Том 12. Письма 1842-1845

О науках [1556] и учении нечего заботиться, для <этого> будут у него учителя, без сомнения лучшие, какие найдутся. Но вы можете уже с самых юных лет внушить ему познание света и людей в настоящем виде. [1557] Уже одно множество происшествий, случивших<ся> в виду вас, разорившихся владельцев, все бесчисленные случаи <и> истории, которыми обогащена ваша память, о которых вы с такой правдой [1558] и увлекательностью [1559] умели сообщить другим. Испытанный несчастием и устоявший среди них, вы можете один сообщить твердость в его душу, которой не в силах сообщить ни один не изведавший [1560] невзгод и волне<ний>. Након<ец> вы можете более, чем кто другой, водрузить [1561] неколебимой веры в бога, потому что приобрели ее не внушением других, но обрели ее в своем сердце и обрели в горниле бедствий. [1562] И поэтому вы можете сообщить мужество не упасть духом в неудачах, не бледнея встречать несчастия. Итак, вот те случаи, [1563] которыми вы внушите.

Рассмотрим еще другие [1564] способности, которые на вашей стороне. Вы имеете на своей стороне светлую ровность характера, которая между прочим необходимое условие воспитания. Вы не можете предаться ни в коем случае минутному увлечению гнева, что портит обыкновенно характер воспитанника. Ваше обращение [1565] увлекательн<ым> делается уже светлостью, которая привлекает. Вследствие <этого> вы скоро можете заставить воспитанника полюбить себя, а это уже много, посредством любви можно много передать в душу, чего [1566] человек другими средствами не в силах внушить. Вы можете сообщить ему мало-помалу охоту наблюдать за людьми и уметь отличать их хорошие и дурные стороны. Наконец вы, не имея подробного понятия о науках, имеете о них вообще верные и светлые идеи, [1567] что [1568] очень важно, потому что в простых разговорах возбуждает охоту к науке, от которой всегда отталкивают нас подро<бности, и> педантизм, с которым обыкновенно принимаются за науки. Вы понимаете в художествах [1569] и искусствах и, стало быть, можете действовать нечувствительно на вкус. [1570]

Не одно устроенье судьбы вашей зависит от этого, но вам предстоящая обязанность угодна [1571] богу. Ничего нет выше, как образовать прекрасного человека. И ведь вы посудите, воспит<аннику> вашему готовится [1572] поприще государственное. Уже по одному состоянию своему и богатству он будет [1573] иметь сильное влияние, стало быть вы можете быть творцом многих прекрасных дел. Отец его <при>обрел одною силою ума [1574] и соображений глубоких, а не удачами и слепым счастием. И потому богатства сии не должны быть истрачены втуне. Они достойны все быть употреблены [1575] на прекрасные дела. [1576] Итак, вам предстоит воспитать так его, чтобы он [1577] был в силах употребить их прекрасно. Вы [1578] можете составить счастие не одного человека, но многих, потому рассмотрите неотложно.

Но как приступить к этому делу и действовать? Вот мои мысли. Они будут, сколько мне кажется, также совершенно согласны [1579] с мнениями отца. Ваше воспитан<ье> не должно вовсе походить на обыкновенное гувернерск<ое> воспитанье. Оно должно быть проще, как можно проще нужно взяться с детства. Вы должны следить за его движениями и более за его движеньями сердечными, но так, чтобы он сам почти этого не мог заметить, <сообщать> всё [1580] в разговорах, а не в книгах и в каких-нибудь черствых поученьях. Вы должны сделать так, чтобы он искал бы с вами разговоров, — разговоры ваши будут увлекательны и поучительны, это я знаю, и достаточны совершенно возрасту, потому что, я знаю вас, <вы> не заговорите тоном выше, чем надобно

Жизнь, живая жизнь должна [1581] составить ваше ученье, а не мертвая наука. Прежде всего то, что поближе окружает, должно быть доступно. В продолжение некоторого времени испытывая его в душе и пробуждая разговорами вашими все способности душевные, вы должны нечувствительно заметить, к чему преимущественно лежат его наклонности, какой элемент [1582] и зародыш к чему [1583] положила ему в душу натура, [1584] и тогда обратить на него почти всё внимание. Тогда ваше дело возбудить в нем сильнее и яв<ствен>ней эту наклонность, представить ему вдали в заманчивом проспекте науку [1585] и ее предмет таким образом, чтобы возбудилось в нем только любопытство. [1586] А там уже он может погрузить<ся> со своим профессором [1587] в эту науку. Но без этого увлекательного проспекта, который может внушить один только светский, практический человек, начало самой любимой науки покажется ему черствым. [1588]

Но прежде чем узнать это направление преимущественно к чему-нибудь одному, вы испытывайте его во всех родах, наводите и долее <на> [1589] разговоры об всех предметах. Ибо помните, что только вы можете сделать это. [1590] Профессор, занятый односторонностью своего предмета, никогда не в силах открыть настоящей наклонности отрока. [1591] Это дело светского, опытного человека, равно обнимающего [1592] вниманием всё. Вы знакомы с лучшими произведеньями искусства, [1593] с художниками и артистами и потому водите как можно поболее в мастерские и вводите его в таинства искусств и наук. Это много облагораживает душевные движения. Наконец вы можете ему внушить эту очаровательную простоту [1594] в обращении, [1595] эту доступность и ровность со всеми при отличительном [1596] умении ценить достоинства каждого, что должен иметь всякий просвещенный человек, а тем более тот, которого круг действия обширней других и [1597] который оттого неминуемо должен чаще соприкасаться с людьми. Вот те качества [1598] воспитателя, которые на вашей стороне. Недостатки ваши, по моему мнению, разве могут <быть> только [1599] лень и неподвижность, одолевающие всякого русского человека, и трудность [1600] подняться на дело. Но в той же силе русской природы есть способность, поднявшись на что-нибудь, совершить его так, как никто другой не в силах его совершить. [1601] Русский сидень больше делает дел, чем хлопотун. [1602] При том же сообразите, <что> [1603] бездейственность ваша не есть ваш характер, она есть следствие неиме<ни>я средств употребить свои силы. [1604] Подумайте об этом строго и прежде разберите.