Литконкурс Тенета-98 (сборник рассказов)

Джефф выглядел несколько обескураженным.

- О чем беспокоетесь, сударь? - спросил я его.

- Да ни о чем конкретно, все вместе как-то- Больше всего угнетает то, что непонятно: как это все действует, при полном отсутствии технического устройства.

- Не берите в голову. Я сам долго пытался в этом разобраться, а потом махнул рукой. В этом мире невозможно оставаться материалистом, он имеет другую природу. Поэтому все и работает.

- Вы говорите так, будто и сами не местный.

- А я и есть не местный, я тоже из технологического мира. Меня однажды взяли и утащили сюда, им нужен был квалифицированный программист. Обещали даже вернуть домой, как только отпадет нужда. А я вот остался. Здесь интересно.

- Да, это я успел заметить. Более чем. А Вы не в курсе, если уж на то пошло, наш капитан имеет какое-нибудь отношение к СиндбадуМореходу из сказок 1001 ночи?

- Не в курсе, но подозреваю, что это именно он. Однофамильцы мне тут еще не попадались. А Вы спросите его сами.

- Да ну, неудобно

- Бросьте. Его наверняка об этом спрашивает всякий встречный и поперечный, так что не Вы первый - не Вы последний.

Капитан Синдбад тем временем сам подошел к нам.

- Ну, вот. Теперь три часа пути - и Карфаген. А пока можно расслабиться. Выпейте чаю.

Стюарды с молниеносной быстротой организовали на корме чаепитие: развернули богатый восточный ковер, вынесли блюда с разными восточными же сладостями, под которыми (сладостями) впоследствии обнаружилась чеканка исключительно тонкой работы, расставили пиалы и чайники. Все с удовольствием расположились.

- А скажите, капитан, - обратился к Синдбаду Сквозняк, - почему Ваша компания называется "Феакийские средиземноморские линии"?

- Вы давно последний раз перечитывали "Одиссею", молодой человек? Вспомните, Одиссей ведь воспользовался услугами феакийцев, чтобы добраться наконец до Итаки. Они уже тогда были искусными мореходами, правда, то, что описано у Гомера - в точности так мы движемся сейчас - все-таки преувеличение, в те времена современные способы судостроения и судоколдования еще не были разработаны.

- Попутно хочу предвосхитить вопрос, который наверняка вертится у вас на языке, - продолжал капитан, - Да, я - тот самый СиндбадМореход, чьи путешествия отчасти описаны в сказках.

- Но отчего Вы поступили на работу в судоходную компанию? Ведь если верить сказкам, Вы - большой авантюрист по натуре. Не скучно? - спросил Джефф.

- Ну, знаете, в те времена, когда я начинал, нельзя было не быть авантюристом. Но вспомните: большинство моих приключений носило скорее характер злоключений, хоть и удавалось в итоге выбраться. А здесь- Немножко скучновато, конечно, зато спокойнее. Впрочем, я на этой линии только потому, что она сравнительно новая. Моя основная обязанность - разработка и первоначальная, так сказать, обкатка новых маршрутов. Так что скучать на самом деле не особенно приходится.

Шумел вспарываемый бушпритом воздух, вспененные гребни волн стучались в днище, плескались сопровождавшие паром дельфины, выделывая разные акробатические номера. Над седой равниной моря гордо реял глупый пингвин, словно сильною рукою в небо брошенный булыжник, прямо будто угодил я на студенческий капустник. Или нет, пожалуй, море было не седым - лазурным, впрочем, это не так важно. Кроме того, еще одно отличие от ситуации с буревестником: небо было ясное, только кое-где на бирюзовом фоне виднелись мелкие перистые облака, да еще среди них летело что-то, оставляя белый облачный след. Будь мы в технологическом мире, было бы понятно: самолет. Будь мы в Княжестве Московском, тоже было бы понятно: один из дружинников князя, или сам князь, или моя ненаглядная теща - Баба-Яга - направляется в ступе по своим делам. На худой конец, будь мы в степях под Киевом, тоже было бы понятно: субмарина "Князь Аскольд". С ней, кстати, отдельная история.

В 1516 году подводная лодка "Князь Аскольд" приняла в запорожских степях неравный воздушный бой с экадрильями драгунметельщиков речепосполитского короля Витовта, совершавшего бросок на юг (оказавшийся, кстати, для него последним!) и собиравшегося отхватить солидный кусок от Галицкого и Киевского княжеств. Тридцать лет назад ее нашли и отреставрировали энтузиасты-историки из Киевского университета, при всемерной поддержке киевского княжеского дома, потому как к вящей его славе, и с тех пор князь Всеслав XXII редко когда упускает случай поднять над рубкой "Князя Аскольда" рядом с флагом Черноморского флота свой личный штандарт.

Но здесь, над Южным средиземноморьем, кто бы это мог быть такой летучий?

- Кто это там летит? - спросил я Синдбада.

- Ифрит. Границы патрулирует. Теперь почти приплыли, через пятнадцать минут - Карфаген. -==V==

Карфаген! Город, легендарный и сам по себе, и как столица Магриба - легендарной таинственной страны, населенной народом самых могущественных волшебников, уже узнавших ответы на такие вопросы, которых другие не успели и задать. Город, где составляются самые точные гороскопы, а философский камень продают туристам в многочисленных сувенирных лавочках. Город, над которым царит колоссальная крепость с шахматными башнями из желтого песчаника, а небо вокруг нее пронзено шпилями разноцветных мраморных дворцов с кровлями из чистого золота. Город, где в многочисленных садах, зеленеющих круглый год, по дорожкам ходят павлины, беседки из агата, нефрита, бирюзы и горного хрусталя дают спасительную тень, а струи говорливых фонтанов придают свежесть сухому воздуху Сахары, накатывающему с юга раскаленными волнами

Эти строчки я впоследствии на досуге вычитал в туристическом проспекте, оставшемся у меня среди прочих сувениров. Мне кажется, они здесь уместны: хоть есть в них некоторое (очень небольшое!) преувеличение и некоторый излишний (очень большой!) пафос, представление о Карфагене они дают. Это действительно город садов и дворцов, а кровли городских построек действительно из чистого золота, что стало возможным благодаря повсеместному использованию философского камня - несбывшейся мечты алхимиков в мире, тогда еще не сделавшемся технологическим.

Вообще, строительство дворцов - национальное хобби магрибских джиннов, и этому хобби они предаются со всей страстью. Тысячелетняя практика способствовала развитию филигранного умения и утонченного вкуса, в котором самым невообразимым образом сочетаются и строгие классические линии, и разнузданная роскошь.

Впрочем, разглядеть это нам удалось лишь мельком, пока "Офир" подходил к порту. Пришвартовались мы к уединенно расположенной в уголке огромной гавани маленькой пристани, выстроенной из зеленого мрамора и обставленной с расточительностью, достойной лучшего применения. Уж не ошибся ли капитан, подумал я. То, что пристань так богато убрана - еще куда ни шло, мало ли, вдруг здесь так принято, я ведь не видел других причалов, но группа встречающих явно к нам никакого отношения не имеет! Шесть ифритов в богатом, шитом золотом обмундировании (о том, что это именно какая-то униформа, можно было догадаться лишь по одинаковости нарядов) стояли по стойке "Смирно!" двумя шеренгами вдоль длинных сторон необьятного ковра, расстеленного прямо на брусчатке причала, а в дальнем конце коридора, образованного этими шеренгами, седьмой ифрит, судя по превосходящему остальных богатству одежд - старший в этом подразделении, тоже вытянулся в струнку и лихо отсалютовал своим кривым ятаганом, когда мы ступили на пристань.

- До свидания! Да пребудет с вами удача! - напутствовал нас с парома капитан Синдбад.

- Удачи и Вам, капитан, - ответили мы. Хотя, какая там удача, если начинается все с какой-то явной неловкости и недоразумения. Эти люди на пристани кого-то ждут, и миновать их нет никакой возможности, разве что вплавь. Судя по действиям старшего ифрита, те, кого они встречают, вот-вот будут здесь, иначе с чего бы тогда ему салют отдавать? А тут мы мешаемся

- Добро пожаловать в Магриб, - обратился к нам старший ифрит, прошу вас следовать за нами.