Мещане

- Давай! - сказала Домна Осиповна и, взяв у мужа приготовленное им письмо к деду, подошла к своему столику и принялась писать.

Бегушев и Олухов сидели молча.

Домна Осиповна спешила дописать письмо, чтобы снова поддержать беседу; но когда она кончила, то Бегушев уже взялся за шляпу. Домна Осиповна обмерла.

- Куда же вы так рано? - сказала она, подавая небрежно письмо мужу.

- Я устал, и при том нездоровится, - произнес Бегушев сколько только мог ласковым голосом; потом он раскланялся с Олуховым и пошел.

Домна Осиповна пошла проводить его.

В гостиной она его остановила.

- Послушай, ты сердит на меня, ты взбешен? - спросила она задыхающимся голосом.

- Нет же! - отвечал Бегушев.

- Но отчего ты такой ужасный, страшный?..

- Оттого, что, как я тебе и говорил, ложь воцарится во всех нас, как это и было нынешний вечер! - отвечал ей знаменательно Бегушев.

- Это ничего, все устроится! - полувоскликнула Домна Осиповна. - Люби только меня, а я тебя безумно, страстно люблю! Приедешь завтра?..

- Приеду! - отвечал Бегушев и снова пошел.

Домна Осиповна закрыла себе сначала глаза рукой, провела потом этой рукой по лицу и, с свойственной ей силой характера овладев, наконец, собою, возвратилась в кабинет.

Бегушев, выйдя на улицу, не сел в экипаж свой, а пошел на противоположный тротуар и прямо заглянул в освещенные окна кабинета Домны Осиповны. Он увидел, что Олухов подошел к жене, сказал ей что-то и как будто бы хотел поцеловать у ней руку. Бегушев поспешил опустить глаза в землю и взглянул в нижний этаж; там он увидел молодую женщину, которая в домашнем костюме разбирала и раскладывала вещи. Бегушеву от всего этого сделалось невыносимо грустно, тошно и гадко!

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава I

Прошло четыре дня, а Бегушев не приезжал к Домне Осиповне. Напрасно она, пока было светло, сидела у окна и беспрестанно взглядывала в маленькое зеркальце, приделанное с улицы к косяку и обращенное в ту сторону, откуда Бегушев должен был прийти или приехать, напрасно прислушивалась к малейшему шуму в передней, в ожидании услышать его голос, - надежды ее не исполнялись. Терпения у Домны Осиповны более недостало. Она велела себе привести извозчика и сама поехала к Бегушеву с намерением сделать ему хорошенькую сцену, потому что так поступать, как он поступал, по ее мнению, было не только что жестоко с его стороны, но даже неблагородно!

Подъехав к крыльцу Бегушева, Домна Осиповна судорожно и громко позвонила. Ей неторопливо отворил дверь Прокофий, лицо которого было на этот раз еще мрачнее обыкновенного и какое-то даже исхудалое.

- Александр Иваныч дома? - спросила она.

- Они нездоровы-с очень, - отвечал ей Прокофий протяжно.

- Что ж вы мне не прислали сказать? - проговорила Домна Осиповна.

Прокофий не счел за нужное отвечать ей на это, и тайная мысль ею была такова: "Ну да, как же, до вас было!"

- Он у себя в спальне?.. - продолжала Домна Осиповна.

- У себя-с... Где же им быть? - говорил Прокофий, снимая с нее салоп.

Домна Осиповна прошла в спальню.

Бегушев лежал на своей кровати, отвернувшись к стене, и был с закрытыми глазами. Жар так и пылал от него на всю комнату.

"Господи, он умирает!" - пришло в голову Домне Осиповне, и она готова была разрыдаться, но удержалась, однако, и села в некотором отдалении от больного.

В спальню вошла тихими шагами Минодора, а вслед за ней в дверях выглянула и физиономия Прокофия.

- Минодорушка, что такое с Александром Иванычем? - отнеслась к ней Домна Осиповна.

- Приехали тогда от вас, всю ночь, должно быть, не почивали, а поутру стали мучиться... метаться... - объяснила ей та.

- Кто же его пользует?

- Никто... Прокофий хотел было сбегать за доктором, - не приказали!

- Но это невозможно! - полувоскликнула Домна Осиповна.

Бегушев при этом открыл глаза.

- Ах, это вы? - проговорил он.

Минодора поспешила выйти из комнаты.

Домна Осиповна подошла к Бегушеву, наклонилась к нему и стала его целовать.

- Друг мой, это я все виновата, что вы больны! - шептала она.

Бегушев чувствовал, как ее горячие слезы падали ему на лицо.

- Чем же вы? - сказал он.

Домне Осиповне показалась, что он едва говорит.

- Друг мой, как вы хотите, но я сейчас же поеду за доктором. Вы будете лечиться, не правда ли?

- Если это вас успокоит, - произнес Бегушев.

- О, да!.. Я очень скоро возвращусь.

С этими словами Домна Осиповна поспешно пошла в переднюю; Прокофий тоже пошел за ней.

- За доктором? - спросил он ее с несвойственным ему любопытством.

- Да, за доктором!.. - отвечала Домна Осиповна, и, выйдя на улицу, она наняла извозчика, сказав ему, чтобы он взял, что хочет, только бы скорее ехал.

Извозчик поскакал благим матом.

Домна Осиповна проехала к своему доктору, Ивану Иванычу Перехватову, которого, к великому горю своему, не застала дома.

- Я этого ожидала... - произнесла она почти в отчаянии; но в этом случае ей помогла ее практическая сообразительность.

- Вероятно, он теперь в Английском клубе? - спросила она лакея, отворившего ей дверь.

- Надо быть, что там! - подтвердил тот.

Домна Осиповна поскакала в Английский клуб.

Старик-швейцар удивился даже, когда в его передней появилась дама.

- Доктор Перехватов, Иван Иваныч, здесь, в клубе? - спросила она его стремительно.

- Здесь-с, здесь!.. - отвечал швейцар.

- Вызовите его, пожалуйста!.. Скажите, что его просит дама... Олухова.

- Олухова? - переспросил ее швейцар, привыкший к более аристократическим фамилиям.

Сам он, разумеется, не пошел, а послал одного из лакеев, и через несколько минут к Домне Осиповне вышел Перехватов, мужчина лет тридцати пяти, очень красивый из себя и, по случайному, конечно, стечению обстоятельств, в красоте его было нечто схожее с красотою Домны Осиповны: тоже что-то мазочное, хотя он вовсе не притирался, как делала это она. Одет доктор был безукоризненным франтом.

- Бога ради, поскорее к одному больному, самому близкому моему другу... - говорила стремительно Домна Осиповна, беря доктора за обе руки и пожимая их.

- К вашим услугам!.. Сию минуту... посажу только кого-нибудь за себя в карты играть! - сказал тот и ушел.