Мехман

Муртузов очень хотел, чтобы Мехман считал его прямым, искренним человеком. Еще несколько раз повторил он это слово "преданность", чтобы оно получше запало в память молодому прокурору.

Но Мехман даже не поднял головы от бумаг.

Как бы намекая на свою тактичность, верность "сердечным друзьям", Муртузов вышел. В своем кабинете он долго сидел, задумавшись, и, наконец, решившись на что-то, пошел домой.

Дома он поманил пальцем жену Явер и негромко объяснил ей, что завтра с утра она должна пойти к жене прокурора и приготовить там вкусный плов с шафраном и со всеми приправами. Полная Явер даже глаза закрыла от удивления.

- Угощать человека в его собственном доме? Где это видно, Муртуз? Это неслыханное дело! Пусть лучше придут к нам. Как это так? Войти в чужой дом, засучить рукава и начать готовить плов?

Муртузоз сказал строго:

- Делай то, что тебе велят. Не рассуждай. Придешь-скажешь: в нашей местности обычай такой, так мы понимаем дружбу и доверие...

- При чем здесь доверие, Муртуз?

- Раскинь мозгами, чучело ты толстое. Ты думаешь, так это просто пригласить начальство к себе на обед?

- Я понимаю, что не просто.

- Тогда слушайся, - Муртузов оглянулся по сторонам, схватил Явер за руку и повел ее в угол комнаты, боясь, чтобы соседи через стенку не услыхали их разговора. - В клуб ты ходишь часто, а ничему не научилась. Даже не умеешь поговорить с людьми... Для чего же ты теряешь время в клубе, если ни черта не смыслишь в этих разговорах о "совести, идее, верности"? - Муртузов увидел грозный блеск в глазах у жены и поспешил переме нитьтон: - Моя милая, хорошая Явер. - Он схватил обеими руками жену за руки и потряс: - Понятно или нет?

- Поняла, Муртуз, но...

- Никаких "но". Никаких рассуждений. Вызубри то, что я тебе велел, как урок, не то срежешься на экзамене.

- Ей-богу, моя голова не вместит все это, Муртуз...

- Голова должна быть умнее туловища, иначе туловищу плохо придется, если голова не будет о нем думать.

- Я просто поражена, не знаю даже, что сказать об этом плове с шафраном, - никак не могла успокоиться Явер. - Может быть, мне просто приготовить, отнести., пускай что хотят, то и делают, а?.. А то в чужом доме приготовлять плов!

- Я жалею труды этого завклубом, - с сожалением сказал Муртузов - Для чего он читает все свои лекции? Он ничему не смог научить тебя. Даже тактичности...

- Тактичности? О какой тактичности ты говоришь?

- Для каждого дела нужна голова. - Вдруг Муртузов, исчерпав все свои доводы, обнял Явер и крепко поцеловал ее - Деточка ты моя, валлах, ты золото! Смекни, о чем тебе говорят...

Ласка размягчила Явер, и она обещала выполнить все, о чем просил муж. На следующий день она все приготовила, вычистила котел, сложила в корзину провизию и пошла на квартиру к прокурору. Запыхавшись, она с трудом поднялась по ступенькам лестницы и протиснулась в дверь, Хатун внимательно посмотрела на гостью и удивленно опросила:

- Что это, милая? Что это ты принесла?

- Ничего особенного, клянусь верностью, ничего, - затараторила Явер и потащила котел и корзину в кухню. - Клянусь жизнью. Ничего особенного...

- Как ничего особенного? Что это за груз у тебя? - недоумевала старуха.

- Я пришла... - пробормотала Явер. Она вытерла пот со лба и поспешно стала распаковывать корзину, стараясь не дать хозяйке дома опомниться. - Вот котел... чудо, а не котел... здесь у нас рис, зерно в зерно... А мясо? Разве в городе - вы видите такое мясо? Я пришла приготовить вам хороший плов, клянусь идеями, которым нас учат в клубе, мы умеем ценить людей...

- Ой, что ты, миленькая, что скажут люди? - решительно возразила Хатун, - Нет, нет, так не годится - У нас в Баку смеются над такими поступками. Да еще как смеются! Хохочут, в ладоши бьют!

Явер, несколько растерянная, терла краем платка с красной каймой румяное лицо.

- Клянусь совестью, у нас в районе так принято, - повторяла она, как заученный урок. - Обычай у нас такой, наши угощают гостей в их доме... И потом, разве мы посмеем побеспокоить таких дорогих гостей, как вы, клянусь верностью? Заставить вас идти к нам в халупу?! Вы еще, наверно, не отдохнули с дороги. А мы простые люди, бесхитростные. Отцы наши делали, и мы... - При этом Явер довольно бесцеремонно хватала с полок кастрюли и миски и выкладывала принесенные припасы.

Хатун старалась ей помешать.

На шум выглянула из комнаты Зулейха. Она посмотрела на мешочек с рисом, на глиняный кувшинчик с маслом, сушеный кизил, лук, кишмиш, мясо и пожала плечами.

- Что это такое, Явер-ханум?

- Ей-богу, Муртуз сказал, что надо приготовить у брата Мехмана плов по-нашему. Надо собраться вместе, одной семьей, и покушать. Человек на этом свете больше всего нуждается в верности и преданности друзей, клянусь небом... Вот как сказал мой муж, - слово в слово...

Потому что Муртуз изучил жизнь, как собственную ладонь.

- Разве так можно делать? Ай-ай... - мягко упрекнула Зулейха. - Мы бы сами с удовольствием угостили вас. Это же неприятно, приходить со своим угощением...

- Ну, Зулейха-баджи, какая разница: у вас или у нас? - ловко вывернулась Явер. - Мы же свои люди...

Муртуз только о вас и говорит дома. Он все время толкует, мы должны быть как одна семья. Разве сестра не может делать в доме сестры все, что ей хочется?.. А братья? Разве Муртуз и ваш муж не братья? Никто не должен мешать их близости. Разве может вместиться что-нибудь между мясом и ногтем на пальце? - Для наглядности Явер прижала пальцем кусочек мяса. - Мы теперь не чужие друг другу, мы близкие люди, у нас одно сердце, одно тело и одна душа...

Зулейха смущенно ответила:

- Как бы мы ни были близки, но все же это странно... это неудобно...

- Ничего здесь неудобного нет, клянусь, Зулейха-ханум, - возразила Явер, засучивая рукава. - Я приготовлю, вы увидите как... вы увидите, какой чудесный плов с шафраном приготовит ваша сестра. Его аромат наполнит не только этот дом, но и весь город. Не спорьте со мной, уступите.

- Нет, так не годится, - еще раз повторила Хатун. - Плохо, очень плохо все это получается.

- Ну что здесь, собственно говоря, особенного, - беспечно заметила Зулейха. - И потом, ты смотри, в такую жару женщина побеспокоилась, натащила всего, а теперь нести обратно... Как-то даже некрасиво... Неловко, а?

- Конечно, неловко, - радостно воскликнула Явер, почувствовав расположение Зулейхи. - Тогда я брошу все здесь и уйду...

- Нет, почему бросать? Что вы? Раз уж здесь такой обычай... мама, пусть Явер-ханум приготовит свой плов с шафраном. Посмотрим, где лучше готовят, здесь или в Баку? А в другой раз мы приготовим по-бакински...

- Еще не родилась на свете хозяйка, которая готовит такой плов, как я, - воскликнула Явер. - И не родится... Я так приготовлю, что вы пальчики оближете, узнаете вкус жизни.

Зулейхе смешно стало от похвальбы.

- Мама, пусть она приготовит, посмотрим...

- Нет, милая, нельзя... Не годится, - не согласилась Хатун.

Но Зулейхе надоел этот шум, поднятый, как ей казалось, из-за пустяка:

- Готовь, готовь, Явер, - разрешила она. - Раз уж пришла, что-же делать? Попробуем твой плов с шафраном... Но только, чтоб больше это не повторялось...

Обрадованная Явер рьяно взялась за работу. Хатун не хотелось делать невестке замечание при посторонней женщине. Она только молча вздохнула.

Немного погодя явился человек в калошах. Он сразу же взялся помогать Явер.

Явер старалась вовсю, выбивалась из сил, обливалась потом, - она резала, строгала, крошила, подбрасывала топливо в огонь, подливала масло. Огонь пылал, шипел жар, стучали ножи.

Язык Явер тоже не знал передышки: "Калош, сюда, Калош, туда".

Зулейха заливалась звонким смехом. Калош тоже глухо посмеивался, а у Явер от хохота прыгали щеки, подбородок, грудь.

Одна Хатун молчала. И от ее молчания Явер становилось не по себе. "От кислых взглядов этой старухи еда может потерять вкус", - с досадой подумала она, поглядывая на большой котел с пловом. Она старалась вспомнить, какие еще сладкие слова муж велел говорить этим приезжим гордячкам, и не могла вспомнить. "Да ну, к чорту!" - решила она и, не обращая больше внимания на угрюмый вид Хатун, перемыла посуду, вытерла, прибрала все и стала накрывать на стол. Через окно она увидела, как по двору идут Мехман и Муртуз.