Xамза

- Надо идти. Отец, наверное, уже заметил, что меня нету...

Хотя теперь все равно.

- Что ты хочешь сделать?

- Я не смогу жить в доме Садыкджана...

- Давай убежим!

- Куда?

- В другой город...

- Меня найдут - калым уплачен. По законам шариата, я собственность Садыкджана.

- Уедем в Россию. Там не действуют законы шариата.

- Отца убьют. Он дал клятву на коране.

- Что же делать?

- Не знаю...

Она стояла около дерева, прислонясь к нему сразу и спиной и головой. И луна освещала всю ее напряженную как струна фигуру своим неземным, зеленовато-пепельным светом. Она была похожа на призрак.

- Где же выход, где выход? - горестно шептал Хамза.

- Выхода нет, - тоскливо сказала Зубейда.

Ее глаза были залиты белым сиянием холодного ночного солнца. В зрачках, как льдины в проруби, плавали осколки луны.

Черные крылья бровей опускались все ниже и ниже.

- Я не могу быть причиной смерти отца...

Ночная птица, вернувшись, делала круг над тополиной аллеей.

- Жизнь потеряет всякий смысл, если я буду знать, что отца убили из-за меня. Я не смогу жить нигде...

Птица села на верхушку тополя.

- Мне вообще нет места на земле. Особенно теперь, после встречи с тобой...

- После встречи со мной? Почему?

- Ты совсем забыл шариат... Я не должна видеть ни одного мужчины после уплаты калыма. И ни один мужчина не должен видеть меня. А я пришла сюда. Я опозорена...

- Но ведь, кроме Умара и Буранбая, об этом никто не знает!

- Узнают... И тогда судья Камал потребует, чтобы, по шариатским законам, я подвергла себя самосожжению. Чтобы мой грех сгорел вместе со мной...

- Ерунда! Суеверие! Невежество!

- Нет, это не ерунда. У нас люди помнят законы крепче, чем собственное имя.

- Зачем же... зачем же тогда...

- Я пришла на свидание к тебе? Ты это хотел сказать? - Нет, не это... Нельзя за одно свидание...

- Можно.

- Человек не должен слепо подчиняться всем законам ислама! В исламе много хорошего... Но почему он допускает, чтобы женщину продавали как товар, как вещь?

Глаза Зубейды набухли от слез. Они были затоплены тоской и горечью. Смертельной тоской.

- Почему же ты ничего не сделал для того, чтобы меня не продавали Садыкджану как вещь?

- Потому что... потому что я не мог купить тебя!

- Тогда убей меня!

Хамза вздрогнул.

- Сломай эту игрушку, эту вещь, которую продают и покупают и которая носит мое имя.

Туча закрыла луну. Ночь погасла. Еще одна уставшая светить в бездне вселенной звезда скатилась за край земли.

- Когда я вышла сегодня из дома, - глотая рыдания, прошептала Зубейда, - я знала, что делаю первый шаг к смерти...

Прощай!

Она повернулась и медленно пошла назад по черной тополиной аллее, похожей на вход в преисподнюю.

Ночная птица, с криком сорвавшись с верхушки тополя, полетела за ней.

Чему быть, того не миновать.

Отгремели свадебные бубны, трубы и песни. Отвеселились гости. Куколка танцовщица закончила свои бесконечные, изящные и грациозные порхающие движения вокруг дастар

хана.

Зубейду ввели в празднично украшенную комнату и посадили на одеяла за "полог невесты", натянутый от пола до потолка.

Через несколько минут в комнату вошел байвачча, ступил за

полог, сел рядом.

- Как вы себя чувствуете? - спросил он участливо.

Зубейда молчала.

- Вы действительно смущены, или это игра? - нахмурился

Садыкджан.

- Я смущена, - так же хмуро, как и он, ответила Зубейда.

Байвачча достал из кармана маленькую деревянную шкатулку.

- Это мой свадебный подарок, - сказал он. - Я заказал его во Франции. Золотой браслет с бриллиантами.

Зубейда молча смотрела на него.

- Наденете сами? - спросил Садыкджан. - Или это сделать мне? - Он взял ее за руку. - Разрешите?

Она отдернула руку.

- В чем дело? Почему вы так ведете себя?

- А вы не догадываетесь?

- Нет.

- Я не буду вашей женой.

- Сегодня?

- Вообще.

У Садыкджана дрогнуло колено.

- А вы знаете, какой калым я уплатил вашему отцу?

- Для меня это не имеет значения.

- Зато имеет значение для меня... Десять тысяч рублей золотом! Таких денег еще никто не платил в Коканде!

- Мне искренне жаль ваши деньги.

- Не беспокойтесь, они не пропадут.

- Вы зря обольщаете себя.

- Послушайте, Зубейда, я знаю, что вы прочитали много книг. Но есть законы жизни...

- Я не признаю над собой никаких законов, кроме законов собственного сердца.

- С такой программой нельзя жить среди живых людей.

- Смотря среди каких...

- А если ваше сердце - средоточие зла?

- Человек со злым сердцем даже не догадывается о том, что у него есть сердце.

- Приятно слышать мудрые речи от собственной жены.

- Я недолго буду вашей собственностью.

- Всю мою оставшуюся жизнь, длину которой измерил только аллах.

- Ошибаетесь. Гораздо меньше.

- Мы, что же, так и будем заниматься философией всю нашу первую брачную ночь?

- Для меня эта ночь ничем не отличается от других.

- Не мучайте меня, Зубейда.

- То же самое я могу сказать и вам.

- Я ваш законный муж!

- Меня выдали за вас насильно...

- Таков обычай. Он существует многие сотни лет. Ни одна женщина в мусульманском мире не может не считаться с ним.

- А я считаться не буду.

- Так выходили замуж и ваша, и моя мать.

- И обрекли себя на рабскую жизнь, на муки и страдания.

- Жизнь по законам предков вы считаете рабской?

- Для женщины - да.

- Вы равнодушны ко мне?

- Абсолютно.

- Кто научил вас всем этим дерзким мыслям? Ваш друг по сочинению стихов и газелей?

- Он здесь ни при чем. Я сама пришла к своим убеждениям.

- Спрашиваю в последний раз... Вы намерены подчиниться

мне как законная жена?

- Нет.

- По шариату я могу сделать с вами все, что угодно. Даже

убить вас.

- Я готова принять смерть от вашей руки по законам шариата.

Садыкджан встал. Лицо его было искажено злобой.

- Ладно. Не хотите по-хорошему, будет по-плохому...

Он провел ладонью по лицу и будто снял давно уже надоевшую ему маску благожелателя, под которой оказался совсем другой человек - грубый, неотесанный, самодовольный, похотливый.

- Я разорву тебя на куски, но ты станешь сегодня моей женой!.. Я объезживал и не таких строптивых... Ты разделишь сегодня со мной брачное ложе! Это я обещаю

тебе...

- Нет, нет, нет! - с ненавистью глядя на Садыкджана, заговорила Зубейда. - Я люблю другого человека и останусь ему верна!

- Хамзу?

- Да!

Байвачча перестал владеть собой. Рывком поднял он Зубейду с подушки и ударил кулаком в лицо.

Она упала на одеяла, заливаясь кровью.

Стоя на коленях на сырой земле, Хамза молился во мраке поздней осенней ночи в своем любимом цветнике во дворе дома

ибн Ямина.

- О святой Али-Шахимардан! - страстно шептал Хамза, чувствуя, как по щекам его медленно сползают слезы. - Пусть дойдет до тебя моя молитва!.. Сними с меня свое покровительство и благословение, перенеси их на Зубейду... Помоги ей, святой Али!.. Не позволь ей ничего сделать с собой!.. Если она, если она...

Я не переживу этого! Слышишь, Али?.. Я отслужу твоей гробнице, я буду жить около твоего праха и славить твой дух... О аллах!

Взгляни в мою сторону, сжалься надо мной!.. Если ты позволил совершиться этой несправедливости, если ты не послал молнию

на этого мерзкого человека, когда он задумал отнять Зубейду, побереги ее в эту ночь, пошли ей силы, укрепи ее душу... О Магомет! Трижды молю тебя - помоги, помоги, помоги! Я приползу к тебе в Мекку на коленях, я распластаюсь у твоей могилы, я выполню все твои заветы! Но только не оставляй ее сегодня одну, одари ее своей святой милостью, приди к ней, вдохни в ее оскорбленную плоть свой божественный дух... Али, Али, Али! Вспомни обо мне! Я пришел к тебе в Шахимардан мальчиком, я с детских лет отдал тебе все свои мысли и чувства. Но как ты ответил на это? Ты ничего не сделал для моей любви, не поддержал мое счастье!.. Помоги хоть моему горю!.. Сегодня, сейчас!.. Я - вот он, я здесь, я стою перед тобой!.. Посмотри на меня! Сохрани Зубейду, сбереги, не дай шайтану утащить к себе!.. Спаси ее, АлиШахимардан!