Белое солнце пустыни

Но из знакомых сюжетов на эту тему лезли в голову довоенные "Тринадцать" и "Джульбарс", повторять которых не хотелось. Чтобы быть в теме, Ежову пришлось привлечь к этому делу людей, знавших историю борьбы с басмачеством не понаслышке - то бишь героев гражданской войны. Встреч с такими людьми у Ежова было несколько, однако и они мало что ему дали в плане создания нетленного сюжета. Все их рассказы сводились к стандартным атрибутам приключенческого жанра: песчаные барханы, погони, засады, отравленные колодцы и т. д. А если в чьих-то рассказах и всплывало "нечто", то это нельзя было включать в сценарий по цензурным соображениям. К примеру, один бывший кавалерийский комбриг рассказал такую историю. Как-то в одном из боев с бурбашами он спас от надругательства и неминуемой смерти девушку из местных. Потом судьба их разлучила, чтобы через семнадцать лет вновь свести вместе, но уже в одном из колымских лагерей. Там они поженились и остаток жизни прожили вместе.

Кстати, именно этот бывший комбриг помог Ежову найти "изюминку" будущего сценария. Уже прощаясь и не надеясь на чудо, Ежов спросил у своего гостя, случались ли в его боевой биографии хоть какие-нибудь смешные эпизоды. "Конечно, были! - ответил комбриг. - Иногда преследуемые басмачи бросали в пустыне свои гаремы. Прискачешь к какому-нибудь колодцу, а около него женщины сидят, мужья давно ускакали. Оставить в пустыне - погибнут. Приходилось вместо преследования банды сопровождать "неожиданный подарочек" к ближайшему кишлаку. Намучаешься с ними".

Это было как раз то, что надо. Сопровождение брошенного курбашой гарема могло стать стержнем фильма, все остальные эпизоды можно было уже накручивать вокруг. Беда только, что времени на написание сценария выделили мало: не было возможности съездить в пустыню, чтобы набраться тамошних впечатлений. Но тут Ежов рассчитывал на помощь своих соавторов, в частности Рустама Ибрагимбекова, который уверенно заявил, что неоднократно бороздил зыбучие среднеазиатские пески (на самом деле он соврал, поскольку очень хотел попасть в их команду).

7 июня 1967 года в ЭТК поступила сценарная заявка от Ежова и Ибрагимбекова на сценарий "Пустыня". 8-го ее рассмотрела сценарно-редакционная коллегия, а на следующий день со сценаристами был заключен договор на написание сценария. Спустя несколько дней Ежов, Ибрагимбеков и будущий режиссер фильма Михалков-Кончаловский отправились в Коктебель, чтобы в уютном Доме писателей родить на свет хит всех времен и народов.

С первых же дней работа заспорилась. Сюжет был выбран такой: красный боец Федор Сухов возвращается домой, но в пути вынужден сделать небольшую остановку, чтобы сопроводить до города гарем главаря басмачей Абдуллы. По словам Кончаловского вся эстетика сценария росла из Андрея Платонова, который уже с "Аси Клячиной" был его путеводной звездой. А Сухов был навеян Пуховым, знаменитым героем "Сокровенного человека".

Распорядок дня у троицы был такой: с утра они садились за сценарий, а вечером шли отдыхать в общую компанию, которая собиралась из отдыхающих. До поздней ночи шло застолье, после чего часть людей шла спать, другая разбредалась по окрестным кустам и клумбам предаваться любви. С утра все начиналось сначала.

Однако спустя некоторое время Кончаловский внезапно утратил всякий интерес к басмаческой теме. Причем произошло это во многом благодаря подаче "сверху". Во время краткого пребывания в Москве Кончаловского вдруг вызвал к себе новый главный редактор Госкино Сурков, который предложил ему снять фильм к 150-летнему юбилею со дня рождения И. Тургенева.

- Какое его произведение вы хотели бы экранизировать? - в лоб спросил Сурков.

- "Где тонко, там и рвется", - не задумываясь ответил Кончаловский.

- Нет, лучше возьмите "Отцы и дети", либо "Дворянское гнездо", подвел итог разговора Сурков.

Кончаловский был ошарашен таким предложением, поскольку после того как положили на полку его "Асю", в ближайшие несколько лет даже не рассчитывал на благосклонность к себе со стороны киношного начальства. Он и за "Басмачей" взялся именно поэтому. А тут вдруг такое! Короче, Кончаловский тут же вернулся в Коктебель и сообщил об этом своим соавторам. Те тоже подивились такому повороту событий, но уговаривать коллегу остаться не стали. Считали, что и сами справятся. А Ежов даже согласился работать сразу на два фронта - писать про басмачей и "Дворянское гнездо". Кстати, это обстоятельство на какое-то время сохранило тройку вместе. Где-то в начале июля Кончаловский уехал в Москву, чтобы присутствовать на очередном Международном кинофестивале, а Ежов с Ибрагимбековым переместились в Горьковскую область, в деревню Безводное, где им предстояло продолжать работу над сценариями. Как вспоминает Р. Ибрагимбеков, когда они с Ежовым въехали в деревню, чуть ли не все ее жители высыпали на улицу с громкими криками: "Андрон Сергеич приехали!" Любовь селян к Кончаловскому объяснялась просто: год назад тот именно здесь снимал свою "Асю" и чуть ли не полсела вывез в Москву на озвучание, хотя до этого безводненцы столицы в глаза не видели.

Тем временем Кончаловский вместе со своей второй женой актрисой Натальей Аринбасаровой вращался в фестивальной круговерти. Причем, несмотря на присутствие рядом с собой супруги, он умудрился закрутить роман и с гостьей фестиваля - французской актрисой Машей Мериль. Та приехала в Москву с режиссером Паскалем Обье, и любила обоих сразу. Как в шутку заметил сам Обье Мериль хотела создать киностудию "Машафильм" и таким древним способом пыталась заполучить молодых, талантливых, а главное, недорогих режиссеров. Аринбасарова об очередном увлечении своего мужа ничего не знала, пребывая в полной эйфории от фестиваля. Кстати, спустя два года Кончаловский уйдет от Натальи, чтобы жениться на Мериль. Но это уже другая история.

КАК НАШЛИ РЕЖИССЕРА

Тем временем первый вариант сценария под названием "Пустыня" был закончен Ежовым и Ибрагимбековым в конце июля 67-го. Сюжет этой вещи мало напоминал то, что позднее превратится в легендарный фильм. Чтобы не быть голословным, вкратце расскажу сюжет сценария.