В час по Гринвичу

В путь тронулись с надеждой, что новый день не будет похожим на прошедший. Дорога стала тверже, и это улучшало настроение. Бромберг даже попробовал пошутить. Сквозь израненные губы он процедил:

- Что? С такими круглыми физиономиями нас даже лучше встретят. Округлость - спутник достатка. А у кого достаток, тому почет.

- Достаток с синяками? - криво усмехнулся Саша. - Это что-то новое...

На этом разговор оборвался.

Характер окружающей местности стал резко меняться. Тропа становилась тесной. Напирающие с обеих сторон колючие кустарники почти смыкались. Порой они отступали, обнажая каменные лбы. Скал становилось все больше. Они уже нависали и сверху. Дорогу велосипедистам теперь часто стали перебегать массивные витые корневища, торчащие прямо из камня. Снова остановки, снова таскание машин на плечах. И снова палящее солнце. От раскаленных каменных глыб дышало жаром. Путь то и дело перебегали огромные крабы с чудовищными клешнями. Щелкни такими - и покрышек как не бывало. Изумрудно-зеленые, пепельно-серые, желтые ящерицы сновали под ногами. Друзья понимали, что им предстоит новый круг ада. И все бы ничего, привыкнуть можно и к худшему, лишь бы глоток воды...

- Вода! - закричал Илья.

Он первым заметил мелькнувшую впереди лужицу.

- Вода!! - подхватил Саша.

Они жаркими губами припали к мутноватой жиже и в ужасе отскочили.

- Соленая...

Надежда на возможность утолить жажду испарилась. А вместе с ней ушли и силы. К счастью, недалеко от лужи заметили путешественники полуразвалившуюся землянку. Как в бреду, добрались до нее и рухнули в беспамятстве на каменный пол, причинив тем самым большие неприятности дремавшей здесь огромной ящерице...

* * *

Вход в землянку был обращен на запад. И это сыграло немаловажную роль в дальнейшей судьбе наших героев. За двое последних суток у них во рту побывала в буквальном смысле лишь росинка маковая. Они смертельно устали. Они выдохлись. И кто знает, пробудились бы ребята утром, хватило бы у них силы встать с этого каменного пола... Случайный луч уходящего солнца прошмыгнул в землянку и больно ударил в глаза Саше Королеву. Командор приоткрыл тяжелые веки, яркий свет привел его в чувство. Саша приподнялся на локтях, осмотрелся вокруг, но, ослепленный солнцем, ничего не увидел. И вспомнить он ничего не мог: ни как очутился на этом каменном ложе, ни сколько пробыл в тяжелом сне, ни куда девался Илья и машины. Так и сидел Королев, жмурясь от света, ничего не соображая. Но вот солнце спряталось за верхушки деревьев, и Саша увидел Илью, лежавшего ничком, заметил торчащие у входа рули...

Первой мыслью было: "Здесь задерживаться нельзя, нужно до темноты во что бы то ни стало найти людей, найти воду, еду..." Подавив боль в суставах, Королев поднялся и вышел на тропу... Вокруг смыкались скалы и лес. Видимость пока еще была хорошей. Саша прошел сто метров, двести... Слева от тропы лес неожиданно расступился, и он увидел широкую, просторную кромку, а в конце ее - сверкающие рельсы.

Непонятно откуда взялись силы. Королев вихрем ворвался в землянку ухватил Илью за плечо:

- Вставай, вставай Илюша! Дорога! Железная дорога рядом!

- Подожди... подожди, - забормотал Илья. - Ну какой же ты неосторожный - расплескаешь всю воду в ведрах!.. А мне так хочется пить...

- Какую воду? - не понял сначала Саша.

Потом догадался: бредит Илюха. И еще сильнее затряс его.

...Через час они встретили на полотне ремонтных рабочих-мексиканцев. А еще через полчаса, уже в ночной темноте, въезжали в шумный поселок. Двери и окна домов распахнуты настежь. Из них неслись звуки мандолин, гитар, граммофонов. Казалось, музыка и свет заполняют все вокруг, все улицы, все дворы. И от радостных, веселых звуков, от яркости ламп, от дурманящего запаха жареного мяса и острого перца становилось тепло и уютно.

Письмо пятое и последнее.

Москва. ВСФК. Тов. Тараскину.

Вот и все, товарищ Тараскин. Самое трудное позади... Руки, ноги целы, машины - в полном порядке, за плечами тысячи верст на колесах, в карманах билеты на трансатлантический лайнер, который увезет нас в Европу. Завтра прощальный вечер в местном велоклубе. Думаем, задание можно считать выполненным.

По правде говоря, трудненько нам достались мексиканские километры. Особенно первые. Но тем и силен человек, что ко всему привыкает, И мы привыкли, приспособились к местным условиям. Выезжали обычно рано, чуть заалеет горизонт. И по прохладе выжимали, все, что могли, этак километров двадцать. А как солнце начинало припекать, делали привал. Сами понимаете, найти тень на мексиканском нагорье, где лишь кактусы пыжутся да агавы растут, - дело не из легких. Вот и пришлось мозгами шевелить. Придумали нехитрую вещь; останавливались, переворачивали велосипеды, натягивали на Них плащи - и место для отдыха готово. Тут и обеду время. Спросите: "А почему не выбирали для этой цели деревушки или какие другие селения?" Что ж, вопрос резонный. Но, во-первых, они здесь довольно редки, как зубы у крокодила; во-вторых, от перца, без которого невозможно ни одно мексиканское блюдо, так пьется, что можно, по словам Ильи, выпить все Черное море, а его поблизости нет; в-третьих, консервы, проглоченные под импровизированным шалашом, - это и удобнее, и быстрее, и экономнее.

Вот так потихоньку, полегоньку добрались до столицы. Местные газеты посвятили нашему приезду целые полосы. "Советские велосипедисты совершили подвиг!" Вот ведь как писалось! Очень жалели, что не было с нами Плюща! Ему бы по сердцу пришелся такой прием. Честно скажем, и нам он понравился. Симпатичные люди мексиканцы, добрые и откровенные.

Все шло как нельзя лучше, оставалось погрузиться на пароход и... домой. Но, увы, деньги, как это случалось и раньше, кончились... Выручили товарищи из посольства: устроили на временную работу. К нашему счастью, в Мексику прибыла советская ботаническая экспедиция. Четыре здоровые руки оказались для нее не лишними. И вот впервые за все время путешествия мы расстались с велосипедами. Хотите верьте, хотите нет, но прослезились, когда густо смазывали машины для хранения в посольском складе, - словно ноги свои упаковывали в ящик.

"Временная работа" растянулась на три месяца. Но какие это были месяцы, товарищ Тараскин! Сказки Шехерезады, а не месяцы. Каких чудес мы только не насмотрелись! Чего только не узнали! Вот, кстати, и камеры на наших колесах, и ваши калоши сделаны из сока дерева кастильоа. Удивительно? Сами удивлялись, когда услышали рассказ об этом на каучуковых плантациях. Мексику пересекли вдоль и поперек. Пробирались на мулах сквозь манговые заросли, плыли на длинных, словно праздничный пирог, лодках по быстрым здешним рекам, пылили по каменистым дорогам на стареньких "фордиках", встречались с индейцами и... крокодилами. Работа была у нас самая разнообразная: тащили с листьев растений паразитов (нужно, говорят, в коллекцию), собирали гербарий, варили обед, а самое главное - набирались впечатлений. Когда рассказывать будем обо всем пережитом, ребята из института лопнут от зависти. Кстати, товарищ Тараскин, они, наверное, уже разлетелись из Москвы: учеба-то кончилась! Ну так разыщите, пожалуйста, всех наших из комнаты номер пять и передайте - пусть готовятся к встрече, С тем и кончаем наше письмо.

Примите инфизкультовский привет!

Александр Королев, Илья Бромберг.

"СЮРПРИЗ" НА ПРОЩАНИЕ

Они неслись по аллеям старого

парка Чапультепек на крыльях радости. По-южному яркие, сочные цветы салютовали им разноцветным праздничным фейерверком. В мягком шелесте листьев экзотических кустарников слышались слова приветствий, а в порывах встречного ветерка угадывались звуки гимнов... Только что, каких-нибудь несколько минут назад, кончилась торжественная церемония, устроенная в их честь самым солидным мексиканским велоклубом "Радио". Путешественников поздравляли, путешественников обнимали, путешественникам дарили цветы.

Затем их усадили на увитые гирляндами велосипеды, прошедшие тысячекилометровый путь, и подняли над головами. А когда все кончилось, когда машины снова встали на излучающий тепло асфальт, спортсмены поняли, что охладить себя, привести в чувство можно лишь быстрой ездой, такой, чтоб ветер пел в ушах. И они рванулись в глубь парка, в тишину тенистых аллей. Мексиканцы узнавали их, расступались перед ними и провожали улыбками, звонким смехом, потому что шутки ради ребята ехали с перевернутыми рулями. И они, эти самые рули, переплетенные цветными ленточками, очень напоминали рога быков, прибывших на праздничную корриду... Когда выскочили на какую-то аккуратно посыпанную желтым песком площадку, Илья услышал такой характерный, такой знакомый шум-вздох. Лопнула шина - прокол. Бромберг на ходу, лихо, как он теперь умел, соскочил с седла и, смеясь, вытащил из резины колючку.