Сомов и другие

С е м и к о в. И под стихами приятно подписать: Се-ми-оков.

К и т а е в. А всё-таки как ловко ни играй на скрипке, - гармонь преобладает её.

С е м и к о в. Теперь стихи легко у меня текут.

К и т а е в. Как слюни. Я, брат, творчество твоё - не люблю, жидковато оно.

С е м и к о в. Ты не понимаешь, а Троеруков...

К и т а е в. Он тебя хвалит, потому что - запуганный интеллигент. Хотя - башковатая личность... Правильно говорит: конечно, говорит, существует масса, но - без героев история прекращается. Это - верно: ежели я себя не чувствую героем, так меня вроде как и нет совсем. Тут можно дать такой пример: построили судно, так допустите его плавать, а ежели оно всё на якоре стоит, - так на кой чёрт его нужно?

С е м и к о в. Да, это верно!

К и т а е в. Или пошлют человека в болото - плавай! А - куда по болоту поплывёшь? Вот, примерно, я...

Л ю д м и л а. Китаев, ну-ка поди сюда, помоги.

[Китаев уходит.]

(Семиков вынул книжку из кармана, читает, шевелит губами.)

[Входит Миша.]

М и ш а. Ты чего тут делаешь?

С е м и к о в. В шахматы играл.

М и ш а. Спевка - здесь, в семь?

С е м и к о в. Да.

М и ш а. Арсеньеву - не видал?

С е м и к о в. Была, занавес чинить ушла.

М и ш а. Стихи читать будешь?

С е м и к о в. Могу.

М и ш а. Старые?

(Людмила в дверях.)

С е м и к о в. Нет, вчера написал:

Года за годами бегут,

А людям жить всё трудней,

И я понять не могу

Бешеный бег наших дней.

Куда они мчатся, куда?

М и ш а. Ну, ты это брось! Кому интересно, чего ты не понимаешь?

Л ю д м и л а. Как это, Ванечка, в башке у тебя заводятся такие скушные слова? Пахинида какая-то...

С е м и к о в. Говорят - "панихида", а не "пахинида".

Л ю д м и л а. Ну - ладно, сойдёт и пахинида! Сбегай-ко в клуб, там, наверное, дядя, скажи - обед давно готов. И Арсеньеву зови, если она там... (Семиков обижен, уходит. Людмила садится на стул.) Знаешь, как Саша Осипов прозвал его? Стихокрад; он, говорит, чужие стихи ворует, жуёт их и отрыгает жвачку, как телёнок. Ой, Мишка, надоело мне хозяйничать! Учиться хочу, а как быть? Уговариваю дядю - женился бы! А я - в Москву, учиться! Ежели здесь останусь - замуж выскочу, как из окна в крапиву.

М и ш а (солидно). Замуж тебе - рано!

Л ю д м и л а. Много ты понимаешь в этом! Не бойся, за тебя не пойду.

М и ш а. Да я бы и не взял эдакую...

Л ю д м и л а. Ох, ты... барашек! Нет, серьёзно, Мишка, ты - умный, ты послушай: дядю оставить на чужого человека - тоже не годится, работает он, как пятеро хороших, пить-есть ему - некогда, обшить, обмыть его - некому, о себе подумать - не умеет.

М и ш а. Ты с Арсеньевой посоветуйся...

Л ю д м и л а. Советовалась. Она решает просто - учиться! А мне дядю-то жалко, он меня на ноги поставил. Начала от скуки цветы сажать. Ну, - люди из сил выбиваются, а я - цветочки поливаю. Стыдно.

М и ш а. Да уж... Смешновато.

Л ю д м и л а. Костю Осипова не видал?

М и ш а. Нет. Не понимаю, где он увяз? Третьего дня пошёл в Селище, в сельсовет...

[Арсеньева входит.]

А р с е н ь е в а. А я вас ищу, Миша! Вот вам парусина, краска, кисти, лозунги ликбеза, идите-ка, намалюйте их поскорее, получше.

М и ш а. Дело знакомое. Людка, у тебя - можно?

Л ю д м и л а. Иди, только не очень пачкай там.

М и ш а. Ладно. Буду - не очень.

А р с е н ь е в а. Почему у тебя мордочка скучная?

Л ю д м и л а. Всё потому же...

А р с е н ь е в а. Слушай-ка, у Сомовых работает кухарка.

Л ю д м и л а. Знаю, Фёкла, забавная старуха...

А р с е н ь е в а. Не нравится ей там. Вот, давай пристроим её к дяде. Человек она хороший, честный и неглупа.

Л ю д м и л а. Поговорить бы с ней. Кто это?

(Крыжов идёт, осматриваясь.)

Л ю д м и л а. Вам кого, дедушка?

К р ы ж о в. Иван Терентьев здесь живёт?

Л ю д м и л а. Здесь.

К р ы ж о в. Ну вот, я к нему. Дочь, что ли?

Л ю д м и л а. Племянница.

К р ы ж о в. А это - жена?

Л ю д м и л а. Нет ещё.

К р ы ж о в. Невеста, значит.

Л ю д м и л а. Тоже нет.

А р с е н ь е в а. Знакомая, в гости пришла.

К р ы ж о в. Ну, это ваше дело! Умыться бы мне, девушка, да - испить водицы, а? Запылился старик.

Л ю д м и л а. Идите сюда.

([Людмила и Крыжов уходят.] Арсеньева идёт в кегельбан, садится к столу, развязывает узел, в нём - потрёпанные флаги, щёлкает ножницами, начинает шить. Идут Дроздов, Терентьев.)

Д р о з д о в (угрюмо). Есть песок в машине, есть!

Т е р е н т ь е в. Старые рабочие очень замечают это.

Д р о з д о в. А откуда песок сыплется - непонятно.

Т е р е н т ь е в. Вот, сегодня должен бы старик один придти, могу сказать, - учитель мой...

А р с е н ь е в а. Он уже пришёл.

Т е р е н т ь е в. Ага, Катерина Ивановна! Рад.

Д р о з д о в. Я тоже рад.

Т е р е н т ь е в. Он - в горницах, старик?

А р с е н ь е в а. Да.

[Терентьев уходит.]

Д р о з д о в. Мы с вами, Катерина Ивановна, встречаемся всегда в хорошие дни.

А р с е н ь е в а. Это вы - о погоде?

Д р о з д о в. О ней. Не помню, чтобы встречал вас в дождь, в пасмурный день!

А р с е н ь е в а. Редко встречаемся мы.

Д р о з д о в. Значит - надобно встречаться чаще, - верно?

А р с е н ь е в а (смеясь). Ловкий вы...

Д р о з д о в. Ничего, парнишка - не промах! И всегда, встречая вас, я чувствую...

А р с е н ь е в а. Зависимость погоды от моей личности, да?

Д р о з д о в. Вот - именно! Благодарить вас хочется.

А р с е н ь е в а. Не беспокойтесь.

Д р о з д о в. Даже - поцеловать готов.

А р с е н ь е в а. А я к этому не готова.

Д р о з д о в. Приготовьтесь.

(На террасу вышел Терентьев с куском хлеба в руках, стоит, прислушивается, хмурясь, пятится в дверь.)

А р с е н ь е в а. Вам не кажется, что вы немножко нахал?

Д р о з д о в. Нет, не кажется! Есть песенка:

Ты, говорит, нахал, говорит,

Каких, говорит, немало...

А р с е н ь е в а. Не продолжайте, дальше - неверно!

(Терентьев исчез.)

Д р о з д о в.

Но, говорит, люблю, говорит,

Тебя, говорит, нахала...

А р с е н ь е в а. Борис Ефимович! Вы бы попробовали отнестись ко мне серьёзно, а?

Д р о з д о в. Вы - обиделись?

А р с е н ь е в а. Попробуйте! Может быть, это будет более достойно и вас и меня.

Д р о з д о в. Не сердитесь, не надо! Честное слово... у меня к вам большая симпатия! Работница вы у нас - что надо! А если я шучу...

А р с е н ь е в а. Шутить надобно умеючи, не надоедая. Вы, кажется, у Яропегова шутить учитесь?

Д р о з д о в. Почему - у Яропегова?

А р с е н ь ев а. Не идёт это к вам. Человек вы, я знаю, не плохой...

Д р о з д о в (серьёзно). А - чем плох Яропегов?

(Идут Терентьев, Крыжов, за ними Людмила.)

Л ю д м и л а. Товарищ дядя! Скажи толком - обедать-то будем?

Т е р е н т ь е в. Отстань! Мы с Борисом закусили, Крыжов - не хочет. Погоди, ещё двое придут...

Л ю д м и л а. Что ж ты не сказал мне? Ведь не хватит.

Т е р е н т ь е в. Иди к чертям, Людмила! Борис...

К р ы ж о в. Порядка-то у вас нет?

Т е р е н т ь е в. Ну-ко вот послушай, Борис... Давайте, на солнышко.

(Арсеньева собирает флаги, хочет уйти.)

Т е р е н т ь е в (сухо). Вы не мешаете нам.

Л ю д м и л а (Арсеньевой). Давай помогу.

К р ы ж о в (набивая трубку). История, братья-товарищи, такая: приехала к нам, на завод, компания, чтобы, значит, реконструировать, расширить и так и дальше. Завод действительно заслужил этого, ещё до революции износился, и подлечить его давно следовало; мы, старьё, три года этого, как милостыню, просили. Ну, началась работка! Двигается всё туда-сюда, не торопясь, того - нет, того - не хватает. Командовал старик, моих лет, а раньше - Богомолов приезжал, тоже старик.