Прикосновение звёзд

Кренстон умолк, Гретхен сидела, прикрыв лицо рукой. Её поразила мысль, пришедшая к ней, в то время как она слушала сэра Тимотея. Мысль о том, что она была бы счастлива, если бы кто-то, подобный Кренстону, пришёл и вернул барону Ланнигану хоть часть того, чем щедро наполнял он жизнь своей супруги. Если б кто-то пришёл ей на помощь в дни, когда Ланниган подвергал её изощренным мучениям! О, как она была бы благодарна!.. Так Кренстон прав?!

Ошеломлённая Гретхен потеряла всякую способность увидеть, в чём истина, где чёрное, где белое?.. С одной стороны перед глазами её стоял кошмар, увиденный в лесу... С другой стороны - её собственные страдания, когда она оставалась один на один с мучителем, и никто не приходил ей на помощь...

- Те люди... Мужчина и женщина... Их тоже было за что наказывать?.. не отнимая руки, глухо спросила она.

- Они много постарались, прежде чем мы захотели встретиться с ними. Я не хочу рассказывать о них... это слишком гнусно. Скажу лишь непосредственно о том, что предшествовало засаде. Мне стало известно, что встречи с Немым Пастором отчаянно добивается молодой крестьянин. Он просил о мести за свою невесту. В смерти семнадцатилетней девушки были виноваты те двое: муж-развратник и безумно ревнивая жена, срывающая всю злость не на виновнике, а на жертве. Вероятнее всего, супруга не хотела доводить дело до убийства. Но девушка была ею замучена. Выяснилось так же, что смерть этой несчастной была не первой на их совести. И мерзавцы своё получили. Впрочем, жизни их не лишили.

Кренстон умолк, лежал, прикрыв глаза. Потрясённая Гретхен молчала тоже, несколько раз она пыталась заговорить, но слова, готовые сорваться с языка, представлялись ей неуместными, фальшивыми, и она молчала.

- Вы мне верите? - тихо проговорил Кренстон.

- Да, - помедлив, ответила Гретхен. - Я верю вам.

Снова повисло молчание. Потом Гретхен, запинаясь, проговорила:

- Я хотела бы уйти к себе... Мне нужно... хоть немного привести в порядок хаос в моей голове... Не сердитесь, что оставляю вас...

Глава сорок пятая

утро дарит примирение,

но Джоберти появляется очень не кстати

Утром следующего дня Гретхен раньше обычного вышла в большую гостиную, смежную со столовой, где они с Кренстоном обычно завтракали. Она была нимало удивлена, обнаружив, что сэр Тимотей опередил её.

- Доброе утро, господин Кренстон... Вы проснулись так рано или вовсе не ложились спать?

Сэр Кренстон, созерцавший, как дождь струится по оконному стеклу, обернулся и без обиняков сказал:

- Мне не терпелось узнать собственный приговор.

Не отрывая взгляда от её лица, он пошёл ей навстречу, подошёл близко, и она, превозмогая желание отвести взгляд, отвернуться, так близко увидела его ожидающие, беспокойные глаза, помедлила, и... протянула ему руку. Ей показалось, что в какое-то мгновение в глазах его мелькнула почти детская беспомощность, в лице что-то дрогнуло. Потом сэр Тимотей молча склонился к её руке, коснулся губами. И вдруг сказал:

- Так вот что чувствует помилованный на самом эшафоте!

- Я была вашим палачом?! - в каком-то болезненном изумлении подняла брови Гретхен.

- Вы?! О, нет! Скорее, я сам. А вы - ангел-благовест... Гретхен... Кренстон умолк в нерешительности, и лицо Гретхен как будто застыло. - Вы сможете простить мне все те... всю недоброту, что я вам причинил... Или олицетворение вашего страха по-прежнему будет стоять между нами?

Она в один и тот же момент испытала противоречивые чувства: облегченно перевела дыхание и смешалась.

- Я не знаю, что должна сказать, чтобы не солгать вам... - И вдруг, будто спохватившись, порывисто проговорила: - Ах, разумеется, я простила вас! - Гретхен сжала его руку. - Хотя... это неверное слово... За что должна я прощать или не прощать? Ваша жизнь так сложилась... Многие обстоятельства сделали вас тем, кто вы есть. И большинство их никак от вас не зависели, но вы от них - да. И ещё... когда вы говорили, я... очень хорошо поняла тех людей, которые прибегали к вашей помощи... Окажись я на их месте... я всем сердцем была бы вам благодарна и молилась бы о вашем здравии и благополучии... Но... - Гретхен умолкла, мучительно отыскивая слова, которые объяснили бы Кренстону то, что она чувствует. Слова не находились, и заговорил он сам:

- Но стена от этого не рухнула? - чуть напряжённо улыбнулся Кренстон. Вероятно, дело не только во мне, Гретхен? Ваше прошлое? - Она подняла голову, на ресницах задрожали слезинки. - О, Гретхен, ангел мой, неужели вы думаете, что ваши тайны страшнее моих? Я никогда не поверю в это и, разумеется, это не так. Я думаю, ваше прошлое полно боли, страданий, и вы потому молчите о нём, что боитесь тревожить страшные призраки. Но они живут в вашей душе и терзают её, так откройте эти тёмные подвалы, пусть злые чудовища уходят прочь! А если что-то останется, отдайте мне часть вашей боли, я буду счастлив разделить её с вами, только бы вас стало легко.

- Церковь много потеряла в вашем лице, - через силу улыбнулась Гретхен. - Вы одарены большим талантом видеть в человеческих душах.

- Вероятно, чересчур большим, - невесело усмехнулся Кренстон, - видел слишком много и слишком явно.

- Да, господин Кренстон, теперь моя очередь, вы правы... В первые дни моего здесь пребывания я говорила себе: "Ты совершенно не знаешь этого человека, ты должна быть осторожна". Но теперь я чувствую, что могу безоглядно довериться вам, и знаю - та причина, о которой я себе напоминала, вовсе не первая, не настоящая. На самом же деле и тогда, и теперь меня пугает другое... именно то, о чём вы сказали. Да, я расскажу вам...

В эту минуту в дверях появилась Дороти.

- Господин Кренстон, прибыл доктор Джоберти! - доложила она.

- Этот господин не признаёт никаких норм приличия! Являться в гости чуть свет! И увидите, - повернулся он к Гретхен, - он, разумеется, опять страшно голоден!

- Простите, господин Кренстон? - Дороти вопросительно склонила голову.

- Ну, где же он, Дороти?! - смеясь, воскликнул сэр Тимотей. - Наш скромник доктор не смеет войти без доклада?

- В передней трое слуг пытаются привести в порядок его платье. Оно совершенно промокшее и всё в грязи.

- Бедный доктор! Гретхен, я думаю, мы должны поспешить к нему! Встретив её повеселевший взгляд, он улыбнулся и, чуть понизив голос, спросил: - Рады внезапной отсрочке? Но я не тороплю вас.

Когда они вышли в переднюю, вокруг доктора Джоберти хлопотали уже не трое, а пятеро слуг.

- Друг мой, какое несчастье опять постигло вас? - удивленно спросил Кренстон.

- Вы ещё спрашиваете?! Разве не видно, что меня надо немедленно спасать, а уж потом задавать вопросы! - почти возмущенно прозвучал голос Джоберти.

Впрочем, спустя менее часа, доктор уже пребывал в куда более благодушном настроении. Он успел принять горячую ванну, облачиться в платье хозяина дома и теперь, за припозднившимся завтраком живописал свои злоключения.

- ...Кренстон, мисс Гретхен, вы не поверите во что превратились дороги! Это гигантское суфле, которое расползается при малейшем к нему прикосновении, погребая в своих недрах всё и вся. Кажется, будто оно вот-вот сомкнётся у тебя над головой. В нем утонули все четыре колеса моей коляски, это я вам без малейшего преувеличения говорю! Нам с этим парнем, что прискакал за мной, приходилось то и дело выталкивать коляску! Право, было бы лучше сразу влезть в упряжь и встать рядом с лошадью! Ехать совершенно невозможно! Я бросил коляску там, в деревне, и уехал от них верхом. Тоже, знаете ли, то ещё удовольствие!

- Позже вас отвезут домой в моём экипаже. Может быть, и дождь утихнет.

- Это слишком хорошо, чтобы стать действительностью.

Глава сорок шестая

Тимотей Кренстон задает вопрос о Ларте

Гретхен, в самом деле, испытала некоторое облегчение, когда разговор был неожиданно прерван. Но она не посчитала возможным снова откладывать его на неопределённое время. И какой это имело смысл? Она была готова рассказать сэру Кренстону о бароне Ланнигане и о несчастье быть его женой. А события последнего времени... Гретхен не знала, что и как говорить о них. С момента появления Ларта в её жизнь вошло что-то удивительное, несовместное с обыденностью, заставляющее усомниться в его действительном существовании. Ведь она сама так долго не верила Ларту, его "фантазии" не вызывали в ней ничего кроме усмешки недоверия и неприязни к лжецу... И ей так и не довелось ничего увидеть своими глазами, она узнала лишь самого Ларта, и этого оказалось достаточно, чтобы она стала верить каждому его слову. Но это ее вера, Гретхен, а перескажи она историю Ларта постороннему, здравомыслящему человеку... Гретхен боялась, что реакция такого человека будет однозначной: он немедленно заподозрит Ларта в неблаговидных намерениях, а её - в наивности и излишней доверчивости.