Том 21. Письма 1888-1889

Сейчас или завтра после обеда у меня будет Соловцов, и мы обстоятельно поговорим о воробье ^*. В его режиссерской мышеловке такая толкотня и жара, что нет возможности говорить серьезно.

Зачем Вы дразните меня Потемкиным? ^* В своем потемкинстве я пока не вижу ничего, кроме труда, утомленья и безденежья да скуки громаднейших размеров. За своих «Медведей» мне стыдно, за премию — тоже стыдно, театра я не люблю, к литературе и к семье привык, интересных людей не вижу, погода отвратительная… Что ж тут завидного, и похож ли я на Потемкина?

Почерк Ваш становится лучше, только не исправляйте написанного и не подчеркивайте слов.

Я радуюсь, что Вы пишете повесть, и заранее приветствую «Корделию» ^*. Драматургов 700 у нас, а беллетристов в сто раз меньше. Пишите пьесы — спасение театра в литературных людях, — но не бросайте беллетристики. Если бросите, то я знать Вас не хочу.

Помните, что лето должны Вы будете провести на лоне природы.

Все мои купно с Кокленом-младшим ^* шлют Вам привет.

Ваш Antoine.

Ах, как бы я желал, чтобы Ваша жена Вас била!

Суворину А. С., 18 ноября 1888 ^*

535. А. С. СУВОРИНУ

18 ноября 1888 г. Москва.

18 ноябрь.

Посылаю Вам, Алексей Сергеевич, заметку ^*. Рассказ застрял ^*; хочу я в этом сезоне писать рассказы в протестующем тоне — надо поучиться, — но от непривычки скучно, и я виляю. К тому же получил из «Сев<ерного> вестника» гонорар, и мне теперь море по колено: всё хожу да думаю.

Значит, пойдет Ваша «Татьяна»? Это хорошо. Будет ли успех, или нет, не знаю, но передряга для нервов хорошая будет. Будете всё лето вспоминать да охать. У Вашей «Татьяны» хоть конец есть, а каково-то было моему «Иванову»!

Можно не любить театр и ругать его и в то же время с удовольствием ставить пьесы. Ставить пьесу я люблю так же, как ловить рыбу и раков: закинешь удочку и ждешь, что из этого выйдет? А в Общество за получением гонорара идешь с таким же чувством, с каким идешь глядеть в вершу или в вентерь: много ли за ночь окуней и раков поймалось? Забава приятная.

Когда пойдет «Татьяна»? Напишите мне, и я норовлю приехать к первому представлению ^*.

На меня от скуки нашла блажь: надоела золотая середина, я всюду слоняюсь и жалуюсь, что нет оригинальных, бешеных женщин… Одним словом, а он, мятежный, бури ищет! ^* И все мне в один голос говорят: «Вот Кадмина, батюшка, вам бы понравилась!» И я мало-помалу изучаю Кадмину ^* и, прислушиваясь к разговорам, нахожу, что она в самом деле была недюжинной натурой.

Будьте здоровы. Кланяйтесь всем Вашим. Напишите же, когда пойдет «Татьяна».

Ваш А. Чехов.

Чехову Ал. П., 18 ноября 1888 ^*

536. Ал. П. ЧЕХОВУ

18 ноября 1888 г. Москва.

Внимай! Некакий преподаватель ^* Театрального училища был у меня и просил убедительно подобрать ему образцы ораторского искусства. Теоретик я плохой, ораторов на своем веку слышал только трех: Плевако, Федченко и Покровского ^*; историю литературы забыл. Но уважить человека хочется. Помнится, что в день смерти Виктора Гюго в палатах говорили коротенькие, очень красивые, музыкальные речи. Пойди сейчас к Алексею Сергеевичу и, объяснив ему, в чем дело, попроси его сказать тебе, в каком году и в каком месяце умер Гюго; получив ответ, поройся в старом «Новом времени» и сыщи желаемое. Нужны речи по поводу смерти Гюго и похорон его ^*. Спросишь также, не припомнит ли А<лексей> С<ергеевич> коротеньких образцов и не посоветует ли чего-нибудь? Не укажет ли на что-нибудь Буренин? Я был бы премного благодарен.

Получил ли ты доверенность?

Сегодня я послал третью передовую ^*.

Скучно пробавляться одною беллетристикой, хочется и еще чего-нибудь. Поневоле на чужой каравай рот разеваешь.

Скоро буду в Питере. Если случится узнать, когда в Александринке пойдет мой «Медведь» ^*, то уведомь.

Будь здрав. Спешу.

Твой Antoine.

Линтваревой Е. М., 23 ноября 1888 ^*

537. Е. М. ЛИНТВАРЕВОЙ

23 ноября 1888 г. Москва.

23 ноябрь. Уважаемый товарищ!

Плахты я получил давно, но до сих пор не благодарил по той же самой причине, по какой Вы не пишете, что они стоят и что делать с деньгами — Вам ли прислать почтой, или исполнить какое-нибудь поручение? Я, если хотите, могу выслать отличного чаю, печений — чего хотите; к плахтам были приклеены бумажки с обозначением цен, но многие без бумажек — вероятно, пропали дорогою, так как по сложении получается подозрительно малая сумма, что-то около 10–11 рублей.

Все плахты отменно хороши. Лучших не нужно. Я низко Вам кланяюсь и благодарю.

Гаршинский сборник выйдет в декабре. Мой рассказ ^*, если его не вырежет из сборника цензура, будет. За цензуру сильно опасаются. А рассказ велик и не очень глуп. Прочтется он с пользой и произведет некоторую сенсацию. Я в нем трактую об одном весьма щекотливом старом вопросе и, конечно, не решаю этого вопроса.

Рекомендую Вашему вниманию рассказ Златовратского «Гетман» в последней книжке «Русской мысли» ^*. Очень мило.

Плещеев пишет мне, что Ваш композитор работает ^*. А что Павел Михайлович? Пресимпатичный человек!

У меня работы по горло, но по обыкновению скучно и грустно. Пишу, пишу, немножко лечу, опять пишу и по обязанности хожу к добрым знакомым, которые мне надоели. С удовольствием уехал бы в деревню спать и спал бы, как крот, до самого мая.

Зинаида Михайловна писала Мише ^*, что <…> [8] бьет коромыслом только пьяных. Спасите меня, о неба херувимы! С ужасом ожидаю лета. Надо будет предупредить Тимофеева.

Как живет мой друг Артеменко? Низкий поклон всем Вашим и сердечные пожелания. Вся моя бумага приспособлена для писанья рассказов и разделена на половинки — простите.

Уважающий А. Чехов.

А какого мнения Наталия Михайловна о хуторе?

Скоро буду видеться с Вашим братом ^*.