Том 1. Рассказы 1898-1903

(«Звезда», 1925, № 2, с. 258.)

Объяснения Андреева не удовлетворяли читателей, порождали их новые вопросы к автору. «Для тех, кто чувствует стену, которую на каждом шагу строит действительность, мои объяснения не нужны, — заявил Андреев в газетном интервью. — А тем, кто стены не чувствует или беззаботно торгует падающими с нее камнями, мои объяснения не помогут» («Биржевые ведомости», 1902, 13 ноября, № 310).

Набат ^*

Впервые — в газетах «Нижегородский листок», 1901, 24 ноября, № 322 и «Курьер», 1901, 24 ноября, № 325. Отдельным изданием рассказ вышел в Дешевой библиотеке т-ва «Знание», № 51 (СПб., 1906).

Сам автор был невысокого мнения об этом рассказе: «Напечатал на днях <…> маленькую ерундицу…» — известил он Горького 24 ноября 1901 г. (ЛН, т. 72, с. 110). «„Набат“ — великолепно! Очень великолепно», — живо откликнулся Горький в письме Андрееву из Олеиза (Крым) 1 декабря 1901 г. (там же, с. 114). «„Набат“ — отражение мною переживаемого», — лаконично написал Андреев М. Горькому 17 декабря 1901 г. (там же, с. 118). По настоянию М. Горького Андреев включил «Набат» во второе, дополненное издание своих «Рассказов».

14 февраля 1903 г. Андреев читал рассказы «Набат» и «Смех» в Нижнем Новгороде на литературно-музыкальном вечере, сбор от которого, за вычетом расходов, пошел в фонд постройки дома для школьников (см. «Нижегородский листок», 1903, 15 февраля, № 45).

Антид Ото <Л. Троцкий> в рецензии на второе издание «Рассказов» Л. Андреева, отметив импрессионистичность рассказа «Набат», при чтении которого ему вспомнились «Колокола» Эдгара По, далее рассуждает: «Реалист ли Леонид Андреев? Да, реалист, если этим словом хотят обозначить не какие-нибудь специальные приемы, но лишь то, что автор не лжет против жизни. Да, реалист. Но его правда — не правда конкретного протокола, а правда психологическая. Андреев, употребляя выражение старой критики, „историограф души“ и притом души преимущественно в моменты острых кризисов, когда обычное становится чудесным, а чудесное выступает, как обычное…» («Восточное обозрение», 1902, № 129, 5 июня.)

«Набат» и «Молчание» — первые произведения Андреева, переведенные на польский язык (журнал «Химера», 1902, № 2).

В подвале ^*

Впервые — в газете «Курьер», 1901, 25 декабря, № 356. Отдельным изданием рассказ выпущен в Дешевой библиотеке т-ва «Знание», № 56, СПб., 1906.

7 января 1902 г. в письме К. П. Пятницкому Андреев упоминает «В подвале» в числе рассказов, которыми он думает дополнить второе издание сборника своих Рассказов (1902). «Так плохо чувствую себя, что не в силах, как намеревался, переделать рассказ „В подвале“» (АГ, П-ка «Зн», 2-4-13). В письме ему же от 10 февраля Андреев просил: «Если корректуру получите поздно, то нельзя ли Вам собственноручно в рассказе „В подвале“ исправить беленькое плечико ребенка на розовенькое». (АГ, П-ка «Зн», 2-4-19). К. П. Пятницкий выполнил просьбу автора.

Книга ^*

Впервые — в сб. «Помощь», СПб., 1903 (второе, дополненное издание литературно-художественного сб. «Помощь евреям, пострадавшим от неурожая». СПб., 1901).

Андреев-фельетонист часто писал в «Курьере» о жестокой эксплуатации «хозяевами» детского труда. Так, в фельетоне «Москва. Мелочи жизни» («Курьер», 1900, № 342, 10 декабря) он написал о подростке-разносчике, который тащил по улице непомерный по тяжести груз. Возможно, этот эпизод и припомнился Андрееву в рассказе «Книга». Между 10 и 17 декабря 1901 г. Андреев попросил в письме М. Горького: «Можно украсть у тебя для маленького рассказика»:

(ЛН, т. 72, с. 118)

М. Горький ответил 23 декабря 1901 г.: «Бери у меня „судьбу“ и всё, что тебе угодно» (там же, с. 122). Речь шла о русской народной песне «Седина ль моя сединушка…», использованной М. Горьким в повести «Трое», печатавшейся в 1900 г. в журнале «Жизнь».

Рассказ «Книга» предназначался Андреевым для «Журнала для всех», но рукопись его затерялась в бумагах Андреева после произведенного у него на квартире по предписанию московского оберполицеймейстера в ночь на 31 января 1902 г. обыска. Причиной обыска была связь Андреева с членами нелегального студенческого исполнительного комитета Московского университета (см. письма Андреева В. С. Миролюбову от 8 февраля и 24 марта 1902 г. (ЛА, с. 93).

Бездна ^*

Впервые — в газете «Курьер», 1902, 10 января, № 10.

Авторская дата: «Январь 1902 г.», по-видимому, имеет в виду окончательную редакцию этого рассказа, написанного еще в 1901 году. Писатель Е. Янтарев, вспоминая о начале своего знакомства с Андреевым, рассказывал, что Андреев однажды выразил желание побывать на одной из «суббот» в студенческой квартире. Участниками вечеров были начинающий тогда писатель Г. И. Чулков, приват-доцент А. С. Ященко, автор книги «Студенты в Москве» П. К. Иванов и др. Андреев заболел и за два дня до «субботы» прислал для прочтения рукопись «Бездны». Дней через десять Е. Янтарев посетил Андреева на его квартире. Собралось человек двадцать — начинающие авторы, сотрудники «Курьера», студенты. Начался обмен мнениями по поводу рассказа «Бездна». «Л. Н. отстаивал правдоподобие и реальность сюжета, придавал ему универсальный смысл и прямо заявлял, что, по его мнению, всякий человек, поставленный в те же условия, что и Немовецкий, независимо от степени его культурности и классового положения, сделал бы то же: упал бы в „бездну“» («Голос», 1908, 14 апреля, № 8). В тот же вечер, по свидетельству Е. Янтарева, у Л. Андреева говорили о «последнем» его фельетоне по поводу постановки «Трех сестер» в Московском Художественном театре (Линч Джемс. Москва. Мелочи жизни. «Курьер», 1901, 21 октября). Это уточняет дату дискуссии о «Бездне» у Андреева и дату написания рассказа. 24 ноября 1901 г. Андреев известил М. Горького: «„Бездну“ продал „Курьеру“ за 55 целковых» (ЛН, т. 72, с. 110). 28 ноября Андреев познакомил со своим новым рассказом «Среду». «Андреев, — писал Н. Д. Телешов И. А. Бунину, — читал вчера новую вещь (45 минут читал). Очень хорошо и сильно, хотя нужно сократить кое-что и выправить вообще. Молодчина Андреев!» (ЛН, т. 74, кн. 1, с. 532). Сохранилось любопытное свидетельство и о чтении «Бездны» у М. Горького в Крыму 13 января 1902 г. «Когда мы жили в Олеизе, — вспоминала В. Н. Кольберг, — Андреев прислал свой рассказ „Бездна“. После ужина собрались слушать его. Приехавший из Ялты доктор Средин, больной туберкулезом, тоже остался слушать. Алексей Максимович читал сам, впечатление от рассказа было очень сильное и страшно тяжелое» (ЛН, т. 72, с. 576). После чтения Горький отослал рассказ К. П. Пятницкому в Петербург для включения его в готовившееся дополненное издание книги «Рассказов» Андреева в «Знании».

Как и следовало ожидать, напечатание «Бездны», «эпатирующий» финал рассказа произвели ошеломляющее впечатление на читателей и критиков. «Читают взасос, — писал Андреев М. Горькому 19 января 1902 г. — номер из рук в руки передают, но ругают!! Ах, как ругают. В печати пока еще молчат, но из прилагаемой вырезки („Русские ведомости“ — Игнатов) видно, какова будет речь» (там же, т. 72, с. 134). Андреев имел в виду статью «Литературные новости» И. Н. Игнатова («Русские ведомости», 1902, № 17, 17 января), в которой тот, не называя Андреева по имени, утверждал, что «молодой автор», следуя за Г. Мопассаном, создал в погоне за оригинальностью «образцовую гнусность», произвел выстрел по человеческой природе. Шум вокруг «Бездны» приобретал значение литературно-общественного скандала. Все это заставило Андреева выступить в печати с объяснением его намерений и идейного замысла произведения. «Можно быть идеалистом, верить в человека и конечное торжество добра, — писал Андреев, — и с полным отрицанием относиться к тому современному двухногому существу без перьев, которое овладело только внешними формами культуры, а по существу в значительной доле своих инстинктов и побуждений осталось животным <…> Чтобы идти вперед, чаще оглядывайтесь назад, ибо иначе вы забудете, откуда вы вышли и куда нужно вам идти <…> Пусть ваша любовь будет так же чиста, как и ваши речи о ней, перестаньте травить человека и немилосердно травите зверя. Путь впереди намечен людьми-героями. По их следам, орошенным их мученической кровью, их слезами, их потом, должны идти люди — и тогда не страшен будет зверь. Ведь все звери боятся света» («Курьер», 1902, № 27, 27 января).