то, товарищ Пожера, судьба человека в ваших руках. Большая сила у вас, даже завидно. - И вдруг, спохватившись, посерьезнел. - А что, если первого секретаря в городе нет? В отпуске или командировке... Совсем не подумал... А? Вы же с прокурором не знакомы?

- Нет. Но, надеюсь, он знает меня. - Альгису хотелось, чтоб Гайдялис ушел, и уже начинал злиться. - Конечно, я не так всесилен, как вам кажется.

- Нет, постойте, постойте, - встревожился милиционер. - Надо заранее все обдумать, подготовиться. Значит, если первого секретаря в городе нет, вам без него с прокурором не сладить. И девке нашей конец. Упекут в лагерь за милую душу. И там ей - крышка. Руки наложит. Это уж точно. Кого еще из начальства вы знаете в Каунасе?

- Это что? Допрос? - раздраженно усмехнулся Альгис. - Идите спать. Если не будет первого секретаря, найдем второго, или третьего, по пропаганде... У меня достаточно влияния, чтоб утрясти это дело. Идите, отдыхайте...

- Ну что ж, можно и отдохнуть, раз вы обещаете. Что нас касается, мы сделаем. Только бы у вас все удачно получилось. [

Он ушел в купе, не закрыв двери, и Альгис краем глаза видел, как он снимал галифе, потом взбирался на верхнюю полку, повертелся там, под одеялом, устраиваясь, и затих.

Альгис откинул боковое сиденье у окна и присел. Он был один во всем коридоре и ничто сейчас не отвлекало.

- Действительно, я, кажется, влипаю в неприятную историю, - размышлял он, закуривая вторую сигарету. - Ну, хорошо, мы приедем в Каунас. Уже будет позднее утро. Рабочий день начнется. Поеду в горком. Если нет первого секретаря, а это может случиться, вся проблема принимает официальный ха

рактер. - С первым они на короткой ноге. Стоит его попросить, и он все утрясет. Тут же, не выходя их кабинета. Одним звонком по телефону. Первый даже не станет спрашивать, зачем это Альгису все понадобилось. Посмеется, потащит домой к себе, и вечером они крепко выпьют, и сам отвезет его на вокзал, к ночному поезду.