Мещане

- Пожалуйста, не переходите на почву ревности!.. Вы сами хорошо знаете, что я слишком вас люблю, слишком стар, чтобы увлечься другой женщиной, - не говорите в этом случае пустых фраз! - возразил ей Бегушев.

- Как же мне не говорить, - продолжала Домна Осиповна. - За то, что я как-то не по вкусу твоему оделась, ты делаешь мне такие сцены и говоришь оскорбления.

- Ты-то уж меня очень оскорбила сегодня... Очень! - перебил ее Бегушев с запальчивостью. - Чувствовала ли ты, как ты сидела, когда мы ехали с тобой в коляске?

Домна Осиповна склонила при этом голову.

- Даже и то не по нем, как я сидела в коляске, - проговорила она.

- Очень не по мне - ты сидела, как бы сидела самая пошлейшая камелия.

- Это терпения никакого нет выслушивать такие сравнения!.. - сказала Домна Осиповна и окончательно заплакала.

Бегушеву сейчас сделалось жаль ее.

- Но пойми ты это, - заговорил он, ударяя себя в грудь, - я желал бы, чтобы ты никогда не была такая, какою ты была сегодня. Всегда я видел в тебе скромную и прилично держащую себя женщину, очень мило одетую, и вдруг сегодня является в тебе какая-то дама червонная!.. Неужели этот дурацкий вкус замоскворецких купчих повлиял на тебя!

- Хорошо, я вперед буду так одеваться, как за границей одевалась, сказала покорно Домна Осиповна. - Что же, в этом все твое неудовольствие?

- Нет, не в этом, - отвечал опять Бегушев с запальчивостью. - Я этого мерзавца Янсутского совсем не знал; но вы его, как сам он говорил, давно знаете; каким же образом вы, женщина, могли поехать к нему на обед?

- Каким же образом ваша приличная madame Мерова поехала к нему на обед? - спросила, в свою очередь, с ядовитостью Домна Осиповна.

- Что ж мне за дело до madame Меровой; она может ехать куда ей угодно... говорить, что хочет и как умеет...

- Но главное, - возразила Домна Осиповна, пожимая плечами, - на обеде у Янсутского ничего такого не было, что бы могло женщину шокировать!.. Все было очень прилично!

- Прилично! - воскликнул Бегушев и захохотал саркастическим смехом. Прилично очень!.. Когда этот мерзавец за каждым куском, который глотал его гость, лез почти в рот к нему и спрашивал: "Хорошо?.. Хорошо?.." Наконец, он врал непроходимо: с какой наглостью и дерзостью выдумал какую-то мадеру мальвуази, существовавшую при осаде Гибралтара, и вино из садов герцога Бургундского! Чем же он нас после того считает? Пешками, болванами, которые из-за того, что их покормят, будут выслушивать всякую галиматью!

- Не мне же было ему возражать и спорить с ним; это вам, мужчинам, следовало, - проговорила Домна Осиповна.

- Никто от вас и не требует, чтобы вы ему возражали, но вы должны были оскорбиться.

Домна Осиповна решительно не понимала, чем она тут могла оскорбиться.

- И тотчас же уехать после обеда, если имели неосторожность попасть на такую кабацкую попойку, - добавил Бегушев.

Попойки кабацкой, по мнению Домны Осиповны, тоже совершенно не было, а были только все немного выпивши; но она любила даже мужчин навеселе: они всегда в этом случае бывают как-то любезнее. Впрочем, возражать что-либо Бегушеву Домна Осиповна видела, что совершенно бесполезно, а потому, скрепя сердце, молчала.

- Или эти милые остроты дуралея Хвостикова, которыми вы так восхищались!.. - не унимался между тем тот, не могший равнодушно вспомнить того, что происходило за обедом.

Домна Осиповна и на это молчала, что еще более поднимало в Бегушеве желчь, накопившуюся в продолжение дня.

- Но все это, разумеется, бледнеет перед тем, - заключил он с ядовитой усмешкой, - что вы - молодая женщина порядочного круга, в продолжение двух часов вели задушевнейшую беседу с мужиком, плутом, свиньей.

Домна Осиповна подняла, наконец, голову.

- Вот видишь, как несправедливы все твои обвинения, - сказала она. - Я с этим мужиком разговаривала о делах моих, по которым у меня хлопотать некому, кроме меня самой.

- Нет-с, вы мало что разговаривали с ним, вы с ним любезничали, чокались бокалами!.. Удивляюсь, как брудершафт не выпили!

- Нельзя же с человеком, говоря о каком-нибудь деле своем, говорить грубо.

- Вы никак не должны были с ним говорить!.. Он хоть человек не глупый, но слишком неблаговоспитанный! Если у вас есть с ним какое-нибудь дело, то вы должны были поверенного вашего послать к нему!.. На это есть стряпчие и адвокаты.

- Но я никого из этих адвокатов не знаю.

- В таком случае извольте мне поручить ваши дела и расскажите, в чем они состоят; я буду с Хмуриным разговаривать за вас.

Предложение это смутило Домну Осиповну. Она не хотела, чтобы Бегушев подробно знал ее состояние, и обыкновенно говорила ему только, что она женщина обеспеченная.

- Не хочу я тебя беспокоить моими делами, - возразила она. - Ты сам говоришь, что мы не должны обременять друг друга ничем и что пусть нас связывает одна нравственная привязанность!

Говоря это, Домна Осиповна, будто бы от жару, сняла свои букли и распустила немного косу и расстегнула несколько пуговиц у платья. Маневром этим она, видимо, хотела произвести приятное впечатление на Бегушева и достигнула этого.

- Посмотри, пожалуйста! - воскликнул он. - Не в тысячу ли раз ты в этом виде прелестнее, чем давеча была?

- Неужели же я растрепанная лучше, чем одетая? - спросила Домна Осиповна.

- Гораздо, потому что природа у тебя прекрасная, но вкуса нет.

Домна Осиповна при этом опять покраснела.

- Ну хоть в таком виде люби меня. Ты не сердишься больше на меня? Скажи! - говорила она, вставая и подходя к Бегушеву.

- Я не сержусь, но я огорчен!.. Я желал бы, чтобы ты была лучше всех в мире или, по крайней мере, умнее в каждом поступке твоей жизни.

- В таком случае учи меня, - продолжала Домна Осиповна, целуя его в лоб. - Что же делать, если я такая глупенькая родилась на свет!

- Ты не глупенькая, а тебе надобно гувернантку хорошую нанять.

- Найми гувернантку мне! - сказала покорным голосом Домна Осиповна.

В это время, без всякой осторожности, явился Прокофий, так что Домна Осиповна не успела даже прервать поцелуя своего, не то что поотойти от Бегушева.

- Подано кушать-с! - сказал Прокофий почти повелительным голосом.

Рассердясь на барина, никогда почти не ужинавшего, а тут вдруг ни с того, ни с сего приказавшего готовить затейливый ужин, Прокофий строжайшим образом распорядился, чтобы повар сейчас же начинал все готовить, а молодым лакеям велел накрывать стол.