Приключения, почерпнутые из моря житейского. Саломея

Она хотела войти в свой будуар, но магнат стоял уже перед нею, бросив на нее взор, который как будто оковал ее.

— Рекомендую вам мою жену, — сказал Чаров.

— Мадам Tcharoff, простите моему невольному удивлению! — сказал магнат, — такого сходства я не встречал; я не верю глазам!

Побледневшая Саломея, держась за ручку кресел, казалось, готова была упасть; но взор ее блеснул на магната; она овладела собой и села.

— Она не так здорова, — начал было Чаров, заметив необыкновенную бледность в лице Саломеи.

— Необычайное сходство с герцогиней де Мильвуа! — продолжал магнат, садясь и не обращая внимания на слова Чарова. — Еще раз прошу у вас извинения.

— Может быть, это сходство… и не обмануло вас! — проговорила дрожащим голосом Саломея, кусая губы и едва переводя дыхание от стесненного внутреннего волнения.

— Неужели! это вы? вы, герцогиня? — вскрикнул магнат. — Но каким же образом в такое короткое время… здесь, в Москве?… — продолжал он, смотря на Чарова, который стоял пораженный герцогским титулом своей ch?re Ernestine.

— Это… маленькая тайна и мое счастие, — сказал Чаров с самодовольством, взяв руку Саломеи.

— Иначе и не могло быть, — продолжал магнат, — тайна и счастие… Но ваши огромные имения, герцогиня? ваш великолепный замок, где я имел удовольствие познакомиться с вами во время путешествия инкогнито… Как понравился мне ваш замок! Помните, я просил вас продать мне его, а вы мне сказали, что никогда не продадите, никогда не оставите места своей родины.

— Обстоятельства, — отвечала Саломея, стараясь скрывать возмущенные свои чувства.

Несеев присел в углу за шифоньеркой и внимательно всматривался и в магната и в Саломею.

— Обстоятельства, мосье de Volobouge, — повторил и Чаров, двинувшись к двери, с тем, чтоб вывести за собою и гостя, — не хотите ли сесть в преферанс?

— Сейчас, сейчас приду, мосье Tcharoff, — мне так приятно встретить герцогиню… подготовьте партию!

Чаров поневоле вышел.

— Послушайте, герцогиня, — продолжал Дмитрицкий, сбросив с себя важность магната, придвинув стул к Саломее и не замечая Несеева, — послушайте…

— Что вам угодно? — проговорила она дрожащим голосом, бросив на него предостерегающий взор и стиснув его руку,

— Послушайте, герцогиня, — продолжал магнат по-русски, не обращая ни на что внимания, — вы теперь, я вижу, в полном довольствии, а супруг ваш Федор Петрович…

— Мосье Несеев! — вскрикнув, прервала Саломея, — мосье Несеев! позовите ко мне… велите подать там спирт!.. мне дурно!..

— Сию минуту! — отвечал Несеев, бросившись в двери.

— Хм! довольно неосторожно! — сказал Дмитрицкий, оглянувшись, — немножко погорячился! Черт дернул венгерца говорить по-русски!..

— Сейчас! — доложил возвратившийся Несеев.

— Хм! А я думал уже по-русски знаит мадам Чаров, а ничего еще не знаит, — сказал магнат, обращаясь к Несееву, — а я учу, учу, харашо русски язык… харашо гавару? а?

— Прекрасно! — отвечал Несеев.

— Трудный язык!..

— Seigneur dе Volobouge, если вам угодно, — сказал торопливо вошедший Чаров, — партия готова.

— А! ну нечего делать… А мне так хотелось поразговориться, вспомнить общие знакомства в Париже… вы, верно, никого не забываете? — прибавил он, обращаясь к Саломее.

— О, разумеется! — отвечала она с видимым напряжением изнеможенных сил.

— Пожалуйста, не забывайте, не хорошо забывать! — прибавил Дмитрицкий, бросив на нее значительный взгляд.

— Боже мой, как мне дурно! — проговорила Саломея, когда он вышел.

— Это пройдет, мадам Ernestine, — сказал Несеев, зло усмехаясь и садясь подле нее, — я теперь могу поговорить с вами без церемоний; ваше положение вдвойне, кажется, непрочно. Но вы можете положиться на меня и на скромность мою.

— Это что такое? — спросила Саломея, приподняв голову.

— А вот что: ваши тайны и отношения к этому господину я могу поотсторонить, с уговором… Но насчет этого господина магната вы должны мне кое-что пообъяснить… Вы его коротко знаете, да и он вас.

Саломея с содроганием взглянула на Несеева. Она была между огнем и полымем и не знала, куда броситься.

— Ах, избавьте меня от этого злодея, который причина всех моих несчастий! — вскричала она прерывающимся голосом.

— Очень могу избавить, — продолжал Несеев значительно, — потому что этот господин, как я догадываюсь, мошенник.

— Он меня преследует… Я расскажу вам мою встречу с ним… Я должна была бежать из Франции с человеком, которого я любила…

— Вы эмигрировали, вероятно, во время революции? — спросил Несеев простодушно или с намерением, трудно было решить.

— Да, именно, — отвечала Саломея, — мы приехали в Киев… Там этот злодей под именем графа Черномского познакомился с моим мужем.

— Герцогом де Мильвуа?

— Мы путешествовали инкогнито… — отвечала Саломея неопределительно.

— У-хм!

— И обыграл его совершенно, — продолжала она. — Муж мой заболел с отчаяния и умер… Тогда этот злодей стал преследовать меня… Чтоб спасти себя от его преследований и не просить милостины, я решилась идти в гувернантки к одному помещику… Но он и там не оставил меня в покое; подкупил людей… Однажды, ввечеру, я ходила одна по саду, вдруг меня схватили и повезли… От страшного испугу у меня сделалась горячка… Вероятно, это только и было причиною, что он меня бросил больную в каком-то городе…, Там меня приняли бог знает за кого!..

— Это ужасно! — сказал Несеев, напрягая голос к выражению участия.

— О, если б вы видели мое положение тогда!.. Как иностранку, меня никто не понимал, и отправили сюда… Но я вам доскажу после; теперь нет сил!..

— Хм! Я тотчас узнал по полету, что это за птица! — сказал Несеев. — О каком же это супруге вашем Федоре Петровиче начал было он по-русски?…

Саломея невольно смутилась.

— Это он в насмешку мне говорил… мужа моего звали Теодором…

— Послушайте, мадам Ernestine, — сказал Несеев, я всему верю, что вы говорите мне, потому что нельзя не верить тому, кого страстно полюбишь… Но, однако ж, я верю на условиях… У меня квартира не так великолепна, но очень удобна… При вашем положении…

— А! да вы сами, сударь, злодей, в своем роде! — вспыхнув, вскричала Саломея, — злодей, который хочет пользоваться бедой несчастной женщины!..

— Да-да-да, — проговорил насмешливо Несеев, — так!.. за то, что я вам предлагаю приют от беды, которая вас ожидает, я — злодей?

— Подите вон! Не нужны мне ваши приюты!

— В таком случае, мадам la duchesse, [297] вас будут завтра допрашивать: кто вы, сударыня, такие и какие сношения имеете с мошенниками?

Несеев встал, сделал несколько шагов к двери, остановился и кинул на Саломею вопросительный взгляд, согласна она или нет? Но она гордо вскинула голову и показала ему двери. Он вышел.

IV

Возвратясь домой довольно поздно, Дмитрицкий уложил несколько пачек ассигнаций в шкатулку, надел длинный сюртук и бархатный фесик на голову и пошел к Рамирскому.

— Барин уж почивает, — сказал слуга.

— Дай мне взглянуть на него.

И Дмитрицкий, взяв свечу, тихо подошел к постели Рамирского.

— Сон спокоен и крепок… он улыбается во сне… он счастлив!.. И я счастлив, Федя, что доставил тебе этот сон. Спи с богом! — проговорил тихо Дмитрицкий, взглянув на Рамирского. И пошел к себе.

— Здесь он? — раздалось вполголоса, когда Дмитрицкий подходил слабо освещенным коридором к своему номеру.

— Здесь, — кто-то отвечал, — сейчас только приехал.

— Эгэ! Это что такое? — проговорил про себя Дмитрицкий, приостановись и видя столпившихся у дверей его номера полицейских чиновников с жандармами.

— Ну, идем на приступ, Несеев.

— Э, нет я вперед нейду.

— Э, трус!

— Отворяй!

— Вы стойте у дверей, и никого не выпускать! — кто-то прокомандовал тихо жандармам.

— Несеев? а! нечаянный знакомец!.. Так это по милости Саломеи Петровны! — проговорил про себя Дмитрицкий и, поворотив в другую сторону коридора, поспешно пробежал на заднее крыльцо. Выбравшись на маленький дворик, он вышел на улицу и крикнул стоявшим у ворот извозчикам: