Доктор Живаго

орме, негромко разговаривая, проходили мимо теплушки неслышно ступающие тени. Это тоже умилило Юрия Андреевича. Он усмотрел в осторожности шагов и голосов уважение к ночному часу и заботу о спящих в поезде, как это могло быть в старину, до войны.

Доктор ошибался. На платформе галдели и громыхали сапогами, как везде. Но в окрестности был водопад. Он раздвигал границы белой ночи веяньем свежести и воли. Он внушил доктору чувство счастья во сне. Постоянный, никогда не прекращающийся шум его водяного обвала царил над всеми звуками на разъезде и придавал им обманчивую видимость тишины.

Не разгадав его присутствия, но усыпленный неведомой упругостью здешнего воздуха, доктор снова крепко заснул.

Внизу в теплушке разговаривали двое. Один спрашивал другого:

-- Ну как, угомонили своих? Доломали хвосты им?

-- Это лавочников, что ли?

-- Ну да, лабазников.

-- Утихомирили. Как шелковые. Из которых для примеру вышибли дух, ну остальные и присмирели. Забрали контрибуцию.

-- Много сняли с волости?

-- Сорок тысяч.

-- Врешь!

-- Зачем мне врать?

-- Ядрена репа, сорок тысяч!

-- Сорок тысяч пудов.

-- Ну, бей вас кобыла задом, молодцы! Молодцы!

-- Сорок тысяч мелкого помола.

-- А положим какое диво. Места -- первый сорт. Самая мучная торговля. Тут по Рыньве пойдет теперь вверх к Юрятину, село к селу, пристанЯ, ссыпные пункты. Братья Шерстобитовы, Перекатчиков с сыновьями, оптовик на оптовике!

-- Тише ори. Народ разбудишь.

-- Ладно.

Говоривший зевнул. Другой предложил:

-- Залечь подремать, что ли? Похоже, поедем.

В это время сзади, стремительно разрастаясь, накатил оглушительный шум, перекрывший грохот водопада, и по второму пути разъезда мимо стоящего без движения эшелона промчался на всех парах и обогнал его курьерский старого образца, отгудел, отгрохотал и, мигнув в последний раз огоньками, бесследно скрылся впереди.

Разговор внизу возобновился.

-- Ну, теперь шабаш. Настоимся.

-- Теперь не скоро.

-- Надо быть, Стрельников. Броневой особого назначения.

-- Стало быть, он.

-- Насчет контры это зверь.

-- Это он на Галеева побежал.

-- Это на какого же?

-- Атаман Галеев. Сказывают, стоит с чехом заслоном у Юрятина. Забрал, ядрена репа, под себя пристанЯ и держит. Атаман Галеев.

-- А може князь Галилеев. Запамятовал.

-- Не бывает таких князьев. Видно, Али Курбан. Перепутал ты. -- Може и Курбан.

-- Это другое дело.

22

Ближе к утру Юрий Андреевич проснулся в другой раз. Опять ему снилось что-то приятное. Чувство блаженства и освобождения, преисполнившее его, не прекращалось. Опять поезд стоял, может статься на новом полустанке, а может быть и на старом. Опять шумел водопад, скорее всего тот самый, а возможно и другой.

Юрий Андреевич тут же стал засыпать, и сквозь дрему ему мерещились беготня и суматоха. Костоед сцепился с начальником конвоя, и оба кричали друг на друга. Наружи стало еще лучше, чем было. Веяло чем-то новым, чего не было