Ночной вызов

- Копия, Федор Николаевич, - заверил Рябинин, сравнивая портрет с оригиналом. - Работа в стиле Пикассо. Шедевр современной живописи.

- М-да! - проворчал Пескишев. - Ну что ж, шедевр так шедевр. Но что мне теперь с ним делать? Взять-то я его не могу, потому что это сильно на взятку смахивает. Я вам справку, а вы мне портрет. Так, что ли?

- Взятку дают до того, как дело сделают, - улыбнулся больной. - А если - потом, так это не взятка, а подарок, знак благодарности. Кстати, справку не вы давали, а профессор Рубцов. Ему-то я ничего не дал.

- И впрямь возьмите, - посоветовал Рябинин. - На стенку повесим.

- Чтобы потом в ректорате все надо мной потешались?.. Эх, где наша не пропадала. Ну, спасибо, спасибо, дорогой друг, - поблагодарил Пескишев больного.

Не успел он выпроводить обоих, как снова вошла Пылевская, которой срочно и неотложно понадобилось поговорить.

- После столь энергичного обмена любезностями? - удивился Федор Николаевич. - Стоит ли? Да и о чем?

- Поймите, это последний мой шанс, - кусая губы, сказала Зоя Даниловна. - Всю жизнь я мечтала стать профессором, с вашим приходом эта мечта стала нереальной. Дайте мне возможность хоть несколько лет доцентом побыть. Ведь других-то кандидатов у вас нет. Не брать же чужого человека. А как только наша молодежь подрастет, я сама охотно уступлю кому-нибудь из них место.

Слушая Пылевскую, Пескишев понимал, что она пытается разжалобить его. Однако он не сомневался, что, став доцентом, она будет всеми силами держаться за это место и преградит дорогу тем же Рябинину, Самоцветовой...

- Нет, Зоя Даниловна, - резко сказал он, - вы меня не уговорили. Я остаюсь при своем мнении.

- Ну, что ж, - Пылевская встала, - покончим с этим. Я хотела все уладить добром, чтобы не подрывать вашего авторитета. Думаю, что меня все-таки изберут, так как конкурентов нет и не будет. Кстати, это вы принимали переэкзаменовку у студента Шишкина?

- Да, отличный студент. К сожалению, сильное заикание мешает ему показать свои знания, а у экзаменаторов не хватает терпения выслушать его до конца.

- А вы знаете, - насмешливо прищурилась Зоя Даниловна, - что он отъявленный бездельник и совершенно не занимался невропатологией.

- Я убедился в обратном. Вы, по-видимому, предубеждены против него. Он только заикается.

- Предубеждена? Заикается? Да он говорит лучше нас с вами. Если бы вы побывали хоть один раз на вечере студенческой самодеятельности, то смогли бы убедиться в этом.

- Каким образом?

- А таким, что он как конферансье ведет почти все программы. Подходящее занятие для заики!..

- Неужели! - изумительно воскликнул Пескишев, подавляя распирающий его смех. Приняв театральную позу, он закричал: - Безобразие! Немедленно найти мне этого Шишкина и привести сюда!

- Зачем?

- Я его расцелую!

- За то, что он оставил вас в дураках? - съязвила Пылевская.

- Да, за то, что он меня так провел. Это же артист! Талантище! Если бы вы только видели, как он больных изображал. Не зря, значит, я ему хорошую оценку поставил. Шаль, что он в медицинский институт поступил. Погибнет. В театральный ему надо - и немедленно!

Пылевская с презрением посмотрела на Пескишева, безнадежно махнула рукой и вышла из кабинета. Проводив ее взглядом, Федор Николаевич вновь вспомнил о Бобарыкине и подумал, что его надо найти, предложить поработать в больнице и вести почасовые занятия. Старик еще пригодится и больным, и студентам куда больше, чем эта фифа...

16

Заседание проблемного совета, на котором предстояло выступить с докладом Федору Николаевичу, состоялось только в конце сентября. В Москву он приехал с Женей Самоцветовой - могли возникнуть вопросы по математическому обеспечению системы прогнозирования, в которых она была особенно сильна. Пескишев не знал, что Хлыстов основательно подготовился к этому заседанию, намереваясь преподать "периферийному зазнайке" серьезный урок. С этой целью Хлыстов пригласил на заседание профессоров Зарипова и Рохину, которые обещали оказать ему поддержку. Во избежание недоразумений заместитель директора попросил их прийти к нему пораньше, чтобы убедиться, что они его не подведут.

Зарипов пришел первым.

- Дорогой Наби, рад видеть тебя! - восторженно приветствовал его Хлыстов. - Вот что значит друг! Всегда придет в нужную минуту!

- Конечно! Конечно! Можешь на меня всегда положиться. Никогда не подведу. Всегда протяну братскую руку помощи, - верещал Зарипов, обнимая и похлопывая по спине Хлыстова.

- А я и не сомневался. Садись, пожалуйста.

Усадив Зарипова в кресло, Хлыстов предложил ему коньяк. Выпив по рюмке и закусив ломтиками лимона, друзья принялись обсуждать план совместных действий. В самый разгар беседы вошла профессор Рохина. Шумная и бесцеремонная, она бросила свою сумку на диван и обратилась к Зарипову:

- И ты здесь?

- А как же, дорогая Роза Семеновна, - ответил Зарипов. - Солдат всегда на самом горячем участке фронта.

- Это точно. Ты всегда там, где пахнет жареным. Не впервые нам с вами в таких баталиях участвовать. Ужасно не люблю выскочек в науке. Сидит себе этакий провинциал на отшибе, варится в собственном соку, изобретает колесо, бог знает что о себе мнит да еще нас поучать собирается.

- Может, чашечку кофе? - предложил Хлыстов.

- Избави бог: от кофе у меня сердцебиение. Я уж лучше так посижу. Где заседать-то будем?

- У меня в кабинете.

- Вот и хорошо, - заметила Рохина. - Идти никуда не надо. Как успехи в кардиологии? - повернулась она к Зарипову.

- Хорошие. Я бы сказал - очень хорошие. За прошлый год число инфарктов значительно уменьшилось, девяносто процентов выживших возвращаем на прежнее место работы. Такого еще никогда и нигде не было. Успех поразительный.

- Плуты вы, - заметила Рохина.

- Зачем такие вещи говорите? Я обидеться могу, - нахмурился Зарипов.

- Ну и обижайся. Эка невидаль. Мне от этого хуже не будет. Разве я не знаю вас? Перемещаете цифры из одной графы в другую... Видите, куда загнул! Девяносто процентов в строи возвращает!..

- Роза Семеновна, вы что, всех ученых плутами считаете? - ухмыльнулся Хлыстов.

- Нет, не всех. Но вы тоже плут.

- Почему это вдруг? Какие у вас основания так говорить обо мне? Хлыстов постарался скрыть недовольство за любезным тоном: сегодня с Рохиной явно не стоит связываться.

- А такие, что вы пишете, будто в некоторых регионах страны ваш институт уменьшил смертность от инсультов в два раза. Это же очковтирательство. Я навела справки. На местах органам здравоохранения об этом ничего неизвестно. Они заявляют, что все осталось так, как было прежде.

- Чего же они молчат, когда головной институт публикует неправильные данные? - спросил Зарипов.

- Ссориться с ним не хотят.

- Так это же не я пишу, а Владимир Петрович. Директору института виднее, что печатать, а что нет, - оправдывался Хлыстов.

- Писал-то он, а кто ему такие сведения поставлял? А? Что с вашего шефа возьмешь, если ему скоро сто лет? Вы ему липовые данные поставляете, а он подписывает... Вот за это с вас и спрашивать надо.

- Ну, а честные-то люди есть, как вы считаете? - Хлыстов открыл бутылку с "Боржоми".

- Я честная, - засмеялась Рохина.

- И только?

- Нет! Зачем только?! Честных много. Но вы с Наби Зариповичем к ним не относитесь. Вытащили старую женщину, чтобы она помогла вам Пескишева растоптать...

- Но вы же сами согласились прийти на заседание проблемного совета и высказать свое отрицательное отношение к его идеям, - заметил Хлыстов.

- Да как же я могу не прийти и не сказать, что вам надо, если у меня два диссертанта через ваш ученый совет проходят?! Вы же им хода не дадите, будете без конца волынить. То не так, это не так. Я же знаю вас, как свои пять пальцев. Не хотела, а пришла.

Рохина замолчала - в кабинет вошли Пескишев и Самоцветова.

Холодно поздоровались.