Россия, кровью умытая (сборник)

Все вымпелы вьются, и цепи гремят,

Наверх якоря подыма-а-ают…

Клавка Бантик с цыганистой подругой исполняли танец «Две киски».

– Дамочки-мамочки, бирюзовы васильки…

– Цыганка Аза…

– Рви-рр-рр-рр ночки, равняй деньки!..

– Хорек, руби малину, не хочешь ли чаю с черной самородиной?

Жесткие мозолистые ладони хлопали, как ружейные залпы.

– Га, резвы ноженьки, верти, верти, верти!..

Плясали смоляные факелы, плясали моряки Рогачевского отряда. Обвешаны они были бомбами, пулеметными лентами, револьверами. Пахло от них пылью, порохом. Вчера только с фронта убежали, погуляют вечерок-другой и на извозчиках покатят обратно на позицию. Позиция под боком – Анапа, Азов, Батайск, – кругом огонь, кругом вода.

– Ходи, отдирай пятки!

– Арра, барра, засобачивай!

Не скажет ни камень, ни крест, где легли

Во славу мы русского флота…

Наливался-наливался китаеза на голодное-то брюхо, и вдруг хлынуло из него все обратно – мадера, шампанское, всевозможные закуски и нежеваными кусками копченая колбаса. Его отпоили сельтерской. Китаеза выкурил несколько папирос и снова с полным бесстрашием набросился на яства и пития.

За столом сидели Максим, Васька, Ильин, шкипер Суворов, китай и деповский слесарь Егоров.

Максим к морякам:

– Вася, Илюшка, оборотите внимание: товарищ Егоров, черствая рука… В неделю два бронепоезда сгрохали; добре нам те бронепоезда на Тамани помогли… Законный пролетариат из рабочего строю… Глаза стращают – руки делают, руки не достанут – ребрами берут… Братишки, оборотите внимание.

Вытирая продранными локтями залитый стол, Егоров хрипло смеялся:

– …начальник мастерских против – мы его в тюрьму! Листового дюймового железа нет – добыли! Шестеро суток не спамши, не жрамши задували и действительно поставили на колеса два бронепоезда… И наша копейка не щербата… И мы, значит, могём соответствовать… Тридцать годов работаю, а такого азарту в работе не видывал.

Васька тряс старому слесарю корявую руку и угощал всех вкруговую:

– Пей, гуляй, товарищи!..

– Пьем!

– Нынче наш праздник… Хозяин! – заорал Васька, поднимаясь. – Подавай ужин из пятнадцати блюд!.. За все плачу!.. Есть ответ!.. А беломордых передушим всех до одного, душа из них вон!.. Мы…

Хор цыганский:

На горе стоит ольха,

Под горою вишня…

Буржуй цыганку полюбил,

Она за матроса вышла…

Ээх, давай,

А ну, давай,

Пошевеливай

Давай…

И эх, даю,

На, даю,

Бери, даю,

Ра-а-асшевели-ва-а-аю…

Кажда башка весела́

кажда башка бубен.

Где болит? Чего болит?

Голова с похмелья…

Нынче пьем, завтра пьем,

Целая неделья…

И эх, раз,

Еще раз,

Еще много,

Много раз…

Егоров пить не пьет, а ус в бокал макает и то к одному, то к другому моряку подсядет.

– Хорошие вы ребята, а пьяночка вас зашибает… В море не тонете и в огне не горите, а тут есть риск и утонуть и погореть, – не мимо говорит пословица: «Нет молодца, кой поборет винца»…

– Ты, отец, нам обедню не порть… Первый праздник в жизни…

– Не рано ли нам праздновать?.. Помни, ребятишки, враг не спит, враг наступает… Выпить? Почему не так, выпить можно, только… этого… не пора ли и за дельце браться?

Распалилось сердце Васькино, легко вспрыгнул на стол:

– Братва, слушай сюда…

И начался тут митинг со слезами, с музыкой.

Гра

Бра

Вра

Дра

Зра

С кровью

С мясом

С шерстью…

Васька Галаган ровно из огня слова хватал: о фронте он говорил грозно, о революции – торжественно, о буржуях – с неукротимой злобой… В углах губ его набивалась пена…

Максим с пятого на десятое рассказал про свою станицу, про бои с Корниловым.

Говорили все желающие.

Вот краткое и простое слово Егорова:

– Перед нами стоит вопрос таков: где нам собрать силу на уничтожение врага? Сила у нас есть, только эта сила везде и всюду разбросана – кто гуляет, кто буянит, кто дома с бабой спит… Время зовет нас оставить вагоны, номера гостиниц, квартиры с мягкой мебелью, электрическое освещение и всякие гарнитуры… Наше место – в окопах!.. Бросьте вы, ребята, заглядывать в бутылки, шмар под ручки водить, раскатываться по городу на лихачах, посещать шикарные рестораны… Бросьте вы, товарищи, игру в проклятые карты и ругань в бога, Христа-спасителя, кровь, в гроб, сердце, в законы и в революцию… На фронт! На фронт!.. Пятьдесят годиков стукнуло, а коли надо будет, и в огонь и в воду пойду хоть завтра, хоть сейчас… Клянусь… Мой сын…

Старика с криком «ура-ура» принялись качать.

Огрызком карандаша Васька заносил в блокнот имена желающих ехать на фронт.

И под утро прямо из городского сада на вокзал двинулся партизанский отряд Васьки Галагана… Мерно качались широкие плечи и головы в бескозырках…

На вокзале моряки подняли на ноги все начальство, разбудили коменданта.

– Оружие!

– Не от меня зависит.

Галаган ему под нос маузер.

– Да я ж из тебя, гад, все поганые жилы по одной вытяну.

Покрутился комендант немного, но видит – податься некуда, и выкатил морякам вагон винтовок, вагон патронов и несколько ящиков подрывных материалов.

Две сотни винтовок Максиму досталось.

Грузили мешки с рисом, хлебом, сахаром. На крышах пульмановских вагонов устанавливали пулеметы, на открытых платформах – орудия полевые и морские, снятые с миноносца.

Прослыша про выступающий на фронт отряд, на вокзал прибежали проститься рабочие, матросские девки и так просто жители.

Оркестр, речи, последние поцелуи.

Почерневший от усталости Василий Галаган подает команду «садись» и сам следит, чтобы кто-нибудь не остался.

Длянь, длянь, длянь…

Эшелон сорвался и, гремя буферами и сцепками, раскачиваясь на стрелках, сразу пошел на рысях.

Поезд мчится

огоньки

дальняя дорога…

Тяжелые немцы ввалились в хлебную Украину и, разметая дорогу огнем и штыками, двинулись на восток. Многочисленные партизанские отряды не могли устоять против железной силы пришельцев и орущим потопом хлынули на Дон, через Дон на Волгу и Кубань… Немцы заняли Ростов, из Крыма переправились на Тамань и с этих подступов грозили задавить весь благодатный юго-восточный край.

Немцы наседали по всему фронту. На Тамани они высадились со своими сельскохозяйственными машинами, и пошла работа – косили недозревший хлеб, прессовали и увозили все: муку, зерно, солому, полову; на Дону гребли пшеницу, мясо, шерсть, масло, уголь, нефть, бензин, железный лом и все, что попадалось под руку.

От Азова до Батайска, в колеблющейся щетине штыков, образовался фронт. На защиту родных рубежей и молодой революции встали ростовские и таганрогские красногвардейцы, кубанские партизаны, черноморские моряки под командой анархиста Мокроусова, шайка головорезов Маруси Никифоровой и всякие мелкие отряды с текучим составом людей.

Большинство отступающих с Украины повольников, не задерживаясь на кубанских землях, пробегали дальше.

Через узловую станцию Тихорецкую с музыкой, песнями и пьяными клятвами пролетали сотни буйных эшелонов… В салон-вагонах, перемешанных с теплушками, проследовали на Кавказ банды Чередняка, Самохвалова, Гуляй-Гуляйко, Каски, Тираспольский батальон. С боем прорвался и угнал за собой на Царицын поезд золота анархист Петренко – под Царицыном большевиками Петренко был расстрелян.

В июне Германия, в исполнение Брест-Литовского договора, предъявила Совнаркому ультиматум о сдаче Черноморского флота. Из Москвы – советскому правительству Кубано-Черноморской республики – радио: «Флот отвести в Севастополь, сдать немцам». И одновременно шифровка: «Немедленно затопить флот в Новороссийской бухте».