Смерть Вазир-Мухтара

уду-Мирзе собрать и записать женский коран. Он во многом отличается от мужского. - Но это совершенная новость, - сказал озадаченный доктор. - Чем же отличается? - Когда прибудут мои книги и рукописи, я дам вам ответ. - Вы - образованный человек... - сказал доктор, слегка озадаченный. - Образование мое скудное. - Вы образованный человек, - сказал доктор строго, - вы напишите свои воспоминания, мы вместе переведем ваши рукописи, и господин Сеньковский издаст их в Петербурге. Успех будет шумный. Ходжа-Мирза-Якуб помолчал. - У вас большая библиотека? - Все мое имущество помещается в семи ящиках. - Когда прибывают ваши рукописи и книги? - Я жду их с часу на час. Мои слуги, слуга господина Грибоедова и двое ваших чапаров отправились за ними. Прошло полчаса. - А скажите, пожалуйста, - спросил доктор, - есть ли в женском коране расхождения по поводу омовений? - Есть, - ответил Мирза-Якуб и выглянул в окошко. Сашка, курьеры, Рустам-бек и его люди стояли на дворе. Сашка разводил руками. Вид у него был серьезный. Вещей евнуха с ними не было. Рустам-бек передал Ходже-Мирзе-Якубу письмо от шаха. Письмо было ласковое и приглашало Якуба вернуться для переговоров.

6

Так они сидели и разговаривали о женском коране, и Ходжа-Мирза-Якуб становился литератором, товарищем Сеньковского. Ничего не изменилось в Тегеране. Разве только опустела площадка перед русским посольством. Но она пустела исподволь, родители, получившие детей своих и не получившие их, - разъехались, армяне с прошениями рассеялись. А сейчас не стало и торговцев. По ночам три больших машала освещали вход в русское посольство, и дым от машалов бежал пылью по красным и как бы нагретым лужам. Тряпки, смоченные нефтью, сухими выстрелами трещали в железных клетках, на длинных древках машалов. Дверь была наглухо замкнута, и у двери стояли сарбазы. За дверью говорили о женском коране. Ничто не изменилось за дверью. Но изменилось, нарушилось нечто по ту сторону ворот. Доктор Макниль был бледен, его дрожки стояли то у дворца Алаяр-хана, то у дворца шаха. Государство английское менялось в эти дни: его восточная политика была в руках белых, немужских, унизанных перстнями, опозоренных человеческих руках. И не только в них: она была уже в узких, длинных, цепких пальцах русского поэта, действовавшего в силу трактата. И были уже разграблены семь сундуков Ходжи-Мирзы-Якуба, запечатанные Манучехр-ханом. Исчезли квитанции на вещи, купленные евнухом для гарема, исчезли рукописи и записки. Исчезли и письма разных лиц - в том числе и доктора Макниля. Не было, стало быть, и того женского корана, которым так интересовался доктор Аделунг, желавший издать его под редакцией Сеньковского.

7

- Послать сарбазов и взять Ходжу из посольства. Таково было мнение шах-заде Зилли-султана. - Но это явное нарушение трактата, и пропадет восемь куруров. Но Зилли-султан ночей не спал именно из-за этих куруров, заплаченных изменником Аббасом. - Вернуть Ходже все его имущество и наградить поцарски. Склонить обещаниями. Когда же он