Новая Земля

Ротный вышел на улицу. В лицо резко ударил сырой холодный ветер, и свежесть приятно взбодрила голову. Под ногами глухо хлюпала грязь. Спереди, сзади, с боков он слышал тяжелое дыхание. Солдаты, звякая амуницией, автоматом, не особо разбирая дороги, бежали по грязи, забрызгивая себя и друг друга.

Пока двигатели прогревались, капитан Пономарев присел на крыло автомобиля отдохнуть. Снял фуражку, стер с лица пот; холодок пощекотал залысину. Он наблюдал за бегающими по автопарку солдатами с канистрами, наполненными водой, с рукоятками, с какими-то деталями от машин. Немного пофилософствовал: "Прекрасно, когда людям вот так все ясно, понятно, каждый знает свое место и роль. Никаких лишних чувств не надо".

- Вы готовы к построению в колонну? - спросил у него комбат Куприянов.

- Так точно, товарищ подполковник.

- Молодцы. Опережаете нормативы на восемнадцать минут. Стройте радиостанции в колонну и - вперед!

- Есть.

Капитану стало приятно и легко после слов комбата.

- Выезжай, выезжай, не тянись! - поторапливал он водителей, показывая вытянутой рукой направление движения.

Капитан с холодноватым, строгим видом выслушал доклады командиров взводов о готовности экипажей покинуть техпарк. Двигатели шумно работали; под колесами всхрустывал ледок и растекалась грязь; резкий свет прожекторов слепил солдат и офицеров. "Все идет хорошо. Моя рота первой выехала, - с гордостью подумал капитан Пономарев, с улыбкой наблюдая за бестолковой суетой на соседних стоянках, на которых еще и половину автомобилей не завели. - А если бы война? Кто больше пользы принес бы: я со своей требовательностью, порой непомерной взыскательностью или вон те командиры рот?"

Он выстроил колонну на центральной дороге, запрыгнул в головную машину и по рации дал команду трогаться. Острый, как кинжал, свет фар ворвался в сырую темноту, моторы мощно взревели, и колонна медленно, словно неповоротливое огромное животное, потянулась в степь, не спеша, но уверенно набирая скорость. Через три-четыре минуты автомобили уже на высокой скорости ехали по шоссе. "Моя рота стала самой сильной в полку", - подумалось капитану. Он себя чувствовал окрыленно, словно не ехал, а летел.

Вскоре прибыли на место. Капитан выпрыгнул из кабины и - замер: внимательно смотрел на степь и копошившихся возле автомобилей людей большой красный солнечный глаз, и капитану подумалось как ребенку, что приподнял из-за горизонта свою огромную голову разбуженный шумом великан и наблюдает за непрошенными гостями. Глаз то суживался, то расширялся - над ним, подгоняемые ветром, проплывали палевые вытянутые облака. Лучи стремительно неслись в тучную темноту, и ночь быстро таяла. Капитан Пономарев неожиданно почувствовал себя маленьким и беспомощным перед этим серым широким небом, в котором - как в котле пенится, пузырится кипяток или смола - двигались, расползались и сталкивались искрошенные облака, перед этой белой, распахнутой на все четыре стороны ангарской степью, в которой было таинственно тихо, сумрачно. Вдали призрачно курились озера и болота. "Чудно, странно, - подумал капитан, - мне вдруг показалось, что вся моя жизнь, все мои волнения, тревоги и беды - какая-то мелкая, несерьезная и даже эгоистичная суета в сравнении с тем, чем и как живет степь с небом. У них как бы это правильно сказать? - настоящая, нужная, красивая, что ли, жизнь, а у меня как-то все мелковато, искусственно. Но - прочь, прочь лирику!" велел он себе, улыбнувшись.

Солдаты быстро, слаженно разворачивали станции: устанавливали двенадцатиметровые антенны, протягивали телефонные кабели к командному пункту, запускали "движки" - дизельные электростанции, - монотонно заработали в холодных кунгах обогреватели. Включили для прогрева радиорелейные станции и аппаратуру дальней связи. Часть роты, выполняя учебное боевое задание, расположилась в тридцати километрах севернее; с ними нужно было установить связь.

Когда солдаты разворачивали радиостанции, капитан Пономарев ходил и считал их, - он уже давно себе сказал: за солдатами надо смотреть в оба, у них в голове один ветер. Но капитану все же было неприятно от таких мыслей, и он никогда не высказывал их вслух.

Неожиданно недосчитался троих. Еще раз, но тщательно, пересчитал.

- Нету! - досадливо сжал он за спиной пальцы.

Подал команду строиться.

- Где самовольщики? - строго спросил у роты.

Солдаты молчали. Капитан приказал взводному:

- Лейтенант Яценко, пожалуйста, просмотрите все радиостанции.

Лейтенант, молодой, тонкий, вздохнув, выполнил приказание.

- Никого нет, товарищ капитан.

- Что ж, будем ждать, - спокойно сказал ротный, догадываясь, куда могли уйти солдаты, - скорее всего за спиртным в ближайшую деревню.

Простояли полчаса. Все озябли под сырым ветром. Капитан тоже мерз, но с невозмутимо-спокойным лицом прохаживался перед строем, закинув руки за спину. Он знал, что к выполнению боевой задачи рота должна приступить через три часа, а пока, решил он, можно повоспитывать солдат, чтобы потом други было неповадно бегать в самоволки. Он встретился глазами с Саловым,который угрюмо смотрел вдаль.

Неожиданно Салов шагнул из строя.

- Вы куда, рядовой Салов? - удивился капитан так, что у него расширились глаза.

- Я? - Было очевидно, Салов с трудом понимал, что и зачем совершил. Так, - шевельнул он плечом.

- Не понял.

- Замерз. - И вернулся в строй.

Капитан покачал головой, но промолчал.

Зачернели в степи три человеческие фигуры. Они шли согнувшись, воровато. Капитан отпустил роту и пошел самовольщикам навстречу. Ничего постороннего у них не оказалось; но опытный капитан пошел по их следу и под кочкой в грязи нашел бутылку. О случившемся вышестоящему начальству не доложил - зачем пятно на роту, но провинившихся заставил рыть большую яму для бытовых нужд.

По рации капитан узнал, что в его роту, каклучшую в полку, едет генерал из штаба армии. Взволнованный, испуганный капитан забежал в офицерский бункер.

- Товарищи офицеры! - подал команду лейтенант Яценко, поднимаясь с лавки и поправляя гимнастерку и портупею.

- Вольно, вольно, - махнул рукой капитан и тяжело сел своим широким, полноватымтелом на лавку так, что затрещали доски. Офицеры слегка улыбнулись в сторону.

- Товарищи офицеры, к нам едет генерал Кравчинский, - кажется, с испугом сообщил он и оглядел всех офицеров: как на них подействовало столь важное известие.

- Мы уже знаем, - улыбнулся худощавым лицом Яценко, предлагая ротному стакан горячего чая, - и готовы к встрече.

- Го-то-вы?! - встал капитан. - Да вы, голубчики, я вижу, ни разу не встречали генералов, а я уже бит ими и знаю, почем фунт лиха.

- Да успокойтесь, товарищ капитан, - улыбался Яценко, размешивая ложечкой чай. - Все станции развернуты, готовятся к работе. Покормим солдат и начнем устанавливать связь.

- Пойдем- глянем, - низко надел фуражку капитан и быстро вышел из бункера.

Подошел с офицерами к первой станции, - хлопнул себя по перетянутому ремнем животу, строго сказал:

- Вы посмотрите на этих самоуверенных молодцов: они говорят, у них все отлично и генерал ни к чему не прикопается. А вон что? - указал он на оцарапанный бок автомобиля и на слегка погнутое крыло. - А вон?! - Он с усилием - мешал живот - присел на корточки и указал пальцем на грязные колеса и забрызганное глиной днище. - Да вы грязью заросли по уши, голубчики, а говорите, готовы, - сердито сказал капитан.

- Но позвольте, Алексей Иванович, ведь дождь, сырой снег, кругом лужи, грязь, дороги - сплошное месиво. А мы не по воздуху летаем, - возразил Яценко, краснея. Остальные офицеры напряженно молчали. "Не хотят с начальством вздорить, - удовлетворенно подумал капитан Пономарев. - Да и постарше они мальчика Яценко".

- Генералу нет дела до грязи, - притворяясь разгневанным на слова лейтенанта, глухо сказал капитан. - В армии все должно быть перпендикулярным, параллельным и сверкать, как пасхальное яичко. Ясно?