Мертвое озеро

В это время все собрались в гостиной Надежды Александровны, которая сидела в креслах, допрашивая, всю в слезах, горничную mademoiselle Анет. Несколько лакеев и девушек стояли у дверей. Вошел Марк Семеныч и с удивлением воскликнул:

– - Это что за собрание? -- и, поцеловав руку у жены, он смотрел на нее вопросительно.

– - Очень простое: вы набираете к себе в дом таких гувернанток, что их по ночам нет в комнате,-- язвительно улыбаясь, отвечала Надежда Александровна.

– - Я вас не понимаю! -- изменясь в лице, сказал Марк Семеныч.

– - А вот вы всё поймете. Просите сюда mademoiselle Анет!

Один из лакеев вышел.

– - Что за сцены вы делаете! к чему эти лакеи, горничные у вас в комнате? -- с ужасом оглядываясь кругом, говорил Марк Семеныч.

– - Я должна же позаботиться, кому поручены мои дети.

– - Ваши дети, по-настоящему, не должны были бы никому быть поручаемы, кроме вас!

– - Вы правы! я сегодня убедилась в этом.

Вошла mademoiselle Анет. Вид ее был так покоен и горд, что Надежда Александровна, обратись к mademoiselle Кларе, стоящей сзади ее кресел, сказала по-французски:

– - Какая наглость! -- и продолжала по-русски вопросительным тоном: -- Где вы были вчера вечером, mademoiselle Анет, когда с час вас ждали в вашей комнате?

– - Я гуляла!

– - Ха-ха-ха!.. слышите, гуляла!! как прилично -- одной, ночью!

– - Здесь деревня!..

– - Но вы забыли, что живете не с мужиками.

– - Я это очень хорошо вижу.

– - А позвольте узнать, с кем вы гуляли?

– - Надежда Александровна, удалите детей! -- весь дрожа, заметил Марк Семеныч.

– - Мисс Бетси, уведите их, пожалуйста.

– - И лакеев! -- перебил ее муж.

– - Что до людей, они мне нужны, чтоб уличить вас, ослепленного ее лицемерством.

– - Я запрещаю далее продолжать такие сцены: они -- пятно на чести дома! -- задыхаясь, говорил Марк Семеныч; но Надежда Александровна возвысила голос и сказала:

– - Антон, ты видел ее вчера в поле?

– - Видел-с! -- отвечал Антон.

– - Кто же с ней был?

– - Надинь! -- грозно крикнул Марк Семеныч.

– - Господин Тавровский! -- поспешно проговорил лакей.

– - Лжешь, мерзавец! пошел вон! -- в ярости воскликнул Марк Семеныч, поднял руку, но, как бы опомнясь, указал лакею выразительно на дверь и продолжал: -- Все, все уйдите отсюда! и вас, mademoiselle Клара, прошу оставить комнату! -- и потом, обратясь к Надежде Александровне, он с презрением прибавил:-- Вот до чего вы довели меня, что я чуть в вашей комнате не ударил этого лжеца.

Надежда Александровна сидела потупив глаза. Марк Семеныч был даже страшен в эту минуту.

– - Позвольте мне оставить вас! -- сказала mademoiselle Анет, обращаясь к Марку Семенычу, который в негодовании воскликнул:

– - Да, да, вам нельзя ни минуты оставаться здесь!

Mademoiselle Анет вышла из комнаты, а Надежда Александровна, оставшись одна с Марком Семенычем, как бы себе в оправдание, воскликнула:

– - Она даже не простилась со мной!

– - И имела полное право!

Когда mademoiselle Анет возвратилась к себе в комнату, Тавровский стоял у окна. При виде ее он радостно кинулся к ней, сказав:

– - Боже мой, как они вас мучат здесь! всё готово: уезжайте скорее!

– - Куда? -- с удивлением спросила mademoiselle Анет.

– - Доверьтесь мне! Коляска вас ждет. Вам не должно оставаться здесь ни минуты.

– - Я должна проститься с Марком Семенычем.

– - Этот человек опять вас поставит в затруднительное положение. Бойтесь его: под личиною дружбы…

– - Прошу вас ничего не говорить мне о нем.

– - Извольте! я скажу только одно: вы должны если не для себя оставить этот дом и удалиться от Марка Семеныча, то хоть для бедных детей!

– - Что вы говорите! -- побледнев, воскликнула mademoiselle Анет.

– - Будто вы не замечали ничего!

Дверь с шумом раскрылась, и Марк Семеныч вбежал в комнату. Его взгляд был дик, и он, грозно подойдя к Тавровскому, сказал:

– - Кто дал вам право распоряжаться здесь? к чему эта дорожная коляска?

– - Mademoiselle Анет желает оставить ваш дом,-- покойно отвечал Тавровский.

Марк Семеныч вздрогнул и сказал:

– - Как! Я позволю увезти ее из моего дома!

– - Я думаю, мы имеем равные права… то есть никаких… на mademoiselle Анет.

– - Это по вашему желанию он приехал? -- весь дрожа, спросил Марк Семеныч mademoiselle Анет, бледную и всю в слезах.

– - Нет, я ничего не знала! -- отвечала она.

– - Извольте идти вон отсюда! вы лжец! -- воскликнул Марк Семеныч.

Тавровский побледнел и, стиснув зубы, с минуту не мог ничего сказать, потом, вздохнув тяжело, подошел к Марку Семенычу, сконфуженному от своей горячности, и сказал тихо:

– - Уйдемте отсюда: мы беспокоим mademoiselle Анет (которая сидела на стуле, закрыв лицо руками).

Она долго сидела в таком положении, как вдруг вбежала к ней с воплями Надежда Александровна. Волосы ее были в беспорядке, вуаль упал с головы. Бледная, задыхаясь, она бросилась на колени перед mademoiselle Анет и, хватая у ней руки, невнятно бормотала:

– - Спасите, спасите… дети!.. Они хотят стреляться!..

Голос ее замер, и она упала без чувств на грудь mademoiselle Анет. Как ни был велик испуг гувернантки, но она заметила причину вечного вуаля на голове Надинь: красное родимое пятно было на затылке этой дамы.

Mademoiselle Анет смочила голову водой, натерла виски одеколоном и тем привела в чувство Надежду Александровну. Первое, что она произнесла, открыв глаза, было:

– - Ах, бегите, бегите к нему, умолите его!

– - К кому?

– - К Марку Семенычу,-- рыдая, говорила Надежда Александровна.

– - Отчего же не вы?

– - Я, я всему причиной: я не должна показываться ему на глаза.

Mademoiselle Анет кинулась в кабинет к Марку Семенычу, которого она застала писавшего. При виде ее Марк Семеныч поспешно встал.

– - Вы стреляетесь? -- спросила mademoiselle Анет.

– - Кто вам сказал?

– - Надежда Александровна. Она у меня в комнате.

– - Несчастная…

– - А ваши дети?

Марк Семеныч, закрыв лицо руками, кинулся на стул. Mademoiselle Анет упала перед ним на колени и со слезами сказала:

– - Откажитесь от вашего намерения.

– - Я поступлю подло.

– - Для пустых людей; а каждый порядочный человек, напротив, будет еще более уважать вас. Какого скандалу наделает ваша дуэль!.. Бедная ваша жена, дети… Нет, Марк Семеныч, нет, я, как ваш друг, я не допущу вас до этого!

– - Друг, друг мой! вы требуете моей чести! -- нагнувшись к mademoiselle Анет, говорил Марк Семеныч.

– - Что выше для вас -- честь или долг?..

– - О! пожалейте меня… но что я могу сделать?

– - Помириться!

– - Нет, нет! я слишком оскорблен, я… ни за что первый!

– - У вас будут просить прощенья.

– - Хорошо! на одном условии.

– - Какое?

– - Чтоб вы остались в доме.

– - Марк Семеныч! -- с упреком сказала было mademoiselle Анет, но поспешно прибавила: -- Хорошо, я согласна!

Марк Семеныч встал и, тяжело вздохнув, сказал:

– - Я для вас жертвую моей честью.

– - То есть для вашего семейства?

– - Да…

Mademoiselle Анет вышла из комнаты, оставив в раздумье Марка Семеныча. Надежда Александровна встретила ее в сенях и тревожно сказала:

– - Ну что?

– - Он согласен на примирение, только первый не хочет просить…

– - Благодарю вас, благодарю! -- воскликнула Надежда Александровна, с чувством пожав ей руку, и пошла в кабинет к Марку Семенычу, ласково сказав: -- Приведите, пожалуйста, скорее детей.

Mademoiselle Анет привела детей и, стоя у окна, плакала, смотря на радостные слезы Марка Семеныча при виде детей, тоже плакавших, не понимая отчего; а раскаявшаяся Надежда Александровна рыдала, спрятав голову на его груди.

Mademoiselle Анет удалилась, боясь быть смешной. Вечером у ней всё было готово к отъезду. Она в волнении кого-то ждала. Вбежал Марк Семеныч, запыхавшись.