Очерки и рассказы (1873-1877)

В очерке поставлен вопрос о разрушительном влиянии денег и надвигающихся на деревенскую жизнь новых капиталистических порядков. В то же время Успенский замечает "едва заметную звездочку мысли, явившуюся в массе" и осветившую ее сознание в результате ломки патриархально-крепостнического уклада. Обе эти темы получили дальнейшее развитие в рассказах и очерках, вошедших в цикл "Новые времена, новые заботы" ("Книжка чеков", "Хочешь-не-хочешь" и др.).

Стр. 355. …четыре человека повстанца. — Здесь и далее речь идет о польском национально-освободительном восстании 1863 года.

9 мая 1875 года Успенский писал своему другу А. В. Каменскому, издателю журнала "Библиотека дешевая и общедоступная": "На днях Вы… получите мою статью. Называется она "Из памятной книжки". Я решил все, что думано и что есть у меня в башке теперь, привести в некоторый порядок и печатать так, как думается, в самой разнообразной форме, не прибегая к крайне стеснительным в настоящее время формам повести, очерка… Тут будет при случае и Париж, и деревня, и Петербург". Первым очерком задуманной серии был "Неизлечимый".

Очерки серии "Из памятной книжки" не были напечатаны в "Библиотеке" Каменского (издание которой вскоре прекратилось). Часть из них, посвященная темам из русской общественной жизни, появилась в "Отечественных записках" и впоследствии вошла в цикл "Новые времена, новые заботы", настоящие же два очерка, в которых отразились размышления, вызванные поездкой за границу, попали на страницы "Русских ведомостей", откуда впоследствии они Успенским не перепечатывались.

Первый очерк ("Там знают") посвящен впечатлениям от посещения Успенским Парижа и Лондона во время второй поездки писателя за границу, в январе — августе 1875 года. Давая острокритические зарисовки капиталистического Запада, Успенский в эпилоге набрасывает сатирическую картинку возвращения русского путешественника на родину и его столкновения с господствующими здесь чиновничье-полицейскими порядками. Во втором очерке в центре внимания писателя находится тот же самый тип русского интеллигента "среднего образа мыслей", что и в очерках "Неплательщики" и "Больная совесть". Писатель разоблачает здесь ту часть интеллигенции, которая в эпоху реакции 70-х годов отказывалась от демократических идей, предпочитая им высокие оклады и выгодные места на службе у концессионеров и финансистов.

Стр. 361. Коломенско-индийская, Московско-индийская ж. д. — названия вымышленные, намекающие на стремление русской буржуазии к новым рынкам, на восток.

Стр. 364. Гринвичский обед — обед из разнообразных рыбных блюд, которым славился один из ресторанов в местечке Гринвич (близ Лондона).

Стр. 366. …недавно тут кого-то убили, зарезали — намек на расправу версальцев с участниками Коммуны.

Стр. 369. Господин Париж — палач.

— Бок (франц. bock) — пивная кружка; мазагран (франц. mazagran) — холодный черный кофе.

Стр. 370. Карафон (франц. carafon) — графинчик, бутылочка.

Стр. 375. П. Гейзе (1830–1914) — немецкий поэт и писатель-новеллист. Его роман "Дети века" (1873) был в 1873–1874 годах дважды издан на русском языке и вызвал ряд откликов в русской печати. Успенский имеет в виду выведенный в одной из глав романа Гейзе образ наборщика Рейнгольда Францелиуса, который ведет социалистическую агитацию среди рабочих и подвергается за это полицейским преследованиям.

Стр. 376. Богомаммонник — служащий и "богу" и "маммоне", то есть пытающийся сочетать признание "идеалов" с заботой о личном преуспеянии.

Стр. 377. Влас — герой одноименного стихотворения Н. А. Некрасова (1854).

Стр. 378. …расцвел жезл Ааронов — одно из библейских "чудес", связанное с именем первосвященника Аарона.

Стр. 387. Ходынское поле — в 70-е годы пустынная площадь на окраине Москвы, где происходили народные гулянья.

К тексту очерка редакция газеты "Вперед" сделала два примечания:

1. К началу очерка: "Некоторые обстоятельства принудили лицо, передавшее статью в редакцию, заменить как название города, так и имена упомянутых в статье лиц вымышленными названиями и именами".

2. К предпоследней фразе: "Конечно, коммунизм первоначальной христианской общины, существовавший во имя презрения ко всему мирскому при ожидаемом конце мира, не имеет ничего общего с общежитием, которое имеют в виду социальные революционеры, требующие всеобщего пользования реальными мирскими благами ввиду всеобщего развития в этом мире".

Фельетон является одним из свидетельств связи Успенского с революционным движением его времени. О симпатии писателя к революционному движению свидетельствует не только самый факт опубликования фельетона в бесцензурном, нелегальном издании, но и его содержание.

С П. Л. Лавровым Успенский познакомился во время своей кратковременной поездки в Лондон в конце июля 1875 года. Об отношении Успенского к философским взглядам Лаврова см. очерк "Неизлечимый" и примечание к нему.

В основу фельетона писатель положил действительные факты, которые он наблюдал в 1875 году, во время своего пребывания в Калуге (переименованной Успенским в Тестоединск). Писатель хотел показать, что, несмотря на дикую расправу царского правительства с революционной молодежью в эпоху реакции 70-х годов, самодержавие было бессильно приостановить рост материалистических и революционных идей. Хотя почти вся революционная молодежь сидела "по тюрьмам, по острогам", "коммунизм" и "вредный материализм" стали грозными призраками, беспокоившими господствующие классы и не дававшими им покоя. Именно эту мысль выражает название фельетона "Шила в мешке не утаишь".

Стр. 395. Владимир Александрович — великий князь.