Каменная баба (СИ)

-Дня на три на четыре, но у него счет на часы идет. Лупят его там, что ли? Отец говорит, несовпадение характеров. У меня, говорит, то же самое было... У тебя палаты свободной нет?

-Если мой кабинет только.

-Можешь на три дня уступить?

-Могу, конечно. Что для главного врача не сделаешь?

-Ну и сделай. А то он трубку оборвал: и домой звонит, и в больницу.

-С работы?

-Из дому! Ему после этого телефон поставили.

-Вот молодец какой. Как это у него получается?

-Написал, что чуть сына не потерял из-за этого. И копию контракта выслал.

-Написал все-таки... А у меня вот телефона нет.

-А мы с тобой такого договора не заключали... Зачем он тебе? Чтоб дома доставали? Сама не знаешь, чего просишь... Как ты живешь вообще? Не виделись столько.

-Каждый день в больнице встречаемся.

-В больнице!.. Что у тебя нового?

-Ничего особенного... Хозяйка вот к себе в гости зовет. Нас обоих. На мужской день.

-Двадцать третье?.. Что так?

Она усмехнулась.

-Деньги у инженера взяла и не знала, что они за мой визит. Теперь рассчитаться хочет.

-И ты этому веришь? Чтоб она у этого олуха деньги взяла и не знала, за что они?

Она постаралась выгородить Татьяну:

-Не сама, а через Геннадия.

-Это амбал, что у него в доме был?.. Тоже на простака не похож... С ними, Ирина, ухо востро держать надо...

Она посмотрела ему в глаза - впервые за долгое время.

-Какая тебе разница? Я с тобой хочу посидеть. Могу я себе это позволить?.. Больше ведь негде... Придешь или нет?

У него сжалось сердце, и он почувствовал себя в одно время и мерзавцем, и глубоко несчастным человеком.

-Приду, конечно. За тобой куда хочешь приползу и приеду,- и у нее отлегло от сердца и в душе взыграло.- Я ведь с ума по тебе схожу. Читаю истории твои, вижу твой почерк и дурею от него - разглядываю, как мальчишка, твои записи... Не веришь?

-Почему не верю?- сказала она.- У самой то же самое. Только у тебя хоть дневники есть, а у меня одни только подписи - гадаю по ним о характере. Вместо строчки только точки - как в песне поется...- Он стремительно встал, чтоб выйти.- Ты куда?

-Боюсь, накинусь на тебя сейчас, а сюда люди войдут, застукают... Когда это будет?

-Двадцать третье? Послезавтра.

-Два дня подожду,- и на этом они расстались: оба в нетерпеливом ожидании...

А с сыном инженера (если снова забежать вперед) все кончилось благополучно. Она разместила его в ординаторской, он устроился со всеми удобствами и повел себя хозяином: регулярно проветривал помещение, каждое утро звал санитарку подмести под кроватью и, когда Ирина Сергеевна заходила к нему взять книгу или что-нибудь из ящиков, ревниво следил за тем, чтобы она не меняла положения вещей, аккуратно разложенных на столе и на подоконнике:

-Расческу не трогайте, пусть там будет, Ирина Сергевна... И детскую энциклопедию тоже.

-Почему?

-Она там лежит хорошо. Дотянуться можно...- но ей казалось, что он ведет себя как молодая хозяйка, вытесняющая старую из кухни и зорко следящая за тем, чтоб та не вмешивалась в заведенный ею порядок: она даже переодеваться здесь перестала - после того, как он сказал, что для этого должна быть отдельная комната...

-А пепельница зачем?- На столе, на второй или третий день после его вселения, появилась огромная пепельница - из массивного письменного прибора, какие дарят на юбилеи большим и малым начальникам.- Ты куришь разве?

-Я не курю, это вредно, но ко мне ребята из отделения приходят - я для них приготовил: иначе мусорят очень.

-Больше тебя не обижают?

-Теперь нет. Теперь у меня комната своя, отдельная, они это уважают очень. Вообще уважают тех, у кого есть что-нибудь: машина, например, или отдельная квартира.

-Это ты правильно говоришь, Кирюша.- Она сама была не прочь стать хозяйкой собственного жилья с отдельным входом и, того лучше - выходом.

-Не зовите меня Кирюшей, Ирина Сергевна. Меня Кириллом звать.

-И по отчеству?

-Можно и по отчеству, но это уже необязательно...

Отец выписал его из этой идиллии на пятый день после снятия швов - и то под нажимом Ивана Александровича, которому Ирина Сергеевна нажаловалась, что ее выжили из ординаторской и комната насквозь прокурена. Игорь Иванович явился в больницу с букетом роз, пламенеющих, как у Блока, красными факелами на белом снегу.

-Откуда это?!

-Из области. Прямо с самолета... Вы же денег не берете.

-Вы меня еще в роман с этим вставьте... Какие розы! Сроду таких не дарили!..- Она была растрогана: инженер оказался с подходом и с понятием.

-Надо марку держать. Хоть и живем в этом Петровском. Так ведь, Ирина Сергевна?

-Стараемся. Не знаю, что из этого получается.

-Все получится! У вас для этого есть все основания...

Он излучал неловкое и неумелое довольство жизнью, и это было тем более странно, что она привыкла видеть его лицо перекошенным совсем иными и прямо противоположными чувствами: радостная улыбка его словно не знала, как пробиться на поверхность, и вырывалась наружу самым необычным и даже противоестественным образом...

-Довольны, что выписываетесь?

-Это - и еще, что он с ребятами поладил... Много ли человеку надо?.. Спасибо за отдельную палату, Ирина Сергевна. Век этого не забуду!

-Пустяки какие. Говорить не о чем...- а сама подумала: мне б кто дал такую...

25

Двадцать третье февраля, или, как его называют, Мужской день, или День защитников Родины, хоть и занял место в череде наших праздников и нашел свой угол в народной душе, но отмечается без того всеобщего подъема, с каким чествуют, например, Первое мая или Международный день Восьмое марта: это, говоря ученым языком, праздник-факультатив - хочешь, гуляй, не хочешь, сиди дома. Ивану Александровичу поэтому ничего не стоило улизнуть в этот вечер от Галины Михайловны: она подарила ему утром две пары теплых носков, и на этом семейное торжество и кончилось - для нее, во всяком случае, потому что в доме Татьяны к приему ее мужа готовились сразу трое: хозяйка, ее квартиросъемщица и обоюдоласковый Геннадий, бывший у них на подхвате и на посылках.

Татьяна разделывала селедку.

-Он и смотреть на нее не станет, а я стараюсь... Ест он ее?

-Не знаю. Мы в больнице не обедаем.- Ирина Сергеевна нарезала тонкими ажурными кольцами дорогую копченую колбасу, купленную для этого случая в области. Она была в выходном платье и пребывала в праздничном настроении и в трепетном ожидании.- Перехватим что-нибудь - и то хлеб.

-А я думала, знаешь...- намекнула Татьяна, желая хоть таким образом получить от нее подтверждение своим догадкам.

-Не мешай Ирине Сергевне!- распорядился Геннадий с неожиданной заботой в голосе.- Не видишь, колбасу режет?

Татьяна оторопела:

-И что с того?

-Нож острый. Я наточил.

-И что дальше?.. Колбасу не так скромсает?

-Пальцы поранит. А они ей в работе нужны.

-А кому они не нужны?..- и Татьяна поглядела на него подозрительно и с невольной досадой.- Опекает тебя, смотрю. Пойди мусор лучше вынеси. И не в ведро: чтоб селедкой не воняло. Выбрось куда подальше. К соседу лучше всего... Уставился на тебя во все глаза,- сказала она, когда он вышел.-Опасная, гляжу, женщина...- Она уже и на "ты" с ней перешла, но Ирина Сергеевна была только рада этому.- Не знаешь, значит, чем твой друг без тебя питается?

-Нет,- отперлась Ирина Сергеевна, но затем призналась: не было смысла скрывать то, что должно было открыться вскоре.- Не этим с ним заняты.

Татьяна удовлетворенно кивнула:

-Поначалу так. А потом - чего только делать не приходится. И волком завоешь, и пташкой запоешь.

-А Коля где?- Ирине Сергеевне не хотелось продолжать разговор в этом духе.

-Соскучилась?.. В другой комнате сидит. Не люблю звать его, когда Геннадий дома.

-Не ладят?

-Почему? Что им делить? Ни к чему просто... Так. Селедку я разделала, дальше что? Сыром займусь. Хлопотное это дело - важных персон приглашать. Весь стол заставить надо - чтоб скатерти не видно было...