Волхвы

посредством которого мы владели природою, испепелит нас.

Старик замолчал; но его вдохновенные, лучезарные глаза, как звезды, блестели перед Заховиновым, зажигая и в нем вдохновение, поднимая сознание еще неизвестной, рвущей свои оковы силы. Он встал бледный, с замирающим сердцем и провел рукою по своему лбу.

– Вы обещаете мне великую награду за мои труды и усилия, которые я теперь признаю очень ничтожными, – сказал он, – вы поднимаете меня слишком высоко, и я чувствую, я знаю, что действительно нахожусь на этой высоте. Я чувствую это и понимаю в первый раз: до сих пор я никогда об этом не думал… Я не страшусь, не робею, но у меня является сомнение и недоумение, и я должен их вам высказать: то, что я делал всю жизнь, то, что вы называете моей борьбой и работой, мне не стоило никаких усилий; я действовал известным образом потому, что иначе не мог действовать и даже не могу представить, как бы я мог иначе действовать… За что же такая награда? Не из смирения говорю я это. Я просто изумлен… Мои усилия, моя борьба мне ничего не стоили… Я думал, что ныне вы поможете мне стать на первую ступень великой лестницы, а вы мне говорите, что я прошел уже много ступеней, что я поднялся высоко… и вы, конечно, правы…

– Вот эта-то сила, для которой все легко, все кажется легким, и подняла вас! Вот поэтому-то мы и приветствуем вас не как ученика, а как достославного брата! – разом сказали все.

Прошло несколько мгновений. Старик поднялся и обратился к Заховинову:

– Но вы хоть и ждали сегодняшнего дня, хоть и чувствовали его приближение и неизбежность, однако не знали нас до самой последней минуты, – сказал он. – Кто же мы? Кто эти люди, с которыми вы встречались, которых знали как равных себе, как низших по их житейскому общественному положению?

Заховинов склонил голову и спокойно, твердо проговорил:

– Я имею великое счастье убедиться в том, чему доселе хотел, но боялся верить… я убеждаюсь в том, что не иссохло великое древо, корни которого так же древни, как человечество… Я нахожусь среди истинных мудрецов – победителей природы, среди великих учителей – Розенкрейцеров… А вы… отец…

Заховинов не договорил, невольно и стремительно склоняясь перед старцем. Тот поднял его и заключил в свои объятия. При этом движении плащ упал с плеч старца, и на сухой, широкой груди его засверкал осыпанный бриллиантами знак высочайшей мистической власти и силы – чудный символ Креста-Розы.

VII

В тот же вечер Юрий Заховинов был признан розенкрейцером. Он получил высокую степень учителя, ибо, как сам он теперь ясно видел и понимал, многочисленные ступени иерархической лестницы были уже им пройдены, и на первую из них он ступил еще в детстве…

Таким образом, Заховинов сразу оказался в центре таинственного святилища, в среде малого числа избранников, составлявших то единственное средоточие, из которого исходило все мистическое движение и где хранилась и разрабатывалась наука познания природы и власти над нею, унаследованная от глубочайшей древности. Во всех странах