Шизгара

Да, мальчики были красивы, но это не все. Больше того, это даже не главное. Куда важнее разнообразная, прямо-таки сверхъестественная одаренность сыновей Сергея Михайловича. Впрочем, оговоримся, нашими щедрыми эпитетами и, может быть, забавными своей простодушной провинциальностью восторгами мы обязаны в первую очередь старшему - Григорию. Рисунки десятилетнего Гриши учитель изостудии Южносибирского Дворца пионеров показывал в назидание великовозрастным студентам Южносибирского художественного училища. В двенадцать лет Гриша Грачик получил вторую премию на республиканском конкурсе рисунков на тему "Пусть всегда будет солнце". В пятнадцать лет Гришины графические листы выставлялись в малом зале областной картинной галереи. Истины ради заметим, однако, - то не был персональный вернисаж, в "зеленом" зале выставлялись работы пяти или даже шести юных дарований, но вот самыми запоминающимися, уж не сомневайтесь, были триптихи Григория "Осада" и "Куликово поле". В шестнадцать юный Грачик удостоился чести быть одним из двухсот авторов, представивших мир советского подростка в одноименном художественном альбоме. В том же году Григорий получил приглашение в Репинку. Но приглашения не принял и в семнадцать лет поступил на электромеханический факультет Южносибирского горного. (Ай да мама Вера Константиновна, скажем мы, и как даже у Сергея Михайловича хватает наглости с его факультетским солдафонством критиковать ее, тонкого и умного стратега.) Набрал 18 баллов, приведенная цифра несомненное свидетельство глубины овладения одаренным мальчиком не располагающими к поэзии предметами общеобразовательной школы. Четыре математи ка письменно, пять - устно, физика пять, а сочинение четыре. Рисование в горном институте сдавать не требуется, хотя и жаль, балл мог получиться гораздо выше. Думается, не опозорил бы фамилию Гриша, приведись ему сдавать игру на фортепиано. Безусловно, будущий Рихтер в нем не проглядывал, но мальчик мог играть для собственного удовольствия и со слуха - крайне редкие качества для выпускника музыкальной школы, но, впрочем, необязательные для успешных занятий горной наукой. Южносибирский горный Григорий окончил с красным дипломом и по рекомендации совета вуза сразу со студенческой скамьи поступил в аспирантуру института проблем угля, единственного за Уралом института Академии наук по части комплексного освоения недр. (Как видим, однако, и Сергей Михайлович не оплошал и свою долю воспитательной работы сделал в срок и с оценкой "отлично".)

А теперь спрячем в бархатный футляр фанфары и, опустив глаза, стыдливо откроемся,- мальчик любил выпить. Тяга к временной невменяемости у человека, для которого любимое, врачующее душу занятие (-тия) заказано вплоть до сокрытого в туманном будущем момента "становления на ноги", совершенно естественна. Впрочем, впервые в своей жизни Григорий Грачик напился после зачисления на первый курс горного института. Семнадцатилетний интроверт, потрясенный действием алкоголя, он пал на прошлогодние калоши в углу дачной веранды приятеля и уснул, часа на три избавившись от сложностей переживания успешной сдачи вступительных экзаменов. Окончательно внося ясность, добавим,- свою с годами крепчавшую любовь Гриша целомудренно оберегал, не разрывал родителям сердца, не заставлял общественность бить тревогу. Длинные недели или месяцы неизбежного воздержания в кругу семьи компенсировал Гриша стройотрядовими запоями, каникулярными загулами и дачными заплывами. Но не станем судить его строго, вековой опыт советует не зарекаться и чужой соринке предпочитать свое бревно, а посему счастливо вздохнем, ибо никто нас не заставляет писать "на Григория Грачика" характеристику. Между прочим, любопытная деталь: в этот майский день, всего часа за три до того, как Сергей Михайлович Грачик, декан электромеханического факультета, миновал сварную подкову из фиалов, кувшинов и виноградных лоз, следуя в "Погребок", его старший сын, вполне успешный аспирант Института проблем угля, стоял у липкой стойки пивного зала "Сибирь" и беседовал с автором сего удивительного сварного излишества. Автор, Гришин ровесник, более того, соученик по изостудии, ныне уже выпускник Строгановского училища Игорь Клюев, сдувая пену с щербатого бокала, делился величественным планом украшения сварными монстрами из труб и барабанов фронтона городского кукольного театра. Игорь, сын секретаря Южносибирского отделения Союза художников, хозяина дачи с прелыми калошами, говорил без умолку и принял три кружки пива. Гриша, в тот момент твердо памятуя о невозможности огорчить отца в день сорокавосьмилетия, принял одну.

Тем временем сам Сергей Михайлович, как мы уже знаем, совершил непростительную ошибку,- решил испить водицы из ранее оплеванного колодца. Причины невероятного происшествия мы уже объяснили и более утомлять ими читателя не станем, лишь в оправдание нашего декана сообщим,- в тот момент, когда он замедлил в коридоре свой стремительный бег, готовый вот-вот воротиться и отчеканить ассистенту Бессонову приглашение на беседу, до его обостренного известной тренировкой слуха донеслась трель телефонного звонка. Ускорившись, Сергей Михайлович мгновенно достиг деканата, где навстречу ему со словами "ваша супруга" была протянута телефонная трубка.

Вера Константиновна, занятая праздничными приготовлениями и видя в том уважительную причину, попросила Сергея Михайловича по дороге домой для праздничного стола и на радость Вере Константиновне купить любимого ею советского полусухого. Сергей Михайлович не мог огорчить Веру Константиновну в день своего сорокавосьмилетия, он нащупал в кармане пиджака квадратик аккуратно сложенной сумки из немаркой синей ткани "болонья" и. попрощавшись с секретаршей Аллой, вышел на солнечную майскую улицу.

В кисловатом полусумраке у столики Сергей Михайлович обнаружил лишь молодую супружескую пару. При входе Сергей Михайлович не обратил внимания на тетрадный листок, извещавший "водки нет" (исключительное по редкости событие в описываемые нами времени), но прямое следствие объявления - печальное запустение знакомого места - в немалой степени способствовало бурному вторжению жизни в истощенное должностными упражнениями сознание декана. Окончательное просветление облегчил услышанный Сергеем Михайловичем диалог молодых супругов.

- Ведь ты хотела шампанское,- говорил юный и пылкий муж, воодушевленный необычайным обилием игристых и шипучих вин в магазинах областного центра.Чем же оно тебе не нравится? Смотри, смотри, это же Абрау-Дюрсо, это знаменитый сорт, такое можно увидеть раз в сто лет. Да еще полусухое, с черной этикеткой...

- Оно без медалей,- сухо отрезала молодая, и восторг в глазах молодого погас, а в мозгах Сергея Михайловича забегали, заструились мысли.

Сергей Михайлович огляделся, удивился, ужаснулся и вышел на солнечную улицу Садовую. И пока Сергей Михайлович сворачивает за угол, пересекает улицу Весеннюю, в те времена роскошный карагачевый бульвар, направляясь к укрытому в переулках за шестьдесят шестой английской спецшколой винному отделу гастронома "Универсальный", мы можем немного посплетничать на тему семейной жизни декана. Кое-какие отрывочные сведения мы уже разбросали там и тут. обмолвились о милых чертах и завидной конституции Веры Константиновны, намекнули на ее быстрый ум, что ж, самое время перейти в социально-экономическую сферу. Практику отрешения, умение впадать в мозговой ступор Сергей Михайлович получил еще задолго до вступления в должность декана. Возможность овладеть навыком выживаемости судьба предоставила Сергею Михайловичу в пору аспирантства его жены. В период научных томлений и изысканий несоответствие тонких черт Веры Константиновны чуть покатому лбу и слегка выкаченным глазам мужа на фоне удивительной близости царственному кавказскому лику ее научного руководителя, известного в своей узкой области доктора, профессора, родило немало догадок, гипотез и смелых предположений. Дорожа репутацией, мы не станем, однако, связывать себя деталями этой давней, туманной и крайне недостоверной истории, нас интересуют одни лишь голые факты, и поэтому, не особенно кривя душой, скажем,- в общем и целом семейная жизнь Сергея Михайловича сложилась счастливо.