Литконкурс Тенета-98 (сборник рассказов)

- Но, уж насколько плохо могло быть, вы даже представить не можете, - сказала Александра вставая, - позвольте откланяться.

- До свиданья, - буркнул хозяин дома, вслед за которым попрощался с гостьей и лейтенант.

Самуэль Хенинкс учтиво предложил:

- Разрешите проводить вас?

- Будьте любезны, - улыбнулась женщина.

Они вышли из дома и побрели по аллее парка. Александра вдохнула чистый альпийский воздух и сказала:

- Хорошо у вас тут, спокойно.

- Да, - подтвердил адвокат, - скажите, госпожа Пирс, а почему вы без мужа?

- Почему же без мужа? - откликнулась она. - Он в гостях у семьи Синти.

- Как? - изумился Хенинкс, - когда же он туда попал?

- Сразу, как я договорилась с Фабио.

- А как он об этом узнал?

Александра постучала по лбу, улыбнувшись, и сказала:

- Что-то, вроде телепатии.

- А-а, - произнес спутник, не очень-то поверив ей.

Они дошли до дома Синти, и женщина предложила:

- Зайдете в гости?

- Удобно ли? - смутился Самуэль.

- Почему бы и нет. Если бы не господин Макфинли, вы были бы совсем неплохим человеком, но, думаю, что с вашим отъездом все уладится. Вы же умный.

- Спасибо, - немного покраснел адвокат.

Они постучали в дверь. Из нее вылетел счастливый Фабио, и, в мгновение, разглядев Александру, кинулся ей на шею. Она немного покружила его.

- Ну вот, видишь, как хорошо быть просто малышом, - тот уткнулся в золото ее волос.

На пороге появился Марчелло Синти. Он улыбался, но при виде Хенинкса лицо его изменилось, однако голос Джонатана Пирса, донесшийся из глубины дома, успокоил его:

- Не стоит вспоминать прошлое. Господин Хенинкс - блестящий адвокат и еще послужит миру во благо, не так ли, Самуэль?

- Я постараюсь, - ответил тот скромно, - и еще, я прошу мне простить мою преданность господину Макфинли.

- За что ж извиняться, - ответила Лючия, - каким же вы были бы профессионалом, если бы не выполняли требований клиента? Но забудем об этом, у нас сегодня праздник. Проходите в дом.

Когда все расселись за столом, Александра, подняв бокал шампанского, сказала:

- Возблагодарим Господа за то, что Он позволяет нам исправлять Его ошибки.

"Но, кто же я, что могу их исправлять?" - подумала женщина, делая глоток.

Ужасный грохот раздался снаружи над долиной сразу после этого. Испуганные люди выбегали из своих домов и в изумлении смотрели, как над одной из вершин, в вечернем воздухе тает образ необычной женской фигуры.

- Господи! Это еще что? - воскликнул ошеломленно Хенинкс.

- Насколько я понимаю, - ответила загадочно Александра Пирс, это - Египетская богиня ...

- ... Изида? - изумленно выдохнул адвокат, глядя на исчезающие контуры.

- Вот именно! - раздалось в ответ.

Никаких комментариев у Самуэля больше не нашлось. -==ВМЕСТО ЭПИЛОГА==

ИЛИ

ПОСЛЕДНИЙ СОН АЛЕКСАНДРЫ.

Колокол....

Вода заливает уши и рот. Я барахтаюсь изо всех сил, как лягушка, попавшая в кувшин с молоком. Водоворот тащит меня на дно, но я не хочу туда: там нет света, нет жизни, нет сознания.

Сознание размыто и сейчас, и есть только одно, неотвязчивое, вопящее желание - воздух! Вокруг меня проносятся какие-то предметы, люди, эпохи, а я тянусь мимо них к одному лишь глотку чистого воздуха. Я вижу, но не помню кажущегося многообразия этих предметов, слышу, но не понимаю сотни разно говорящих об одном и том же людей, сравниваю и поражаюсь схожести сменяющихся эпох, и я задыхаюсь в этом монотонном многоличии.

Сколько осталось сил для борьбы с бесконечным потоком иллюзий? Откуда прибывают эти силы, когда я, уже готовая пойти на дно этого вязкого в своей бессознательности хаоса, вдруг ощущаю отклик моим молитвам, идущий откуда-то сверху. Тогда в голове вспыхивает свет, проблески сознания возвращаются, и, пронзенная волевой мощью неведомых энергий, я устремляюсь на поверхность как торпеда.

Не соображая еще, что произошло, дышу. Дышу полной грудью и вопль радости переполняет меня: свободна!

И тут я уже отчетливо слышу два удара колокола: бо-ом, бо-ом. Будто, кто приветствует меня - еще одного путника, сумевшего преодолеть жизненный омут. Но - нет! Колокол призывает меня к осознанию реальности, вырывая меня из мира иллюзорной свободы. Еще бы: я по-прежнему мало что вижу вокруг, все застилает густой туман, а я стою по горло в болоте, утопая ногами в вязком иле.

Воздух свободы, которого я так страстно желала, оказывается липнущим к горлу ядовитым газом болот. Но в голове немного проясняется и паническое желание жить и дышать, ставшее достигнутой мечтой, падает в свой омут, а я пытаюсь идти в сторону берега, с отвращением выдергивая ноги из скользкого, топкого дна. Я иду, но конца болоту не видно. Меня знобит, а порой кидает в пот и жар, когда кто-то под водой поглаживает меня по ногам и, слегка так, исподволь тянет под воду. В один из таких моментов я оступаюсь в яму, и тот, кто ненавязчиво увлекал меня до сих пор, теперь дергает вниз изо всех сил. Я снова хватаю воду ртом и вижу перед собой лицо юноши, который когда-то (я уж и не помню, в какой из жизней!) ухаживал за мной. Его глаза холодны и пусты, но на лице гуляет блудливая улыбка, как и у многих здесь. "Он не холоден и не горяч, но тепл", в нем нет искры ни от Бога, ни от Сатаны. Но я-то знаю теперь, что наличие любой из искр - залог подлинной жизни, а не ее тени, и я отталкиваюсь изо всех сил ногами от моего "ласкового" ухажера и пробкой вылетаю на поверхность, чтобы сделать глоток такого мерзкого и одновременно необходимого воздуха.

Что-то изменилось вокруг, когда я прихожу в себя. Туман начал рассеиваться, и я вновь бреду измученная и опустошенная, понимая, что назад уже никогда не смогу вернуться. Напрягаю все силы, чтобы искать то неведомое, для которого теперь живу, и забыть то прошлое, которое вижу, будто жизнь в мрачной норе без света и воздуха. Неопределенность поисков тяготит меня и откалывает кусочки воли, порождая сомнения и вопросы: кто я? куда?

Туман нехотя растаял, но солнца по-прежнему не видно. Тяжелые тучи покрывают горизонт, но радость и надежда переполняют меня, когда я наконец-то вижу берег. Я иду-плыву, натыкаясь постоянно на кого-то, но у них там, под водой нет даже и половины тех сил, которые есть теперь у меня, и они не могут противиться моему движению вперед.

Неожиданно я вижу чью-то голову на поверхности. Приближаюсь. Передо мной раскосые глаза на желтоватом лице и слипшиеся черные волосы. До меня доносится голос:

- Пожар, что ли?

Сбитая с толку нелепым вопросом, я долго соображаю, но потом до меня доходит его ирония, и я хриплю потрескавшимися губами:

- Хочу побыстрей добраться до берега.

- Зачем? - уже без прежней усмешки скрипит в ответ.

- Чтобы быть свободной, - изливаю я сокровенное.

- Свободной от чего? - снова раздается вопрос, который ставит меня в тупик, и я несу околесицу:

- От общества, от прежней жизни...

- Так ведь это - эгоизм, - щурятся и без того узкие глаза.

- Почему? - удивляюсь я.

- Потому что ты бежишь от всего ради себя самой, забыв про остальных.

Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не обернуться назад, на остальных. Оглядываться нельзя, это - проявление слабости и сомнений, это - зыбкий путь между прошлым и будущим, на котором никто не застрахован от падений в омут отработанных иллюзий. И я догадываюсь, почему встреченный мной человек до сих пор не на берегу, но все же говорю:

- Почему я должна помнить про них, если они только и делают, что тянут меня на дно?

- Хм! - голова восхищена моей глупостью, - так значит ты еще и слаба, если не можешь удержаться на поверхности!

- Возможно, - задумчиво отвечаю я, - и именно поэтому хочу побыстрей выбраться отсюда. Прощай! - кидаю я напоследок и собираюсь плыть дальше, когда в моей голове неожиданно возникает вопрос, - а давно ты здесь стоишь?

Глаз почти не видно: