Том 13. Господа Головлевы. Убежище Монрепо
Том 13. Господа Головлевы. Убежище Монрепо читать книгу онлайн
Настоящее Собрание сочинений и писем Салтыкова-Щедрина, в котором критически использованы опыт и материалы предыдущего издания, осуществляется с учетом новейших достижений советского щедриноведения. Собрание является наиболее полным из всех существующих и включает в себя все известные в настоящее время произведения писателя, как законченные, так и незавершенные.
В тринадцатый том вошли произведения «Господа Головлевы» и «Круглый год».
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
…что́ в Писании-то сказано: без воли божьей… — Это насчет во́лоса? — Имеется в виду известное библейское изречение: «ни один волос его не упадет» ( Третьякн. царств, I, 52).
Лития— молитва, установленная в православном богослужении, в частности для поминовения об умершем, совершаемая по желанию его родственников.
«Где стол был яств — там гроб стоит»,«… и бледна смерть на всех глядит». — Из оды Державина «На смерть князя Мещерского».
…проповедь Петра Пикардского… — Намек на знакомство героини с историей средних веков. ПетрПикардский— вдохновитель первого крестового похода (XII в.).
…дополнила их некоторыми биографическими подробностями из жизни великолепного князя Тавриды… — Вероятно, имеется в виду составленное С. Н. Шубинским и изданное в 1876 году «Собрание анекдотов о кн. Г. А. Потемкине с биографическими о нем сведениями и историческими примечаниями».
«Герцогиня Герольштейнская» — оперетта Оффенбаха (1876). См. т. 10, стр. 736.
ажитирован— сильно взволнован, возбужден (от франц.agiter).
Зажора— вода, оставшаяся под тонким слоем снега или льда.
Дагерротипные портреты— изображения на медных пластинках, покрытых слоем йодистого серебра (по имени фоанцузского художника Дагерра, который изобрел этот способ в 1829 г.). В 60-70-х годах дагерротипы заменила фотография.
Шалоновая ряска— священническая одежда, сшитая из шерстяной ткани, производившейся во французском городе Шалоне.
Недозволенные семейные радости *
Впервые под заглавием «Семейные радости» — ОЗ,1876, № 12 (вып. в свет 12 дек.), стр. 483–512.
Рукописи и корректуры не сохранились.
Рассказ написан, по-видимому, в конце октября — первой половине ноября. Возможно, что мысль об оформлении темы нового Иудушкина семейства в качестве самостоятельной главы навеяна Салтыкову восторженным отзывом поэта А. М. Жемчужникова о напечатанных главах головлевской хроники, в котором он, между прочим, писал: «Я пожалел, что Вы в своем месте не описали подробнее сцены родов Евпраксеюшки. Мне в это время представляется Иудушка ожидающим с одинаковой покорностью воли провидения — благополучного и несчастного исхода родов. Он только тревожится тем обстоятельством, что результат остается долго неизвестным, и принимается несколько раз за воздевание рук. Я говорю это не в виде «критики», а потому, что мне Иудушка очень интересен, и я хотел бы его видеть побольше живым» ( ЛН, 13–14, стр. 349). Таким образом, эта глава выросла из трехстраничного фрагмента в опубликованном ранее рассказе «Выморочный», что подчеркивается и примечанием в тексте главы: «Сцена эта была уже напечатана в рассказе «Выморочный», но, по обстоятельствам, оказывается здесь необходимою. В особом издании «Головлевской хроники» будут сделаны соответствующие изменения. Автор» ( ОЗ, 1876, № 12, стр. 508). Специальная разработка этой темы писателем не предусматривалась, а поэтому в примечании к заглавию рассказа ему пришлось обосновать перед читателем необходимость обращения к мотивам, затронутым в главе «Выморочный», напечатанной за четыре месяца до появления настоящего очерка: «Прошу у читателей извинения, что возвращаюсь к эпизоду, которого однажды уже коснулся. По напечатании рассказа «Выморочный» («Отеч. зап»., 1876, № 8), не раз приходилось мне слышать, что я недостаточно развил отношения Иудушки к его новой, приблудной семье, в лице второго Володьки. А так как отношения эти, действительно, представляют, в жизни Иудушки, момент очень характерный, то я и решился пополнить настоящим рассказом сделанный пробел. Для тех, которым история Иудушки успела уже прискучить, считаю не лишним заявить, что еще один рассказ — и семейная хроника головлевского дома будет окончательно заключена. Авт.» ( ОЗ, 1876, № 12. стр. 483).
При подготовке Изд. 1880Салтыков произвел тщательную стилистическую обработку текста, сопровождавшуюся небольшими дополнениями отдельных слов и фраз, и вычеркнул ряд фрагментов журнального текста, наиболее значительные из которых приводятся ниже:
Стр. 185, строка 16–17. После слов: «…Иудушка и перед самим собой сознаться не хотел»:
Даже молитвенные его стояния, прежде столь правильные и ясные, с наступлением «беды», в значительной мере замутились. Это была не молитва, а скорее какое-то отчаянное усилие убить «беду» словами молитвы. И так как «умная» молитва помогала слабо, то он начинал выговаривать слова вслух, как бы надеясь криком отвлечь свою мысль от ненавистного представления «беды». Но «беда» побеждала даже молитвенные уловки. Она предстояла всегда и везде; она запутывала язык и заставляла произносить слова совсем не подходящие (например, о «благополучном разрешении»), которые, яко соединенные с мыслию о прелюбодеянии (тьфу! тьфу!), до сих пор отнюдь не входили в план обыкновенного молитвенного стояния. Выходило, что не молитва убивала «беду», а наоборот. И в то время, как губы продолжали шептать слова, лишенные всякого внутреннего смысла, мысль, отданная в жертву каким-то беспорядочным и противоречивым мельканиям, в свою очередь, раздвоялась. То мелькнет нечто о «благополучном разрешении», то откуда-то издалека вынырнет предположение: а что, если б ничего этого не было? если бы вдруг?.. Эта последняя мысль особенно как-то назойливо мечется. Сначала она чуть брезжит, но потом разрастается — разрастается и начинает из области предположений переходить в область действительного воплощения. Иудушка стоит перед образом, сложивши руки ладонями внутрь, но губы его уже не шевелятся и глаза не поднимаются горе, а пристально и безучастно глядят через окно на бесконечно стелющееся царство зимы.
Мысленные мелькания так и давят его. Тут и железная дорога откуда-то появляется: вагон… тендер… камень на дороге… тррах! — и нет ничего! Потом тройки какие-то: сани… ухабы… несъезженные лошади… тррах! — и опять ничего нет! А наконец, и просто волшебство — нет ничего, да и все тут!
Словом сказать, внутри Иудушки, не переставая, совершался какой-то странный психологический процесс. Мысль официальная, насильственно введенная, усиливалась побить мысль коренную, возникшую естественно.
Стр. 186, строка 9. После слов: «…она ко всему относилась безучастно»:
…Была счастлива единственно тем, что имела возможность спать на пуховиках, без спросу брать сахар, есть огурцы и пить квас…
Стр. 187, строка 21 сн. После слов: «…не сбиваясь с однажды намеченной колеи»:
…и что самая плотская связь его основана преимущественно на том расчете, что она еще больше привяжет Евпраксеюшку к его интересам и подстрекнет ее ретивость.
Стр. 187, строка 18 сн. После слов: «…напоминало ему о предстоящей «беде»:
Ей было тем легче выполнить этот план, что фактически, ради освобождения Евпраксеюшки от беготни, обиход головлевского дома уже был у нее в руках. Она воспользовалась этим очень ловко, так что Порфирий Владимирыч не только не заметил разницы к худшему, но, напротив, на всем увидел руку еще более заботливую и при этом почувствовал себя уже вполне свободным от каких бы то ни было стеснений, неизбежных в сношениях с близким по плоти лицом.
Стр. 188, строка 6 сн. После слов: «…так, очертя голову, действовали!»:
Мало-помалу, он, однако ж, припоминает, что закон дозволяет и шесть процентов брать, а ежели капитал принадлежит малолетнему, то и до десяти. Опять начинаются выкладки, сначала из шести, потом… «ну хоть из осьми», и, наконец, из десяти процентов. Капитал оказывается уже более или менее серьезный.
«Вот оно что! — размышляет Иудушка, — вот это… «распорядительностью» называется! вот это — настоящее хозяйство! А то взял да, очертя голову, что рубликов на ветер бросил — разве это хозяйство!»
