Сказки для взрослых

А хозяин вышел во двор очень важным. Заложил руки за спину, постоял, гордо посматривая по сторонам. Никогда в жизни он не стоял так! Не вынимая рук из-за спины, прошелся по двору. Затем сложил руки на груди и опять прошелся - с каким заносчивым видом! Только настоящие богачи и могут так расхаживать.

Но если по правде, то это гораздо лучше удается богачам ненастоящим! Им мало - глядеть вожделенному счастью в лицо, да и тыла тоже недостаточно. Так и хочется еще чего-нибудь эдакого - пощекотливее и пощипательнее.

Неизвестно, относится ли это и к желудку, но, как оно ни будь, а хозяин потребовал:

- Жена! Мне не нужна полуглухая лошадь. И я с удовольствием поем свежей конской колбасы с сельдереем и чесноком! Поди к колбаснику, чтоб завтра спозаранок прислал работников. Пусть зарежут кобылу и наделают мне колбас!

- А может, у нее будет жеребенок? И как ты вздумал оставить нас без лошади? - удивилась по непривычке женщина.

Он рассмеялся.

- В воскресенье в деревне - ярмарка. Я куплю пять коней першеронской породы: копыто у них со сковороду, а сколько силы! Я куплю и шесть волов, и шесть свиноматок с кабаном. А моего серебра убавится лишь двенадцатая часть.

Йозефина спряталась в стойле и заплакала. Потом она насыпала лошадке двойную меру овса, дала погрызть сахарной свеклы.

А крестьянин дома усыпал монетами стол, собрал их в кучу, наваливался на нее грудью, обеими руками подгребал талеры к себе, перебирал их, прикидывая, какой породы и сколько купит баранов, сколько заведет домашней птицы и какой. А почему не заиметь также и ослов?

Пока он, таким образом, получал удовольствие, вместе с сумерками подкрадывалось время заявить о себе тому рогу, который призывает чувства к бодрствованию - отчего добродетели еще труднее бороться со сном. Кто-то скажет когда-нибудь, заслуживает это осуждения или благодарности?

К тому часу женщина не вернулась от колбасника, и Йозефина, с трудом отодвинув брус, толкнула ворота и повела лошадку к лесу:

- Может быть, ты окажешься счастливицей и тебя не съедят лесные звери... А дома тебя зарежут наверняка.

На опушке кобылка остановилась. Девочка, взяв хворостину, стала погонять ее:

- Иди, иди же, пока отец не спохватился!

Та тихо заржала, не трогаясь с места. Наступала безлунная ночь, когда порок особенно рьяно охотится за непорочностью, когда страхи так трепетно-трогательны, а душистые копны сладких трав столь коварны; когда то ли зоркая звездочка, то ли чей-то глаз засматривает, куда знает, поспевая бесстыдно захватить стыдливость в щемящий миг ее ухода.

Этой порой душа так и раскрывается - и все равно кое-кто непрочь ее еще и ограбить, какая ни будь она бедная. Другие же не откажутся лихо проделать несколько добрых дел зараз - и при этом переоценивают свои возможности, чего жестоко потом смущаются.

Когда Икота услышал, что злодеи собираются напасть на дом крестьянина, стоящий в стороне от деревни, он поспешил воспрепятствовать им, но встретил Йозефину. И как же было не ввергнуть в приятное изумление такое милое неискушенное создание? На глазах девочки лошадка вдруг встрепенулась, мотнула головой - а потом мирно пошла в лес, словно кто-то невидимый успокоил ее и повел.

А в это время Жобль уже сел на крышу крестьянского дома. То была высокая кровля из камыша. Мартышечьей лапкой Жобль держал дымящуюся головню: он извлек ее из углей от костра, который поленились потушить бродяги, покидая место стоянки. Под изгородью за домом прилег Рыбакляч.

Жобль воткнул раскаленную головню в крышу и, когда камыш начал тлеть, закричал в печную трубу:

Камышовая крыша

Пламенем пышет.

С капустой горшок

Ждет сала кусок!

Хозяин выпучил глаза от ужаса. Вспомнил ли то страшилище, что погналось за ним в лесу? Подумал ли, что сам вельзевул обернулся им? Так или иначе, а малый понял главное: он один в доме, и если речь о сале, то о чьем, как не о его собственном? Самое жуткое - уже запахло дымом!

Бросившись вон, крестьянин, хоть и был без памяти от страха, кувшин с талерами держал крепко. Возле сарая спрятал его под перевернутое корыто и оглянулся. Жобля уже не было на крыше, а она разгоралась... Хозяин стал кричать, рвать на себе волосы - а кровле точно того и не хватало, чтобы заполыхать пуще. И он, дрожа и зажмуриваясь, полез на нее спасать дом: стал разбрасывать камыш, гасить пламя.

Тут Рыбакляч, проломив ветхую изгородь, вбежал во двор, отшвырнул корыто и схватил кувшин пальцами, что были у него над копытом. Ускакал он на трех ногах, а Жобль летел низко над ним, следя, чтобы приятель не подевал куда-нибудь серебро. Оба скрылись в темноте.

Йозефина, услыхав с опушки переполох, быстрее быстрого кинулась к дому и давай затаптывать тлеющий камыш, который отец скидывал вниз. Вдруг от колодца поплыл по воздуху ушат, полный воды, и поднялся вдоль лестницы прямо в руки крестьянину. Тот не мешкая вылил воду на пламя - и в самое время! Огненный язык пропал, фырчанье смешалось с шипением, и пар взвился струями.

Икота, который успел отвести лошадку к Тобиасу и Розетому, помог и загасить пожар.

Дом у крестьянина остался, но ни серебра, ни лошади не было. От горя и пережитых страхов бедняга слег. Жене и Йозефине пришлось без него чинить крышу, в чем, конечно, помогали соседи: теперь, когда несчастный лишился всего своего добра, они единодушно и пылко желали ему заполучить его побольше и даже за глаза называли больного добрым малым. Его старались подбодрить шутками и смехом, и безустальнее всех хохотали колбасник и его работники: невтерпеж стало поесть конской колбасы с сельдереем и чесноком! А тушеной брюквы без капельки сала не хочешь?

Но кончилась в доме и брюква. К утру деревья обрастали бахромчатым инеем, а потом замела вьюга, она словно белой метлой скребла по оконным стеклам, но оттого дом не казался надежным и желанным, как раньше.

Когда ненастье поутихло, Йозефина от тоски пошла на опушку; впереди нерадостно серело мелколесье, за которым высилась темная стена сосняка. С заволоченного пасмурью неба точилась сырость. Девочка заплакала. Она спасла лошадку, но до чего жалела отца и мать! Если б можно было вернуть лошадь, они поехали бы по деревням: глядишь, и выменяли бы еду на фаянсовую посуду, что досталась матушке от ее родителей.

Девочка стряхнула снег с пенька и, вздохнув, присела. Слезы застилали глаза. А когда она их вытерла, то увидела: что-то блестит и трепыхается на снегу невдалеке. Там оказались две связки свежевыловленных жирных карпов, большущая щука и угорь. Рядом лежали два длинных прута, на которые были нанизаны сушеные грибы.

- Спасибо тебе, добрый дух, - прошептала Йозефина.

Она догадалась, что ей помогает кто-то невидимый, кто приласкал лошадку и помог погасить пожар.

Девочка быстро отнесла домой подарки Икоты. Отцу полегчало от горячей наваристой ухи, и он сказал, вытерев губы:

- Недаром я верил, что стану богачом! Такая уж у меня голова! И добрая волшебная сила - мне родственница!

Каждое утро на том же месте Йозефина находила подарок Икоты. И ни разу не было хоть одним карпом или хотя бы одним грибком меньше. А во второе воскресенье месяца к обычному подарку прибавлялись глухарь и лисья шкурка чтобы сменять ее на хлеб.

Благодарная Йозефина пыталась представить, каков из себя невидимка? Взглянуть бы на него разок!.. Могла ли она подозревать, сколь часто видимое оказывается напускным и что рано или поздно тебе все равно не дадут спуску?..

Однажды ночью она проснулась: стукнуло, отворившись, окошко на чердаке. Потянуло холодом. "Видно, матушка забыла запереть окно на щеколду", - с этой мыслью девочка зажгла сальную свечу, накинула салоп и пошла по лестнице наверх. Но оконце уже оказалось закрытым. В чердачной каморке слышались возня и хихиканье. Знакомый голос говорил:

- О-о, ты не знаешь меня! Нет, ты, конечно, узнаешь - я не о том... ты слетишь и ушибешься - так-то! Ну ты понял?