Пьесы в прозе

Любовь.

Виновата. Другой раз специально для вас закачу.

Ревшин.

А как ты считаешь... Может быть, мне с ним поговорить по душам?

Любовь.

С кем это ты хочешь по душам?

Ревшин.

Да с Барбашиным. Может быть, если ему рассказать, что твое супружеское счастье не ахти какое...

Любовь.

Ты попробуй только -- по душам! Он тебе по ушам за это "по душам".

Ревшин.

Не сердись. Понимаешь, голая логика. Если он тогда покушался на вас из-за твоего счастья с мужем, то теперь у него пропала бы охота.

Любовь.

Особенно ввиду того, что у меня романчик, -- так, что ли? Скажи, скажи ему это, попробуй.

Ревшин.

Ну знаешь, я все-таки джентльмен... Но если бы он и узнал, ему было бы, поверь, наплевать. Это вообще в другом плане.

Любовь.

Попробуй, попробуй.

Ревшин.

Не сердись. Я только хотел лучше сделать. Ах, я расстроен!

Любовь.

Мне все совершенно, совершенно безразлично. Если бы вы все знали, до чего мне безразлично... А живет он где, все там же?

Ревшин.

Да, по-видимому. Ты меня сегодня не любишь.

Любовь.

Милый мой, я тебя никогда не любила. Никогда. Понял?

Ревшин.

Любзик, не говори так. Грех!

Любовь.

А ты вообще поговори погромче. Тогда будет совсем весело.

Ревшин.

Как будто дорогой Алеша не знает! Давно знает. И наплевать ему.

Любовь.

Что-то у тебя все много плюются. Нет, я сегодня решительно не способна на такие разговоры. Очень благодарю тебя, что ты так мило прибежал, с высунутым языком, рассказать, поделиться и все такое -- но, пожалуйста, теперь уходи.

Ревшин.

Да, я сейчас с ним уйду. Хочешь, я подожду его в столовой? Вероятно, он по телефону всю историю рассказывает сызнова.

Пауза.

Любзик, слезно прошу тебя, сиди дома сегодня. Если нужно что-нибудь, поручи мне. И Марфу надо предупредить, а то еще впустит.

Любовь.

А что ты полагаешь: он в гости придет? Мамочку мою поздравлять? Или что?

Ревшин.

Да нет, так, на всякий пожарный случай. Пока не выяснится.

Любовь.

Ты только ничего не выясняй.

Ревшин.

Вот тебе раз. Ты меня ставишь в невозможное положение.

Любовь.

Ничего, удовлетворись невозможным. Оно еще недолго продлится.

Ревшин.

Я бедный, я волосатый, я скучный. Скажи прямо, что я тебе приелся.

Любовь.

И скажу.

Ревшин.

А ты самое прелестное, странное, изящное существо на свете. Тебя задумал Чехов, выполнил Ростан и сыграла Дузе. Нет-нет-нет, дарованного счастья не берут назад. Слушай, хочешь, я Барбашина вызову на дуэль?

Любовь.

Перестань паясничать. Как это противно. Лучше поставь этот стол на место, -- все время натыкаюсь. Прибежал, запыхтел, взволновал несчастного Алешу... Зачем это нужно было? Добьет, убьет, перебьет... Что за чушь, в самом деле!

Ревшин.

Будем надеяться, что чушь.

Любовь.

А может быть, убьет, -- бог его знает...

Ревшин.

Видишь: ты сама допускаешь.

Любовь.

Ну, милый мой, мало ли что я допускаю. Я допускаю вещи, которые вам не снятся.

Трощейкин возвращается.

Трощейкин.

Все хорошо. Сговорился. Поехали: он нас ждет у себя дома.

Ревшин.

А вы долгонько беседовали.

Трощейкин.

О, я звонил еще в одно место. Кажется, удастся добыть немного денег. Люба, твоя сестра пришла: нужно ее и Антонину Павловну предупредить. Если достану, завтра же тронемся.

Ревшин.

Ну, я вижу, вы развили энергию... Может быть, зря, и Барбашин не так уж страшен; видите, даже в рифму.

Трощейкин.

Нет-нет, махнем куда-нибудь, а там будем соображать. Словом, все налаживается. Слушайте, я вызвал такси, пешком что-то не хочется. Поехали, поехали.

Ревшин.

Только я платить не буду.

Трощейкин.

Очень даже будете. Что вы ищете? Да вот она. Поехали. Ты, Люба, не волнуйся, я через десять минут буду дома.

Любовь.

Я спокойна. Вернешься жив.

Ревшин.

А вы сидите в светлице и будьте паинькой. Я еще днем забегу. Дайте лапочку.

Оба уходят направо, а слева неторопливо появляется Вера. Она тоже молода и миловидна, но мягче и ручнее сестры.

Вера.

Здравствуй. Что это происходит в доме?

Любовь.

А что?

Вера.

Не знаю. У Алеши какой-то бешеный вид. Они ушли?

Любовь.

Ушли.

Вера.

Мама на машинке стучит, как зайчик на барабане.

Пауза.

Опять дождь, гадость. Смотри, новые перчатки. Дешевенькие-дешевенькие.

Любовь.

У меня есть тоже обновка.

Вера.

А, это интересно.

Любовь.

Леонид вернулся.

Вера.

Здорово!

Любовь.

Его видели на нашем углу.

Вера.

Недаром мне вчера снился.

Любовь.

Оказывается, его из тюрьмы выпустили раньше срока.

Вера.

Странно все-таки: мне снилось, что кто-то его запер в платяной шкап, а когда стали отпирать и трясти, то он же прибежал с отмычкой, страшно озабоченный, и помогал, а когда наконец отперли, там просто висел фрак. Странно, правда?

Любовь.

Да. Алеша в панике.

Вера.

Ах, Любушка, вот так новость! А занятно было бы на него посмотреть. Помнишь, как он меня всегда дразнил, как я бесилась. А в общем, дико завидовала тебе. Любушка, не надо плакать! Все это обойдется. Я уверена, что он вас не убьет. Тюрьма не термос, в котором можно держать одну и ту же мысль без конца в горячем виде. Не плачь, моя миленькая.

Любовь.

Есть граница, до которой. Мои нервы выдерживают. Но она. Позади.

Вера.

Перестань, перестань. Ведь есть закон, есть полиция, есть, наконец, здравый смысл. Увидишь: побродит немножко, вздохнет и исчезнет.

Любовь.

Ах, да не в этом дело. Пускай он меня убьет, я была бы только рада. Дай мне какой-нибудь платочек. Ах, господи... Знаешь, я сегодня вспомнила моего маленького, -- как бы он играл этими мячами, -- а Алеша был так отвратителен, так страшен!

Вера.

Да, я знаю. Я бы на твоем месте давно развелась.

Любовь.

Пудра у тебя есть? Спасибо.

Вера.

Развелась бы, вышла за Ревшина и, вероятно, моментально развелась бы снова.

Любовь.

Когда он прибежал сегодня с фальшивым видом преданной собаки и рассказал, у меня перед глазами прямо вспыхнуло все, вся моя жизнь, и, как бумажка, сгорело. Шесть никому не нужных лет. Единственное счастье -- был ребенок, да и тот помер.