Предчувствие беды

***

Конечно, без любви и привязанности тяжко... но чтобы выжить нужны не высокие материи, а что-то очень простое. Так меня учили с детства, и даже перестарались. Если б я был посмелей... А я жил по своим несложным правилам, глубоких истин не искал, усердно чинил потрепанную кожу знаменитостей, боролся с чужими складками и морщинами... гонялся за картинами... Помимо интереса и понимания, в этом деле приземленные правила важны, денежные хитрости, связи, а как же... Во всем этом варился годами... Оглянулся несколько лет тому назад, вижу, заброшен в современность из далекого прошлого, и, можно сказать, обречен - слишком быстро изменился климат жизни, этого и мамонты не выдержали бы... Отношение к культуре, камень преткновения, она для людей моего круга не забава, не десерт, к чему склоняется сегодняшнее поколение, а самая глубокая реальность.

Потерял почву под ногами, это подкосило меня.

Как-то сидел в своем кресле перед осенним небом... прошлой осенью, да... Мигеля больше нет, новых картин не будет. Жизнь катилась в холод и темноту... И я подумал, не хватит ли... стоит ли ждать боли и маразма?.. На глубокие истины не претендую, но в общих чертах понял, как все устроено, чего ждать от себя, от людей, от всего живого мира, с которым связан... Тем более, как медик, имею все возможности безболезненно удалиться. Бога не боюсь, готов распорядиться собой, как сочту нужным...

***

Нет, кое-какой интерес еще остался, и главное, привязанность к искусству... без нее, наверное, не выжил бы... Спокойные домашние вечера, рассматривание изображений... это немало... Да и надежда еще есть - через глухоту и пустоту протянуть руку будущим разумным существам, не отравленным нынешней барахолкой. Как по-другому назовешь то, что процветает в мире блошиный рынок, барахолка... А вот придут ли те, кто захочет оглянуться, соединить разорванные нити?..

Я не люблю выкрики, споры, высокомерие якобы "новых", болтовню о школах и направлениях, хлеб искусствоведов... Но если разобраться, имею свои пристрастия. Мое собрание сложилось постепенно и незаметно, строилось как бы изнутри меня, я искал все, что вызывало во мне сильный и моментальный ответ, собирал то, что тревожит, будоражит, и тут же входит в жизнь. Словно свою дорогую вещь находишь среди чужого хлама. Неважно, что послужило поводом для изображения - сюжет, детали отступают, с ними отходят на задний план красоты цвета, фактура, композиционные изыски... Что же остается?

Мне важно, чтобы в картинах с особой силой было выражено внутреннее состояние художника. Не мимолетное впечатление импрессионизма, а чувство устойчивое и долговременное, его-то я и называю Состоянием. Остановленный момент внутреннего переживания. В сущности, сама жизнь мне кажется перетеканием в ряду внутренних состояний. Картинки позволяют пройтись по собственным следам, и я с все чаще ухожу к себе, в тишине смотрю простые изображения, старые рисунки...

Отталкиваясь от них, я начинаю плыть по цепочкам своих воспоминаний.

Живопись Состояний моя страсть. Цепь перетекающих состояний - моя жизнь.

***

Но как ни старайся, мы эту цепь не выбираем - состояния выбирают нас.

А в шестнадцать я хотел все выбирать сам, дойти до истин, и свои чувства разумно направлять. Оттого и пошел на медицинский, днями и ночами зубрил, резал трупы... никакой тебе личной жизни и увлечений, два года как один долгий день... И как только появилась рядом мордашка, не разбираясь женился, вот и "разумно направил свои чувства"... Так бывает с людьми отвлеченными от конкретной жизни - влип. На третьем курсе... время надежд, шестидесятые... люди связаны были недавним страхом, бедностью, теснотой, но теплей, душевней было, искренней, что ли, чем сейчас... так не толкались, не суетились... Никто не думал о семье всерьез, с большой ответственностью, все больше "как-нибудь..." Повсеместное чувство облегчения после прошлого, войны и лагерных ужасов - "теперь-то ничего, теперь хорошо... уж как-нибудь..."

А через год развелся, детей к счастью не получилось. Нужны опыт и время, чтобы понять свои интересы и пристрастия. Сначала обманываешь себя общими представлениями о жизни, в юности хочется влиться в общий поток, или, как говорят, "понять жизнь"... я не избежал этого, и прочих обманов времени, и всех разочарований. Потом стал искать свои пути, чтобы в несвободной стране остаться свободным. Если всерьез подходить, то нет никакой свободы, но если смотришь веселей и проще, то можно найти вкус жизни даже в самом закрытом обществе. Вкус одиночества!.. Я эгоист, одному мне лучше, легче, свободней, у меня свои ходы по жизни, чтобы всерьез ни с кем не сталкиваться. Не выношу толкучки, соревнований, насильственных столкновений лбами, встреч, которых не можешь избежать... Откуда я такой, не знаю, видимо, по своей генетике одиночка, хотя в то же время деятельный человек. Сколько помню, был предоставлен самому себе... А когда начался мой роман с живописью... это особая жизнь, уходишь в нее, все остальное тогда отходит и бледнеет.

Живи я в иное время, был бы общительней и мягче, не сомневаюсь. И, наверное, так не относился бы к своему дому - как к убежищу. А в эпоху перемен нужны берлоги да тайники... Следуя этому убеждению, я купил дом, квартиру на Чистых Прудах, построил убежище за городом... Бывает время убийц, тогда не скроешься, теперь время воров и хамов, выжить можно, правда, с чувством блевотины во рту, но жизни это не угрожает, главное, иметь свой угол. Без него я бы пропал, совсем пропал. И без медицины, что бы я делал?.. а ведь нос воротил, мечтал переметнуться в свободные художники... Профессия оставляет мне время, я даже не каждый день занят, и долгие часы сижу, разглядываю любимый хлам - английские акварели, голландский рисунок, немецкие миниатюрки маслом на бумаге, это прелесть... Разве жизнь не доказывает ежечасно, что ей не нужна подобная чепуха? Вот мы, такие как я, и разбежались по норам, встретимся - шепчем друг другу - "пройдет... вернется..." Ничто не вернется, глубокому искусству пришел конец, вместо культуры свалка крикливых ничтожеств, ярмарка тщеславия, забавы на потребу...

***

Может, и не вернется, но надежда-то осталась... Если б не надежда, не нашел бы я своего Мигеля.

А на днях сосед уговорил пойти, посмотреть гения современности. "Без очереди проведу..." Роскошные залы, в центре столицы, народ валит... Я только глянул от дверей, подойти не смог, сослался на внезапную боль в груди... торопясь ушел. Шлемы да мечи, грубый пошлый цвет, каменные челюсти, маскарадные красотки, олицетворяющие национальный дух... И домой возвращаться не хотелось, потянуло взглянуть на домик свой. Там теперь чужие, мне делать нечего, но с местом многое связано, и вот иногда подкрадываюсь, смотрю из-за сосны, которую посадил сам... В пригороде, недалеко от вилл больших начальников. Я сдаю дипломатам, на это безбедно существую. Немного легче стало, пришел домой на Пруды, пил кофе, сидя в кресле у окна... За мной на стене Мигель, молчаливые улочки города, в котором все оставлено и ничто не забыто, а вернуться - некуда вернуться. Мне не надо на них смотреть, знаю, они смотрят на меня, и спокоен, сижу и глазею в небо. Обожаю высоту...

***

А в те дни перед поездкой... тоже душное лето, даже не верится, год прошел...

Все ночи спал в своем убежище на окраине, полчаса на автобусе от последней остановки метро, не скажу какой... проход между двумя пустующими заводами, один неживой, второй еле теплится. Участок, огороженный высокой проволочной изгородью, в глубине кирпичное строение в два этажа, раньше здесь был ремонт машин. Дом я купил, даже бомжи не хотели жить, настолько продут ветрами и обчищен. Но я и не пытался обустроить, все мое глубоко в земле. Вход ко мне никто не знал, массивная тумба, на ней когда-то стояла одной ногой доска почета. Тумба легко поворачивается, если, конечно, знаешь тонкости, под ней несколько ступенек вниз, и перед вами бронированная дверь. Кодовый замок, два поворота ключа, и я у себя, 60 метров тишины и безопасности.