Бездна

Один раз - впервые после их бурной встречи - позвонила Марина. Они поговорили ни о чем минут десять, она рассказала, что Дуров возглавил отдел валютного регулирования в каком-то крупном коммерческом банке, и у Сашки осталось устойчивое ощущение, что те слова, ради которых звонила Марина, не были произнесены ею. Или им.

Совершенно неожиданно объявился Серега. Он пришел без звонка, какой-то повзрослевший и даже поздоровевший, чего Сашка никак не ожидал от человека, исполнившего свой мирный ратный подвиг и отдавшего-таки Родине все долги сполна.

Он завалился с бутылкой водки, торчащей из кармана тулупа с такой искренней радостью, словно Сашка был его если не единственным, то, по крайней мере, самым близким другом. Как узнал Сашка в последствии, Серега после возвращения "на гражданку", бегал с бутылкой по всем близким и дальним своим знакомым, и всюду пил. Не ясно, научили ли его так закладывать за воротник в части, или это лезла наружу его истинная природа, но все сходились в другом: Серега набирал нормального человеческого общения, которого ему так не хватало в течение тех нескольких месяцев, что он провел в Подмосковье.

- Ну как вы тут, москвичи-юристы? - с порога зашумел Серега. Похоже, Сашка был уже не первый, кого радостный дембель посещал за сегодняшний день.

- Заходи, заходи, - пригласил его Сашка, пятясь назад, - гостем будешь. Вернулся?

- Да, помогли мне, - Серега снял тяжелые зимние ботинки и скинул тулуп, достав из кармана непочатую бутыль "Пшеничной". - Я же, вишь че, должен был и уйти раньше, и демобилизоваться позже. Шеф помог - меня так по бумагам и провели, от и до. Я, ведь, если документам верить, до сих пор служу. Так-то!

Они сели на кухню. Кроме черного хлеба Сашка ничего предложить не мог, но Сереге было и этого достаточно. На столе появились два классических граненых стакана - мерила мужской дружбы. Сделав по два стограммовых захода они остановились, и разговор потек свободно и непринужденно.

Серега рассказывал о своих буднях в части, о строевой службе, о дедовщине, которой Серега, к счастью, толком и не повидал, то ли потому, что все же привирают журналисты, то ли потому, что служил он не сначала своего положенного срока и не до конца. Вспоминались какие-то смешные эпизоды, которые почти все заканчивались, впрочем, нарядами вне очереди. Изрядно досталось офицерам, которые гоняли срочников по плацу немилосердно. Вспоминал Серега и как помог разобраться с частными квартирными вопросами командиру своего подразделения, после чего жизнь его в казарме стала приобретать все больше гражданских черт, вызывая при этом, растущее недовольство серых народных масс. Вспоминал как к концу срока перестал возвращаться домой к родителям на выходные, чтобы лишний раз не тревожить своих сослуживцев. Как, наконец, однажды, командир вызвал его к себе утром, сразу после подъема, и велел собирать вещи. В целом, рисовался достаточно радужный образ нескольких месяцев военной службы.

- Не стоит, значит, бояться армии так, как этого просят все эти газетные писаки? - предложил резюмировать Сашка, разливая остатки "Пшеничной".

- Тыловые крысы, - Серега опрокинул стакан, - из них почти никто не служил.

- Почему ты так думаешь?..

- Да потому, что не о том надо писать, о чем они пишут, - Серега вдруг изменился в лице; от его разухабистого настроения не осталось и следа. Он вылил остатки водки в стакан и опрокинул его в одиночку.

- Знаешь, по чему я действительно соскучился за время службы? По нормальным людям, по тем, кого интересует что-то еще кроме баб и водки. Вот ты, я слышал, публикуешься где-то. А ты думаешь, тебя кто-нибудь читает? Нет, кто-нибудь, конечно, читает. Но в том месте, где я провел последние несколько месяцев в казарме со мной собрались такие люди, которые не читают газет в принципе. Они вообще, кажется, ничего не читают. Даже порножурналы они их только рассматривают.

- Они же помоложе тебя, не все идут служить с высшим образованием...

- Помоложе? А не знать, кто такой Гитлер? Как можно служить в нашей армии, не зная таких вещей? Не знать не то, что была Февральская революция в России кроме Октябрьской, а вообще не знать, что случилось в 1917 году? Как тебе такое? У нас один парнишка был, из деревни какой-то в средней полосе России. Так он не знал, что такое электричество. Вот как тебе все это?

- Верится с трудом.

- Саш, я тебе не пересказываю, я говорю только про то, что сам видел. Если я тебе расскажу байки от командира части, который там провел побольше, чем я, ты объявишь меня провокатором, или вызовешь скорую помощь.

Он засунул в рот кусочек черного хлеба, прожевал и проглотил его. В тишине негромко работал канал МУЗ-ТВ.

- Тебе верится с трудом... А я, вот, понимаешь, жил в этом несколько месяцев. Ты вот это прикинь. Как остаться человеком? Я пять лет осиливал в институте теории возникновения государства, правовые школы, кодексы штудировал... Кому все это надо? Для кого мне использовать все эти знания? Сашка только сейчас заметил, что Серега превысил допустимую норму спиртного и совершенно пьян. - Ты скажи мне, умник, зачем мне все это? Жил бы себе в деревеньке, пас бы коров да баб трахал - чего еще-то?

Он затих и уставился в мелькание на экране маленького кухонного телевизора.

- Но есть же очень много нормальных умных людей с самыми различными интересами... - начал Сашка, но осекся, вспомнив припев из собственной песни: "Быдло обрыдло".

Они замолчали. На какой-то момент время остановилось. Они оба сидели потупившись, стараясь не смотреть друг на друга.

Вдруг Серега побледнел и стал хлопать глазами.

- Вот, блин, - пробормотал он, глядя куда-то сквозь Сашку, - говорили мне про "белочку", но чтобы допиться так скоро...

В первый момент Сашка испугался за Серегу, но потом понял, что тот уставился в экран стоящего за Сашкой телевизора. Тогда Сашка тоже обернулся и глянул назад через плечо.

- Скажи, Саша, - медленно спросил Серега, - ты видишь то же, что и я?

На экране шел клип, вроде бы ничем не обращающий на себя внимания. Сашка вполне мог бы такой пропустить - он был, что называется, малобюджетный, снятый не на кино, а на простую видеопленку. Пела довольно славненькая девушка в белом накрахмаленном парике с вьющимися локонами, облаченная в какое-то пышное пошловатое малиновое платье под старину, с сильно декольтированной грудью, пела более чем посредственно. Сашка прислушался к словам: "Ты королева из вчера, та, что всегда лишь "на ура", что не ложится до утра...". Что-то знакомое, подумал Сашка. Девушка тоже казалась знакомой.