Не дать воде пролиться из опрокинутого кувшина

Потом встал на колени!.. Это было ново в молитве у мекканцев. Низко поклонился Богу!

Хадиджа потом рассказывала, как молча наблюдала за ним, чтобы не вспугнуть нечаянным словом: Будет говорить - надо запомнить! Речь лилась то быстрая, а то после долгой паузы. ...Неслышно подошел Абу-Талиб. Было неожиданно, когда в земном поклоне Мухаммед простёрся: что за поза? Почему молитва не в Каабе?

"Кому молишься?" - спросил, понимая, что нельзя отвлекать от молитвы. Но то - в Каабе!

Мухаммед молчал. Губы шептали: Чтоб не стали сердца совращёнными! И люди уверуют! Скажи: "Пришла истина, и исчезла ложь!" Воистину ложь исчезающа! Абу-Талиб прислушался: молитва необычная, пусть завершит. ...Огнь сводчатый, воспламенённый, сокрушилище на колоннах вытянутых. И снова раздражающий Абу-Талиба нелепый поклон, да ещё... лбом земли коснулся! Как принято у христиан! И не раз, не два: семь раз припал Мухаммед лбом к земле, - сосчитал Абу-Талиб. И ладони открытыми держит перед глазами - что сие значит?! Только теперь Мухаммед повернулся к Абу-Талибу:

- Я молился, - сказал. Уловил недовольство Абу-Талиба. - Давно не видел тебя в Каабе молящимся (про странные поклоны умолчал, а в пылу спора забыл спросить. И про открытые ладони тоже). - Кому там молиться? Идолам? - Это наши боги!

- Бог един. - И произнёс: Ля-иллях-иль-ляль-лях!

- Что сие значит? - Разве я сказал что-то непонятное на нашем языке?

- Странное сочетание слов!

- Свыше мне ниспослано!

- И что оно означает?

- То и означает, как сказано: нет Бога, кроме единого Аллаха, Того, Кто создал Адама, первого пророка!

- Притча иудеев!

- Да, ты прав: прежде Бог избрал их, направив к ним Мусу, но они забыли дорогу к Нему. - И кто тебе о том поведал? Не сам ли Муса? Вопрос Абу-Талиба Мухаммед оставил без ответа и продолжил: - ...Тогда Он обратил Свой взор на Ису, но те, которые назвались впоследствии христианами, тоже отступили от Его слова! - И тогда Бог... - Мухаммед понял, к чему клонит Абу-Талиб, и тут же заметил, не дав тому договорить: - Не во мне дело! А через меня возжелал Бог приобщить нас к праотцу Ибрагиму. - Глубь веков как глубь пустыни. - И начало начал! - Засыпаны песками! - Но следы на них, будто было вчера! Остановиться? Идти дальше?

- Вглубь пустыни?! - Именно здесь был некогда рай.

- Но ныне, как ты знаешь, пустыня непригодна для жизни.

- Не ты ли говорил мне, что здесь жили наши предки? И не потому ли пустыня превратилась в ад, что мы стали поклоняться идолам? - Идолы ни при чём. То работа времени. - Впрочем, иное у меня суждение про нашу пустыню: Бог удалил отсюда всё лишнее, чтобы человек мог остаться наедине с самим собой! В ниспосланных мне Богом на горе Харра свитках... - Что за свитки? - прервал его Абу-Талиб.

- Из Книги Книг!

- Уж не иудеев ли имеешь в виду?

- Даже не христиан! Впрочем, им тоже книги ниспосланы свыше. Речь я веду о Матери Книг Бога - ниспосланном нам Коране!

- Коране?! Но где она, эта книга?

Мухаммед промолчал.

Но ведь ты слышал о ней!

- Не на твоих ли ладонях, в которые ты гляделся во время молитвы, она запечатлена?

- На ладонях читается судьба, и она благополучна, если молишься Единому Всевышнему.

- И что тебе открылось на ладонях?

- Неуместна твоя ирония, Абу-Талиб! - Мухаммед впервые обратился к дяде по имени. - Ты мне не ответил, о мой любимый племянник! - Абу-Талиб как бы намекнул на вольность его обращения.

- Легко сказать: покажи, мол, вот она, Книга! То убежденность, а то - Абу-Талиб уловил - сомнение. И как убедить, если... нет, это от прежнего поэтического, когда мучительно ищешь нужное тебе слово, и дразнят буквы, сплетаясь и обретая смысл, а то и рассыпаясь, и не соединить их! - ...В Коране есть и об Ибрагиме истина: предупреждал отца об идолопоклонстве! "Отец мой, - вопрошал он, - почему ты поклоняешься тому, что не слышит, и не видит, и не избавляет тебя ни от чего?" - Но ведомо, как отец сыну пригрозил, что тот отказывается от их собственных богов: "Если не удержишься, - сказал отец сыну, - я непременно побью тебя камнями", а потом, видя упорство сына, прогнал: "Удались от меня и подумай над тем, что я тебе сказал, и не являйся..." - Ты читаешь Коран! - прервал его Мухаммед.

- Но что с того?! Знал и прежде, как получил Ибрагим благие вести о рождении сыновей - Исмаила, Исхака и Йакуба. И про сон о жертвоприношении Исмаила, и что молился он о прощении отца! - И как брошен был в огонь? - Кто о том не ведает? - Но помнишь ли за что? - Что не поклонился огню Авраам, - назвал на манер иудеев. - Ты чуждо произнёс его имя! - Чтобы отвратить тебя от веры иудеев. - Или сомневаешься в прародителе нашем?! Не он ли, Ибрагим, размышлял со своим народом о поклонении звёздам как богам, а не излучающим мудрость? И разрушил идолов, осмеяв их никчемность! - Ты рассказываешь мне притчи иудеев.

- Притча с огнём поведана, чтобы люди не верили в идолов! - Огонь как идол? - "Поклонись огню!" - приказал фираун Ибрагиму, когда тот отказался признать в нём Бога. "Но вода тушит огонь!" - сказал Ибрагим. "Хорошо, поклонись воде!" - "Может, облаку, напоенному водой?" - "Что ж, поклонись облаку!" - "Но разве ветер не разгоняет облако?" - "Ветру поклонись!" - "Но человек преодолевает силу ветра". - "Человеку поклонись!" - "Но я сам человек, как же мне поклоняться самому себе?" И лишь тогда фираун приказал бросить его в огонь, чтобы всепожирающий идол сжёг Ибрагима. Но оказалось Нечто сильнее всего и вся: Создатель! Как надёжный дом Единого Бога строили Ибрагим с Исмаилом Каабу! - Которую ты желаешь разрушить! - Заповедано: Очистите Мой дом для паломников пребывающих, преклоняющихся, падающих ниц! И молился Ибрагим, прося Бога: Сделай страну, - говорил о нашей Аравии! - безопасной, надели плодами её обитателей - тех, кто уверовал в Тебя и в последний день. Сделай нас предавшимися Тебе, а из нашего потомства - преданную Тебе общину! Воздвигни среди нас, - просил и услышан был! - посланника, он прочтёт им Твои речения, научит Писанию и мудрости и очистит! - Не хочешь ли сказать, что ты... - ухмыльнулся Абу-Талиб, не досказав, и лицо его вдруг стало чужое. Прости ему неведение его! Ханифы! Варга! Мухаммед не устоял перед соблазном! Но с ними заодно и Хадиджа - женщина умная, проницательная... Уберечь Али! Сказал лишь: - Не забудь про Чёрный камень, открывающий в будущее врата! Камень - наша сила, питающая дух, знак, что мы избраны богами, и я, как опекающий храм многобожцев... - Знаю, тебя община избрала стражем идолов! - Богов! И они предостерегают, утешают и дают надежду! - Всё разом? - Мы верим во множество богов, иудеи - в одного, и христиане, но и они допускают многобожие, признавая трех богов!.. И ангелы у них, как у нас, божественного происхождения. Каждому дороги обычаи его племени. - У нас ещё обычай закапывать живьём девочек! - Случалось, у иных племён родителей умерших поедали! Кто в Аравии не слышал притчи о беседе персидского шаха Дария с эллинами и калатиями: эллины ни за что не соглашались следовать обычаю калатиев поедать умерших родителей, а калатии - обычаю эллинов сжигать умерших родителей. - Нет укора тебе, Абу-Талиб, и не по пристрастию я говорю! - Но отчего Богом избран именно ты?

- Спроси, если властен, у Него! - И про семь достоинств курайшей, поведанных тебе? - Кому, как не тебе, стражу Каабы, знать, чем славны курайши! - Ты услышал, тебе и поведать! Мухаммед задумался.

- Что ж ты умолк? Или забыл?

- Такое не забывается.

- Скажи!

- Первое достоинство, что все мы курайши. - Похвально услышать это из уст твоих. - Второе, что именно курайшам велено накрывать покрывалом Каабу и жажду утолять паломников водами священного Замзама! - Мудрость в твоих словах! - Третье, что им была дарована победа над слоном! - Что ж, это ведомо всем. - Но о том явлена Богом сура! И Он особой сурой помянул, выделил нас, курайшей, среди других племён, призвав к миру и согласию, и если будем следовать этому, то не проявится ли четвёртое, наиглавнейшее достоинство курайшей как мирного племени? А пятое... Не одному ли из курайшей дарован сан пророческий? - Но где ты научен тому, о чём изрекаешь, Мухаммед? От кого знаний ненаших набрался? Мы с дедом твоим как будто учили тебя не тому, о чём ты толкуешь. - Не более вашего ведомо мне, и я всё тот же, кем и был. - Но полно учёности и дерзко миг назад тобой сказанное!