Тайга

- Все! - взмахнул Обабок кулаком.

- Стой, чертило этакий, - увернулся Ванька. - А это что? Все? - и в руке его блеснул полтинник. - Видишь? Ну-ка, понюхай, чем пахнет! вскочив на ноги, сует в самый нос попятившегося Обабка. - Гляди, ребя: фють! - подбросил полтинник вверх, и тот бесследно исчез.

- Ха! - хакнула толпа.

- А теперича смотри! - вскричал Ванька, незаметно покосившись на копошившегося в темном углу Антона. - Раз - первый, два - другой, а серебруха-то у рыжего начальника под бородой! - он дернул за бороду Обабка и достал полтину.

Все захохотали, а Обабок, широко осклабясь и почесывая за ухом, милостиво приказал:

- Ослобонить!..

- Вот спасибо, ваше благородие, - хихикнул в кулак обрадованный Ванька.

Обабок гордо оглядел подбитым глазом толпу и поправил на груди бляху.

- Шарь другого!

Стали обыскивать Тюлю.

Народ стоял в чижовке, очень довольный тем, что видит; ни у кого не было в сердце злобы, все смотрели на Ванькин фокус с любопытством и чувствовали себя празднично, как у ярмарочного веселого балагана. Задние, скаля зубы, напирали на передних, а те, пыхтя, кричали: "Сдай назад, чего прешь!" - и ретиво осаживали. Девки и бабы, затесавшиеся в середку, вызывающе повизгивали.

Тимохе-звонарю больше всех фокус понравился. Чтоб покороче познакомиться с Ванькой Свистоплясом, сел возле него на корточки, хлопнул дружески по плечу и осклабился:

- Дай-ка, паря, покурить.

- Курила бы у тебя вошь в голове! - шутливо ответил Ванька, незаметно подталкивая к Антону свой, уже подвергшийся обыску, мешок.

- Говорок, язви его! - смеялись мужики.

- Говорок - съел у твоей бабы творог!

- Ха-ха-ха!.. вот и возьми его за полтора с полтиной...

Антон понял Ванькину подсобу: трясущимися руками всунул что-то в мешок и, крадучись, толкнул обратно.

- Ах, сво-о-о-олочь! - вдруг покрыл все голоса Обабок.

Толпа замолкла и метнулась в тот угол.

- Это у тебя откуда лисица, а?

- Я сам убил, вишь - ружье у меня, - робко ответил сидевший на полу Тюля.

- Сам?! И это сам?! - Обабок выкинул новые вожжи и со всей силы двинул сапогом Тюлю в бок.

Тот взвыл и, обомлев, пополз к стене.

Толпа замерла. Похолодел Антон.

- Выть?! Ты еще выть, жаба?! - орал Обабок, подскакивая к Тюле.

- Ой, дяденька... Не бей! - в ужасе закрылся тот рукой.

Обабок, прикрякнув, двинул Тюлю кулаком.

- Негодяй!.. - вдруг вскочил в своем углу Андрей и шагнул к Обабку. Как ты смеешь, негодяй?! Как ты смеешь?! - Он был страшен и диким выражением лица и вмиг взвившимся резким голосом.

- А-а-а, - протянул, подбоченившись и чуть попятившись, Обабок. - Ишь ты! А ежели я тебе в ухо порсну?! - пальцы правой его руки заиграли. - А ежели я тебя... - и он, стиснув зубы, сжал кулак.

- Ты кто? Ты десятский?! - еще смелее наступая на Обабка, кричал Андрей. - Десятский?!

- Пшел, погань!.. Не замай!!!

Ванька Свистопляс, врезавшись между ними, испуганно молил:

- Андрей... Андрей... Уймись, пожалуста... - и, растопырив руки, легонько отодвигал политика к стене. - Плюнь, не вяжись!

Обабок кашлянул, поутюжил бороду и повернулся к Андрею задом.

- Шарь этого... холеру-то... - кивнул он головой на притихшего Антона.

Андрей-политик мешком сидел на полу, растерянно хватался за голову, споря и ругаясь с Ванькой.

- А я чо-то зна-а-ю... - протянула, склонив набок голову, белобрысенъкая девочка Акулька.

- Старик пришел, пустите старика, - послышалось с улицы.

- А я чо-то зна-а-аю, дяденька Обабок, - опять пропищала Акулька, он эвот куда схоронил... Вот подохнуть. Грамотку какую-то...

- Ково? - переспросил Обабок и вместе с Акулькой нагнулся к мешку Ваньки Свистопляса..

Антон открыл рот и впился глазами в руки Обабка, торопливо развязывавшие мешок.

- Ведь искал... брось!.. - несмело сказал Ванька.

- Удди!

В чижовке было жарко и душно, пахло потом, винным перегаром, луком и махоркой.

- А! Вот оно что! Ребята, деньги!.. - Обабок тряс над толпой пачкой бумажек.

- Деньги!! Ура... Деньги!

- А они твои? - раздался с улицы голос Лехмана. - Пусти-ка меня... Ну, сторонись, что ль!!

Передние сразу посунулись.

- Милый... - на коленях просил Обабка Антон. - Ради Христа...

- Расступись!! - гремел Лехман... - Это что, грабить?!

- Ради Христа... Ради господа...

Лехман схватил Обабка за горло и грохнул его на пол. Все растерялись. Задние повыскакали на улицу. Ванька в суматохе быстро вырвал деньги из рук Обабка, но Цыган ударил Ваньку по затылку, выхватил у него пачку и, подняв руку вверх, сильным плечом проложил себе дорогу на улицу.

- Эво они!.. Вяжи, ребята, бузуев... Выходи на улку... Эво они!..

Андрея-политика охватила дрожь.

Лехман, прислонившись спиной к стене, тяжело пыхтел. В его руке сверкал клинок ножа.

- Изувечу! Убью!.. - хриплым, уставшим в схватке голосом рокотал он. - Мне каторга не страшна... Только тронь хошь одного, всем вечную память загну!!

- Мы вас, варнаков, нешто шевелили?! - кричал Обабок. - Ты мне, старый черт, полбороды выдрал!..

- Полезешь - башку оторву да в бельма брошу!

- Милые мои, - хныкал Антон, - я вам в ножки поклонюсь.

- Отдай, чалдон, деньги! - сказал грозно Лехман. - Добром отдай...

- Обабок, выходи! - кричали с улицы.

- Кешка, запирай! - скомандовал Обабок, и все, пятясь к двери и со страхом следя за сверкающим ножом деда, высыпали на улицу.

- Еще мы тебя спросим, ворина, где деньги взял? - пригрозил, отдуваясь, Обабок.

- Господом прошу: отдай... В Россию, к своим иду, помирать иду... В земельку свою лечь... - стонал Антон и, поднявшись с полу, со скрещенными на груди руками, несмело подходил к стоявшему за порогом на улице Обабку. - Прошу... умоляю... - Глаза Антона были полны слез, и тряслась хохолком бороденка. - Десять лет копил. Ребят обучал по деревням.

- Кешка, залаживай!

Когда захлопнулась дверь, Антон стал что есть силы бить кулаками и коленками в запертую дверь.

- Отдай!! Отдай!! - вопил он исступленно. - Деньги отдай!.. Мои кровные отдай!..

Голоса, шумя и пересмеиваясь, удалялись.

- Так твою так... вот это - встретили! - вздыхал Ванька, щупая затылок.

- Ах, обить твою медь, - подхватил и Тюля.

Лицо Антона вдруг помертвело.

- Ребятушки... Смерть... - Антон с размаху сел, словно ему перешибли ноги, свесил на грудь голову и распластался на полу.