Тяжелый песок

гда предполагать, что тем, кто остается, будет намного хуже, чем нам! Те, кто пошел на фронт, если погибали, то на поле боя, как солдаты. А как погибли те, кто остался, вы знаете. Но тогда?! Мог я допустить мысль, что немцы дойдут до Москвы и Сталинграда?

Как я уже рассказывал, действительную я проходил в артиллерии, туда же, в артиллерию, командиром орудия меня и направили. И вот однажды зимой на Брянском фронте, в районе Мценска, берут наши в плен немецкого офицера, доставляют его на КП дивизии, допрашивает его сам командир дивизии полковник Щекин. Немец держится нахально, перед ним девочка-переводчица, только с курсов, заглядывает в словарь, а он делает вид, что не понимает, полковник Щекин выходит из себя; представляете, пленный офицер, в то время на соседнем Западном фронте идет наше контрнаступление, и какой это конфуз для командира дивизии: не может получить от пленного нужных сведений, и надо отсылать его в штаб армии и тем упустить драгоценное время.

И тогда командир моего артполка, он как раз был на КП, докладывает полковнику Щекину, что у него в полку есть некто Ивановский, командир орудия, и этот Ивановский владеет немецким языком не хуже любого немца. Он говорил истинную правду: немецкий был родным языком моего отца, и я говорил по-немецки, как по-русски. Меня доставляют на КП, я вхожу, вытягиваюсь, как положено, докладываю командиру дивизии: такой-то по вашему приказанию прибыл. И он приказывает мне допросить немца, выяснить, откуда он и кто, из какой части, и кто перед нами, и кто справа, кто слева, и как фамилия командира — в общем, всю обстановку. По смущенному виду переводчицы и по тому, как ухмыляется немец, я оцениваю ситуацию и принимаю решение во что бы то ни стало его расколоть. Говорю ему: так, мол, и так, мне поручено вас допросить, предлагаю точно, обстоятельно и правдиво отвечать на мои вопросы. Итак, первый вопрос: фамилия, имя, звание, часть, должность?

Он принимает меня за немца и спрашивает, немец ли я?

Я ему отвечаю:

— Вопросы здесь задаю я, а вы должны отвечать, и будьте добры отвечать без задержки.

Он кивает на переводчицу: на все, мол, вопросы уже ответил… и добавить ему нечего.

— Все, что вы говорили до моего прихода, меня не интересует, — возражаю я. — Будьте добры отвечать на мои вопросы.

Он высокомерно объявляет, что с предателями вообще отказывается разговаривать и больше не скажет ни слова.

Я по-русски спрашиваю у полковника Щекина, позволит ли он немцу встать.

— Пожалуйста, — отвечает полковник Щекин.

Я командую.

— Встать!

Он встает.

Я ему:

— В последний раз спрашиваю: будешь отвечать на мои вопросы?

Он корчит презрительную рожу и молчит.

Тогда… Извините, конечно, но война есть война, они с нами еще не так поступали… Я ему закатываю плюху, он летит в угол, и командир дивизии полковник Щецин мне говорит:

— Ты того, поаккуратнее…

— Товарищ полковник, — отвечаю, — все будет в полном порядке.

Немец лежит в углу, на меня, на мои кулаки смотрит, как кролик: