Том 9. Наброски, конспекты, планы

Благородные чувствовали всю опасность своего положения. В продолжение полустолетия они беспрестанно покушались произвести некоторые перемены в законах, но трудно было тронуть их неприятеля, гордого торжеством. Но к концу трех лет Иоанн della Bella был изгнан неблагодарностью флорентин<цев>. Древней фамилии были те, кои отличились в ссоре Bianchi и Neri. Сильнее всех играл роль Корзо Donati, начальник последней партии, модель благородных возмутителей, непреклонных <и> честолюбивых, наполняющих италианские республики. Но законы постепенно приобретали более силы. Изгнания, преследовавшие древние фамилии, унизили их гордость. Возвысилась новая аристократия из фамилий, занимавших в продолжение двух или трех поколений новые места. Как в древнем Риме фамилии плебеян, достигши мест, делались патрициями и от старых разнились генеалогией, так и флорентинцы имели своих благородных плебеян (popolari grandi): Перуцци (Peruzzi), Риччи (Ricci), Альбици (Albizi), Медицис (Medicis). Но монополия мест оставалась за народом.

Эта вторая аристократия искала благосклонности народа, хищения законов были редки, но упрекали их правление внутренними и внешними погрешностями, они были обвинены даже в расхищении казны. Между старым дворянством и главными плебеянами была всегдашняя вражда. Для удержания благородных призывался иногда иностранный правитель с титлом капитана гвардии (della guardia), вводивший распоряжение уголовное почти неограниченное. Два раза (1336–1340) призывали Гавриила Агоббио (Gabriel d’Agobbio), и всякий раз его тиранство возмущало граждан.

Война против Пизы, довольно несчастная, заставила вручить власть похожему на Гавриила Вальтеру Бриенскому, герцогу афинскому, происходившему от тех франц<узских> крестоносцев, кои в предыдущем веке разделили Греческую империю, но отец его, будучи разбит, потерял княжество и жизнь, и титулярный герцог был просто искателем приключений при дворе французском. Он однако ж приобрел некоторую известность во Флоренции. Ему поручили начальство армии и высший суд. Герцог льстил обеим партиям, этим заставил помогать себе. Было предложено и решено в полном собрании всего народа вручить ему господствование пожизненно (1342). Этого еще никогда не было. Правда, Карл Анжуйский был в сем достоинстве на 10 лет, Роберт, король неаполит<анский>, на пять и герцог калабрийский, его сын, умер господином Флоренции. Они назывались приорами и подестатами, однако ж их власть, с клятвами не переменять постановлений, была всегда временною. Если бы Вальтер Бриенский имел ловкую политику Матфея Висконти, Кане де ла Скала, Флоренция погрязла бы, по примеру Мантуи и Вероны, в изменах и убийствах, но, к счастью, тиранство было недолго. Вальтер предался излишествам, налоги были значительно умножены и все доходы исчерпаны. Национальная честь была утрачена бесчестным трактатом с Пизою, государственные земли уменьшены возмущением и отложением многих городов. Строгие и частые наказания распространили страх во Флоренции. Фамилии благородные, которые при возвышении герцога уничтожили предписания правосудия, увидели себя зависимыми от каприза этого деспота. <Он наполнил> правительственные места подлыми творениями, низкими ремесленниками, ибо он продолжал льстить низшему классу. 10 месяцев протекло таким образом, когда три различные заговора, в которые вошла бо̀льшая часть благородных и главные плебеяне, составилось для освобождения. Герцог был охраняем корпусом многочисленной наемной кавалерии. В городах Италии революции делаются обыкновенно нечаянно, <улицы узки>, и так бывает легко их заградить, что если народ будет иметь время привести себя в оборонительное состояние, кавалерия не может действовать. С другой стороны корпус копьеносных латников мог рассеять бесчисленную толпу. Таким образом, когда принц или похититель хочет овладеть городом нечаянно, он должен пробежать город, т. е. галопировать по улицам с кавалерией, чтобы воспрепятствовать народу поставить преграды. Заговорщики были слишком быстры, город был загорожен во всем значении и, после недолгого сопротивления, герцог афинский отказался от должности.

С восстановлением свободы и законы должны были ожить. Но благородные, сильно споспешествовавшие освобождению страны, нашли жестокими прежние постановления законов. Большая часть богатых плебеян и епископ хотели уравномерить <представительство> в ровной пропорции. Но неблагодарная везде флорентийская чернь требовала сохранения закона изгнания. С своей стороны и благородные иные стали дурно трактовать низший класс. Улицы города сделались театром гражданской войны. После упорного сопротивления бо́льшая часть первых домов была разграблена и сожжена, и изгнание благородных было подтверждено новыми законами. Смягчено <оно> было только тем, что некоторые фамилии были выключены из списка благородных. 530 человек увидели себя возвышенными в ранг плебеян. Впоследствии во Флоренции произвольная перемена рангов сделалась обыкновенною для награждения или наказания, и часто, давая титла благородных, граждан, которых подозревали, лишали чрез это привилегий. Конституция тоже немного изменилась. Приоров вместо 6 сделалось 8 и вместо того, чтобы брать из каждого ремесла, <они> были избираемы из четырех кварталов города, и должно полагать, что и низшие ремесла допускались. Число gonfalonier’ов войск дошло до 16. Соединенные с верховн<ым> начальником и 12 (buonuomini), они образовали коллегию, где разбирались все предложения прежде представления совету на законное утверждение. Но это предложение принимало рождение только в присутствии собрания из гонфалоньера юстиции и 8 приоров. Наконец, независимо от обыкновенного кругообращения, существовал еще частный закон, называемый divieto, исключавший лучшие фамилии из публичных должностей. По этому закону два лица, носящие одно и то же имя, не могут быть призваны в одно и то же время к исполнению должностей, имя, раз вышедшее, уже не клалось в мешок, оттого гражданин был исключен на два года до возобновления баллотирования. Это возбудило неудовольствие первых фамилий. Они разделились заговорами от частной причины двух сильных домов Альбици и Риччи. Но до 1357, можно сказать, Флоренция всё еще была спокойна.

Когда гвельфы, поддер<жанные> Карлом Анжу, владели правл<ением> респуб<лики>, имения джиб<елинов> были конфискованы; треть их была оставлена государству, другая треть <была назначена> пополнить потери гвельфов; остаток отдан новому обществу, составленному под именем партия гвельфа (parte guelfa). Это общество имело два совета, один из 14, другой из 16 членов. Три и впоследствии 4 капитана были избираемы баллотировкой каждые два месяца; сокровищница и печать общие. Это была маленькая республика внутри Флорентин<ской> республики. Первою обязанностью членов было бодрствовать за выгодами гвельфов и преследовать джибелинов подозрительных, что вверялось особому офицеру. Джибелины осмелились показаться в 1304, в эпоху поражения гвельфов белых, с которыми были соединены. Их конфискация почти уничтожила этот несчастный заговор. Но divieto и система лотерей отнимала у старых больших фамилий участие во влиянии и доставила некоторым джибелинам достойную должность. Это раздражило людей неспокойных против<ной> партии, как покушение на конституцию. С 1346 года общество гвельфов начало беспокоиться насчет иностранных ремесленников, вступавших в компании купцов и претендовавших на высшие места. Оно <вы>пустило закон, что не родившиеся во Флоренции не могут исполнять должности гражданские или судейские в городе и в земле флорентийской. Кроме того, оно издало закон, что все, которых предки были джибелины, <не могут занимать общественные должности>. Джибели<ни>зм предлог, настоящая причина: характер демократ<ического> правления с революции 1343, который поднял четыре низших искусства до уровня великих купцов Флоренции. Два капитана были всегда благородные, два плебеяне. Неизвестные продолжали достигать первых мест, и общество гвельфа рассуждало принять меры более строгие, нежели закон 1347 для влияния своей аристократии. Джибелины, допущенные к местам по новому закону, подвергались денежному большому штрафу. Если кто не извещал об их джибелинстве, был признаваем сам таковым. Против них явилась бездна недовольных, ибо джибели<ни>зм был предлог. Но Флоренция при всем том была в высшем блеске при этой олигархии.