Том 15. Письма 1834-1881

1683

Достоевская сообщила мужу о своем пребывании в Киеве в письме от 5 июля 1877 г. (см.: Д. Переписка с женой. С. 249).

1684

Подав вследствие конфликта с Н. А. Ратынским (см. об этом: РЛ. 1970. № 4. С. 114–118) 21 февраля 1877 г. прошение в Главное управление по делам печати о разрешении издавать «Дневник писателя» без предварительной цензуры и получив в конце марта положительную на него резолюцию (см.: ПСС. Т. ХХIХ₂. С. 185, 308), Достоевский, однако, в дальнейшем все же предпочитал прибегать к предварительной цензуре, чтобы обезопасить себя от возможных нареканий или угрозы прекращения издания. 5 июля 1877 г. цензором «Дневника писателя» был утвержден в Цензурном комитете (временно до приезда Ратынского из отпуска) H. E. Лебедев (подробнее см.: ПСС. Т. XXV. С. 329–330).

1685

M. H. Сниткина, двоюродная сестра Достоевской, выполняла поручения по рассылке «Дневника писателя» (см.: Д. Переписка с женой. С. 249).

1686

Речь идет о пересланном из Малого Прикола окончании главы третьей майско-июньского выпуска «Дневника писателя» 1877 г.

1687

Последнее издание романа «Униженные и оскорбленные» (Ф. Т. Стелловского, т. II «Полного собрания сочинений» Достоевского) вышло в 1865 г. Запрос на книгу от «купца» (вероятно, книгопродавца) Николаева подсказал Достоевскому мысль о подготовке нового собственного издания «Униженных и оскорбленных», которое было осуществлено в 1879 г. С «требованием» продать роман обратились из магазина ввиду того, что с конца 1872-начала 1873 г. Ф. М. и А. Г. Достоевские организовали собственное книжно-торговое дело на дому (см.: Достоевская А. Г. Воспоминания. С. 245–251).

1688

Достоевский выехал из Петербурга в Москву не 16, а 17 июля вечером.

1689

Достоевская сообщала в письме из Малого Прикола 14 июля: «Я тебе написала 2 письма, одно из Киева от вторника 5-го, другое отсюда от субботы 9-го, это третье, надеюсь, что ты их получил» (Д. Переписка с женой. С. 256). Письмо Достоевской от 9 июля 1877 г. не сохранилось.

1690

См. телеграмму от 17 июля 1877 г. (ПСС. Т. ХХIХ₂. С. 169, 296).

1691

См. письмо 186, примеч. 4.

1692

Достоевский должен был встретиться с Ф. И. Салаевым по делам продажи своих сочинений в Москве (см.: Д. Переписка с женой. С. 256).

1693

Речь идет о деньгах, переданных А. А. Рудиным, знакомым Достоевских по Старой Руссе, по их просьбе, В. П. или Е. П. Печаткину за поставляемую для «Дневника писателя» бумагу; под «хозяином» подразумевается А. П. Струбинский, в доме которого на Греческом проспекте жили тогда Достоевские.

1694

Достоевский осуществил свое намерение и по пути в Малый Прикол из Москвы заехал на два дня — 20 и 21 июля — в Даровое, имение, принадлежавшее его родителям и перешедшее к его сестре В. М. Ивановой. «Сорок лет я там не был и столько раз хотел туда съездить, — рассказывал Достоевский в главе первой июльско-августовского «Дневника писателя» 1877 г., — <…> это маленькое и незамечательное место оставило во мне самое глубокое и сильное впечатление на всю потом жизнь и где всё полно для меня самыми дорогими воспоминаниями». И далее, обобщая свои размышления о значении подобных впечатлений для него и людей его поколения, писатель заключал: «Без святого и драгоценного, унесенного в жизнь из воспоминаний детства, не может и жить человек» (наст. изд. Т. 14. С. 202–203). По свидетельству Достоевской, основанному на рассказах родных и самого Достоевского по возвращении, он посетил в Даровом «самые различные места в парке и окрестностях, дорогие ему по воспоминаниям, и даже сходил пешком (версты две от усадьбы) в любимую им в детстве рощу „Чермашню”, именем которой он потом назвал рощу в романе „Братья Карамазовы”. Заходил Федор Михайлович и в избы мужиков, своих сверстников, из которых многих он помнил. Старики и старухи и сверстники, помнившие его с детства, радостно его приветствовали, зазывали в избы и угощали чаем» (Достоевская А. Г. Воспоминания. С. 313). См. также: Стонов Д. Сельцо Даровое // Красная нива. 1926. № 16 (воспоминания крестьянина И. Макарова); Нечаева В. С. Из литературы о Достоевском: (Поездка в Даровое) // Новый мир. 1926. № 3. С. 128–144.

1695

Встреча с И. С. Аксаковым состоялась в Москве 18 или 19 июля 1877 г. Она описана в главе первой июльско-августовского выпуска «Дневника писателя» 1877 г., где воспроизведен разговор Достоевского с одним «давним московским знакомым», с которым он «редко» видится, но «мнение» которого «глубоко» ценит. Достоевский приводит темы их беседы — о значении для человека «святых воспоминаний» детства (в связи с намерением Достоевского «посетить» Даровое), о разрушении строя старой семьи, запечатленного в автобиографических повестях Л. Н. Толстого, и возникновении «случайных семейств», о новых вопросах, являющихся у народа после реформы, о выходе восьмой (последней) части «Анны Карениной». Высказывания собеседника созвучны настроениям самого Достоевского (см.: наст. изд. Т. 14. С. 203–204).

1696

Является ответом на письмо Аверкиева от 21 октября 1877 г. (см.: РГБ, ф. 93. II. I.76).

1697

Аверкиев 21 октября 1877 г. обратился к Достоевскому, после публикации «Подростка» снова сблизившемуся с редакцией «Отечественных записок», «с покорнейшею просьбой» по поводу своей новой комедии «Непогрешимые». Эту пьесу, поясняет Аверкиев, по причинам, «важным» для него «лично», ему не хотелось бы помещать в «Русском вестнике», «вследствие исключительного сотрудничества», в котором он «считается почему-то не только солидарным, но как бы ответственным за всё», в нем помещаемое, хотя, по его словам, ему «надоело печататься» там и многие публикуемые в этом журнале статьи ему «не только не нравятся, но, как г-на Авсеенко, просто претят». «Вот мне и вздумалось, — пишет Аверкиев, — попытать счастья, нельзя ли напечататься где-либо в другом месте. Самым подходящим журналом мне кажутся „Отечеств<енные> записки”. Вы знаете там всех, а я никого, а потому я и решаюсь просить Вас позондировать это дело. Если и не удастся, то всё как будто легче получить отказ не лично, а через третье лицо». О своей комедии он сообщает, что она «из современного быта и в стихах», «непогрешимость» представлена в ней как «un vice à la mode» <модный порок — франц.>, по выражению «мольеровского Дон Жуана». «В ней, — поясняет Аверкиев, — задеты и скороспелые богачи или финансисты, как их зовут для пущей важности, и либеральные баре, и адвокаты, и газетчики. Эти лично, а мимоходом и другие. Нигилистов нет, ибо они уже повывелись, а остались, вообще говоря, одни гилисты, от слова гиль. Комедия написана в чисто комическом духе, что ныне редкость, без всякого сентимента, без убийств и полиции и вообще без всяких натянутостей, на что ныне мода. Надеюсь, что смеху в ней достаточно. <…> Я, как Вам известно, довольно прилежный, хотя, быть может, и достаточно негодный, ученик старых писателей и к новшествам не расположен: я думаю, что пошлость убивается смехом» (РГБ, ф. 93. II. 1.76). После выхода «Комедии о российском дворянине Фроле Скобееве» (1869) Достоевский возлагал на Аверкиева большие надежды, рассматривая его в одном ряду с Островским и даже отдавая в некотором отношении (при меньшем «блеске в таланте и в фантазии») ему предпочтение (см. письмо 140).