Главный врач

25

В приемном покое на кушетке лежал не старый еще мужчина. Лицо бледное, глаза запавшие. Пульс частит. С трудом справляется сердце. Но тут не просто нехватка кислорода. Язык сухой, шершавый, как щетка. Значит, что-то неблагополучно с животом. Так и есть: напряжен, как доска, говорят в таких случаях медики.

- Когда заболели? - спросила Наталья.

От больного ответа не добилась. Попробовала узнать у молодой женщины, приехавшей с больным. Жена, как выяснилось.

- Всего один день, - ответила та. - Схапило раптом. Вчера еще был здоров.

"Всего один день", - мысленно повторила Наталья. Как все относительно. Людям кажется, что это совсем немного, а на самом деле... Присмотрелась внимательнее. На животе - круглый синяк. Как после банок, только куда больше.

- А это что? - спросила Наталья у женщины.

- Соседка посоветовала поставить горшок вместо банок.

Вот это уже совсем плохо! От такой банки не польза, а прямой вред. Но почему люди берутся за то, о чем не имеют и малейшего понятия? Да что теперь об этом говорить. Надо звонить районному хирургу.

Павла Павловича Линько нашла дома. "Острый живот, говорите?" - "Да, Пал Палыч. И сомнений никаких". Линько помедлил, а потом сказал: "Придется все-таки везти его к нам. Но как можно скорее". Машина была под боком, и Наталья сама повезла больного, введя ему перед этим лекарства.

Ошибки не было: Пал Палыч сразу определил прободение язвы желудка. Захлопотал об операции.

- Я могу вам помочь? - спросила Наталья.

- Нет. Каждый должен заниматься своим делом. Мои помощницы всегда наготове.

- Я все-таки обожду здесь.

Возвращалась под утро, уже зная, что операция прошла благополучно. Вылезла у больницы. Машину отпустила. Присела в своем кабинете на диван да и заснула. Спала, не просыпаясь, до начала рабочего дня. А когда же у сельского врача бывает ему конец? Центральная бухгалтерия требует, чтобы в табеле рабочего времени указывались начало и конец рабочего дня. Пишут, понятно, то, что требуется для бухгалтерии.

Не успела толком привести себя в порядок, как в коридоре послышался шум и в кабинет ввалилась ватага студентов. Впереди - Люда Каледа.

- Хоть бы позвонила, - обнимая ее, сказала Наталья.

- А зачем? У нас разговор был? Был. Кто просил приехать? Некая Титова. Или, может, уже не Титова? А? - тараторила Люда.

- Нет, фамилия прежняя.

- Смотри, Наталья! Женский век не то, что доброе вино в подвалах. Ну да об этом успеется. Сейчас о другом. Знакомься, пожалуйста.

Какие они молодые и какие все разные! Четыре девушки и четыре парня. Три девушки были в брюках-бананах. Курточки с нашитыми на плечах полосками в виде погон. Лишь одна из четырех девушек была в платье. Эта, видно, понимала толк в одежде. Платье не простое, а вязаное, плотно облегающее тело. Все верно: прятать такие формы в бесформенную одежду?! Да, будет теперь у кого перенимать последнюю моду. У молодых поречанок дело за этим не станет. Ну а парни? Все в не вышедших пока еще из моды джинсах с традиционными бляхами. Правда, прибавились широкие, почти во все бедро, накладные карманы. Не спереди, а с боков. Интересные ребята, особенно этот, белокурый. Впереди на футболке изображение дружинника в древнерусском шлеме. Внизу непонятная для Натальи надпись "гриди". На спине старославянская надпись "Полоцк". Как и у дружинника на футболке, у студента были такие же усы и курчавая борода. Когда знакомились и студент протягивал Наталье руку, девушка, стоявшая рядом, с явной тревогой посмотрела на своего студента-"гриди". "И чего она так встревожилась? - внутренне улыбнулась Наталья. - Неужели приревновала? Да мы же еще совсем не знаем друг друга". Женщины чутко улавливают опасность, когда сталкиваются с возможными соперницами. Они как птицы или животные, чувствующие наступление ненастья.

- Вы полочанин? - спросила парня Наталья.

- Полочанин.

- Из Полоцка?

- Из Полоцка.

- А что такое "гриди"?

- Молодший дружинник, как говорили в старину.

Удивила Наталью эта футболка и своей красочностью, и оригинальностью. Титова не раз видела на молодых парнях такие же футболки, но с дурацким подражанием всему иностранному "Adidas", "Lewys" и даже "Ney-Vork". А вот у этого Славы все русское. И что интересно, на эти надписи и рисунок обращают куда большее внимание, чем на все эти "адидасы". Вот что значит настоящая выдумка. Где только Слава все это мог сделать? Ну да удивляться не приходится. Он ведь архитектор, а значит, и художник. И нисколько не вычурными кажутся его русая борода и такие же усы. Даже не назовешь его "патлатиком", как называют многих длинноволосых, хотя волосы длинные и у него. Но зато какие волосы! Как у настоящего русского богатыря. Надень на него древнерусский шлем и кольчугу, и впрямь бы выглядел былинным русским богатырем. Не зря, ох не зря так ревниво поглядывает на него его подруга, смотрит, на кого он больше обращает внимание.

- Куда же вас поселить, мои дорогие? - захлопотала Наталья. - Ты, Люда, будешь жить у меня. А этими бравыми парнями и их подругами пусть занимается директор совхоза. - Наталья набрала номер телефона. - Виктор Сильвестрович? Приехали! Ну как кто? Они самые... Восемь человек и девятая моя Люда. Да? Хорошо... Все в порядке, сейчас будет машина, - сказала Наталья гостям.

Ждать пришлось долгонько. Да и то - договориться о размещении восьмерых человек не так-то просто. Когда машина со студентами ушла, Наталья, предупредив дежурный персонал, повела Люду к себе домой.

- Накормлю тебя свежими витаминами. Небось проголодалась?

- Да ты что? Думаешь, если мы выехали чуть свет, так даже и не позавтракали?

- По себе сужу. Я действительно еще не завтракала. И дома не ночевала.

- Не узнаю. Считала тебя девицей строгих правил, а тут... С чего бы это? Надоел монастырский устав?

- Да нет, ночь суматошная выдалась. Привезли больного с запущенным перитонитом. Пришлось в район ехать, ждать там - операция долгая. Вернулась, присела на диван и до вашего приезда проспала. Не раздеваясь.

- Ну, Наташка, работка у тебя...

- У нас у всех она одинаковая. Если, конечно, с совестью все в порядке.

- Слушай, - спохватилась Людмила. - Ты приезжала в Минск с девочкой. Она и сейчас у тебя?

- Да, считай, это моя дочь. У матери дела плохи.

- А как же быть? Я не захватила никаких подарков.

- Не беда. Она у нас не обижена. Поляки на этот счет говорят: цо задужо, то не здрово.

- Ладно, будем считать вопрос закрытым. Кстати, хочу тебя предупредить.

- Что еще?

- Ты будь с моими мальчиками поосторожнее.

- То есть?

- Ты видела, как на тебя смотрела Юлия?

- Подружка Славы?

- Да. Она смотрела на тебя ревнивыми глазами. А этот Слава может вскружить голову кому угодно. Я популярно излагаю?

- Можешь быть спокойна. У меня на этот счет есть отличное противоядие.

- Какое, если не секрет?

- Как-нибудь расскажу.

- Смотри, Наташка. Сохранить коллектив в твоих интересах. Развалится все полетит к чертям собачьим.

Что бы ты ни строил, это делается не на песке и не с кондачка. Все зависит от того, для чего объект нужен. Кто-кто, а Людмила Каледа это понимала. Чтобы не собирать группу дважды, она решила проектировать дворец и водолечебницу одновременно. Начать с дворца. Во-первых, он должен быть красивым. Но этого мало. Нужно еще, чтобы он отвечал своему назначению, то есть был удобным. Но и это, оказывается, не все. Может быть, главное - выбор места. И когда все собрались в конторе (а были тут кроме приезжих директор, парторг, председатель профкома, секретарь комитета комсомола совхоза и, конечно же, Наталья как инициатор всего дела), то первое, с чего начали разговор, был вопрос: где строить? Водолечебницу, понятно, рядом с больницей. А вот дворец... Тут мнения разошлись: каждый доказывал свое.

- Мы так будем переливать из пустого в порожнее до утра, - подал наконец голос Заневский. - Пусть Людмила Петровна внесет предложение, а мы его обсудим. В этих делах, как впрочем и в любых других, нужно, чтобы решали специалисты, а не любители вроде меня и наших совхозных вожаков. Думаю, они за это на меня не обидятся. Потому как разговор о деле.