Непорочное зачатие

Она. Блядь, почвенник, на хуй - не хуя не Белинский.

Он. Не интеллигенция, стало быть, павлинья - заоблачноябанушечная.

Она. Пизда рулем.

Он. Хуй веретеном. Поебемся, коли уже тепленько?

Она. А проехали станцию тепленьку.

Он. Блядь, мой хуй к тебе вшили, сука, а ломаешь ее, блядь, на любовь ломаешь до опиздения. Ладно, мать, хуй с тобой - ломай меня на любовь и сама, в пизду - разрешаю.

Она. А я тебя и ломаю на любовь, на хуй! (Бьет его ребром ладони по почкам.) Без разрешения. Холодно, на хуй.

Он. Ух ты и... Ух ты и ... Мясо жрать надо, чтоб не было холодно, сука. Мож, дистительно похаваем мяса? Блядь, в духовке давно уж готов, на хуй, сынишка Сереженька!

Она. Нет!!! (Бросается к коляске, качает ее - плач младенца.) Нет.

Он (подходит к коляске, заглядывает в нее). Не боись, жив Христосик Иисусик наш непорочный, жив радушка.

Она оставляет коляску - плач младенца прекращается.

Не ссы, мать, у нас, бля, негр вчерашний в духовке, печеный дипломат с Мали, ебарь-террорист, пидар. (Приносит из кухни мясное блюдо, ставит на стол, режет на куски, сервирует по тарелкам.) К столу, Светочка-людоедочка.

Она (садится за стол). Вкусинько! (Ест.) Смертельно вкусинько, Фимочка! (Чмокает его. Ест.)

Он (ест). Мулькастый негр копченый, сука.

Она. В революцию Гиппиус писала - людей тоже спокойно ели.

Он. Повторенье - мать ученья. (Неожиданно перестает есть - испуганно.) И нас ведь есть будут, Манька!

Она. Кто?!

Он. Не люди, так черви, на хуй!

Она. Ты мне хоть раз дашь поесть спокойно?

Он. Где ты, червяк, который меня зажевывать, сука, будет - покажись, амеба! (Встает из-за стола, ходит по сцене, угрожающе размахивает ножом.) Я тебя закочеврыжу, сука, я на тебя рыбку поймаю - щуку зубастую, тварь фригидная, холоднокровная, сука одноклеточная. (Заходит к ней за спину, замахивается ножом.)

Она (после небольшой паузы): Чай, не родился еще червячок-то твой, Владимир Ильич.

Он. Вы слышали, люди? Червяк, который должен меня зажевывать, еще не родился! Ураа! Ну, а если я сейчас вдруг возьму и подохну скоропостижно?! Ты мне бабьим своим ударом коронным уркаганско-контрразведчески-академическим по почкам замусолишь и я сбрыкнусь, на хуй. А червяк, который будет меня червиветь, еще не вылупился. Непорядок сполучится в системе божественной - как с Россией-матушкой, непорядок сполучится. Да разве ж это утешение?! В мавзолей, как Володька, мудак, попасть, всю Россию, как червь, исчервивев предварительно.

Она. Во, самому червяком быть надо, мимо червей и пронесет тоща. В мавзолей.

Он. Да не хочу я в мавзолей! Я те, суке, сбагрю меня в мавзолей, на хуй.

Она. Ты, блядь, сам не знаешь, чево ты хочешь.

Он. Ебать тебя хочу! (Пытается сорвать с нее кофту.) Хочу, чтоб меня мой червяк червивил, сука!!!

Она (бьет его ребром ладони по почкам). Ну и заполучи, на хуй, червячка в почку, сука!!!

Он. Ух ты и... Ух ты и... Анка-пулеметчица, сука. Да вот он, наш червь (показывает пальцем на тарелку), убивец первейший - холестерин мясной, сука, Машенька. А ты мне в почки гвоздоточки-червячечки, сволочь. И за что? За возвышенную мольбу - творить любовь вечную, камнестическую, сука! Так: мы будем ебаться вечером или мы не будем ебаться вечером?! Уже же вечер черный, на хуй!!!

Она. Хранцузы днем ебутся. Вечером черным хранцузы спят, на хуй! Ты ж, блядь, ебарем хранцузским, транссексуэлем ебаным фирменным заделаться хочешь!

Он. А ты не хочешь? На халяву все хочешь на моей жопе, сука, переебанной на площадь жилую хранцузскую из дерьма совдепельского хочешь выскребстись. А не слипнется пизденка, на хуй?

Она. У меня хуй твой вместо пизденки, Венечка. От вас, мужиков, проку-то нынче. У самой хуй быстрей вырастет, пока дождешься, на хуй, помощи.

Он. Вот и сними гондон с хуя своего, на хуй. Появится, мож, желание.

Она. Снимаю, на хуй. (Бьет его ребром ладони по почкам.)

Он. Ух ты и... Ух ты и... Я, бля, к тому - ща негр-клиент Отелло придет, а ты все холодная, Дездемонна, на хуй.

Она. Не бзди - уебем Отелло. Отелло мы уебем - не бзди. Только ты сам, негр-клиент, это-то мясо хоть доешь сначала.

Он. С холестерина, сука, сосуды дубеют и лопаются, в пизду. Эти остатки пусть Отелло твой доедает - ему все равно не жить Пусть чуток человечинкой вчерашненькой побалуется. А мы потом его свеженького порубаем. В свеженьком мясе меньше оно холестеринушки. Жить хочется! Вечно, мать, жить хочется!!! (Плачет.)

Она. Мудозвон. К сороковнику-то каким мудозвоном звенишь! на хуй. Ты че, вечно хошь замудозваниваться и замудозваниваться? И чтоб я еще с тобой тутась замудозванивалась? Ты слови, на хуй, коммунизма золотую рыбку зубастую в сказках своего клиента негра Пушкина на червячка, который твоей смертушки так и не дождется. А я лучше с япошками в это время трахаться буду за врача, на хуй, ван-гоговского психиатрического без гондона, сука.

Он. С кем я свенчался? С какой блядью-переблядью гондонной я живу, творю, работаю, люди добрые, японский Бог, сука. (Плачет.) Ей, бля, истину божественну жалуешь, что кости, на хуй, навечно каменеют во вселенной этой каннибалической, а мясо с душою и спермой святою разве что в Дух Святой перевариваются. А я вот верю, что дух человеческий воскреснуть может. (К иконе.) Христос не человек - он Бог! А Бог-то, сука, когда личину человеческую в виде Христа принял, он же этим пример Антихриста явил миру человеческому. Человеко-Бог. Что может быть язвительнее для смертного человека, Машенька!!! И мы ему за это веру свою наивную в жертву жертвуем. Спаси меня, Машенька! (Стоит на коленях, плачет в ее объятиях.)

Она. Бог тебя простит, Венечка.

Он. Не верю такому Богу дьявольскому! Не верю. Не верю.

Она. Бог милостив - Он тебя простит, Венечка.

Он. Лев Толстой и в Бога верил, и мясо ни хуя не жрал - туды, всосался, гондон антишекспировский, в норушку. Это Софья, пизда, его, сырого вегетарианца, на курином холестериновом бульончике овощным супчиком потчевала. Жинка венечная называется. Прихуячить надо было такую жинку - рагу с нее спрепарировать.

Она. Холестериновое рагу? Да твой Толстой тут же, на хуй, с рагу этого сбрыкнулся, хуя б червей своих, Богом намеченных, повстречал когда.

Он. Вот когда хочешь, можешь же, блядь, соображать, сука. У тя, бля, на лбу даже испаринка выскочила. Че ты мне пиздишь, что те холодно? Ну сымь кофтенку, ебаный в рот! (Снимает с нее кофту.) Во, бля - засвети сиськи, на хуй - язычком лизнуть дай. (Лижет ее груди языком.) Такими грудями да в попочку. А какая у тя еще попочка. Ну че, дальше в темпе вальса оголяемся?