Собрание сочинений (Том 4)

Т р е д ь я к о в с к и й. Пожелать им здравствовать после совершения сего постыдного брака?

Д е в у ш к а с л ю т н е й. Конечно. Без пожелания как же?

Т р е д ь я к о в с к и й. Стало быть, можно начать прямо со слова "Здравствуйте".

Д е в у ш к а с л ю т н е й. Не мало ли? Похоже, будто ты просто здоровкаешься, повстречамшись.

Т р е д ь я к о в с к и й. А я напишу так:

Здравствуйте, женившись.

Д е в у ш к а с л ю т н е й. Уже ближе к сути.

Т р е д ь я к о в с к и й. И обращение надобно.

Д е в у ш к а с л ю т н е й. И обращение.

Т р е д ь я к о в с к и й. Коль скоро девка-калмычка, выйдя за князя, княгиней становится, можно обратиться так:

Здравствуйте, женившись, ваши сиятельства.

Д е в у ш к а с л ю т н е й. Ближе к сути. Скажу твоими же словами: сиятельств на свете много, свадеб справляется еще больше. А тут и свадьба одна-единственная на всю историю, и жених с невестой особенные, и обращение одическое требуется из ряда вон. Ты бери предмет в его естестве, а не кружи вокруг да около.

Т р е д ь я к о в с к и й (широковещательно, как человек, вдруг решивший труднейшую задачу). Здравствуйте, женившись, дурак и дура!

Д е в у ш к а с л ю т н е й. Так, пиит, молодец, пиит. Здравствуй, сочинивший первую строку оды. Вот оно, естество предмета.

Т р е д ь я к о в с к и й. Семь кровей всё одно спустят.

Д е в у ш к а с л ю т н е й. Сколько-то спустят, сколько-то все же оставят. Волков бояться, сочинитель, в лес не ходить. Назвался груздем полезай в кузов. Можно еще подходящих прибрать пословиц.

Т р е д ь я к о в с к и й. Довольно, я уже взбодрился.

Д е в у ш к а с л ю т н е й. В твоем сочинительском деле это самое главное: как бы худо ни было - знай повыше задирай голову.

Т р е д ь я к о в с к и й. А иного ничего и не остается делать. Не то совсем заклюют.

Д е в у ш к а с л ю т н е й. Вот Кантемир всегда так поступает, и смотри-ка, - его и не клюет никто.

Т р е д ь я к о в с к и й. Кантемиру хорошо. Князь, связи блистательные, воспитание имеет отменное. По посольскому званию жалованье какое получает! Да еще неизвестно за что четыре тысячи крепостных душ от казны получил.

Д е в у ш к а с л ю т н е й. Что-то тебе эти четыре тысячи душ спать не дают, замечаю.

Т р е д ь я к о в с к и й. Да обидно, сама посуди. За какие заслуги? За нескладные эти сатиры?

Д е в у ш к а с л ю т н е й. Там за что бы ни было, - а стихотворцу об этом думать негоже. Слово-то какое, прислушайся: стихо-творец. Творец стихов, почти что творец стихий. А подушечку слезами орошаешь от зависти к чему?

Т р е д ь я к о в с к и й. Не зависть. Обида. Ну почему одним тысячи душ, а другие вечно гонимы и омерзаемы?

Д е в у ш к а с л ю т н е й. Думаешь, я знаю - почему?

Т р е д ь я к о в с к и й. Ты знаешь многое.

Д е в у ш к а с л ю т н е й. А вот этого не знаю, Треди-а-ковский.

3

Куртаг в Зимнем дворце. Принцесса А н н а Л е о п о л ь д о в н а сидит в кресле. Принц А н т о н стоит у окна.

Проходят придворные господа и дамы.

Проходит Ю л и а н а М е н г д е н.

А н т о н. Фрейлен Юлиана! Баронесса! Не желаете ли послушать пресмешной анекдот об короле Солнце?

Ю л и а н а. Удивительно: уж сколько лет, как король Солнце скончался, а анекдоты об нем все не иссякают.

А н т о н. А это необходимая принадлежность славы. Что оставляет после себя человек, увенчанный славой? Подвиги, не так ли? Мудрые изречения, не так ли? И, наконец, забавные истории, то бишь анекдоты, над коими смеются люди. Все сие - атрибуты славы. И, думается мне, анекдоты суть наиболее весомые ее атрибуты. Ибо люди лучше запоминают то, что их смешит. (Шепчет ей на ухо.)

Ю л и а н а. И вы, ваша светлость, постараетесь оставить по себе обилие анекдотов?

А н т о н. Я, баронесса, постараюсь с божьей помощью оставить по себе обильное потомство. Если моя супруга этому не воспротивится.

Ю л и а н а. Вы любите деток?

А н т о н. Вы угадали. Головенки белокурые, чернокудрые, каштановые вот что я хотел бы видеть вокруг себя.

А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Юля! Поди сюда! Что тебе нашептывал мой жених принц Брауншвейгский?

Ю л и а н а. Ваше высочество, что может нашептывать ваш жених? Убогий анекдот, который я уже слышала тысячу и один раз.

А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Хотя бы при мне ты могла бы отзываться о моем женихе более уважительно.

Ю л и а н а. Впрочем, в заключение его светлость поведал мне свою мечту.

А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Вот как! О чем же он мечтает?

Ю л и а н а. Мечтает иметь от вас множество детей: белокурых, чернокудрых, а также каштановой масти.

А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Хорошо. Коли ему так желательно - у меня будут дети всех мастей.

Ю л и а н а. Нет, кроме шуток, ваше высочество. Я думаю - он будет отменный семьянин.

А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Какое мне дело!

Ю л и а н а. А чье же это дело, ваше высочество?

А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Всё "высочество" да "высочество". Я же тебе разрешила называть меня запросто "Анюта".

Ю л и а н а. Анюточка, ангел мой, и зачем ему уважение такой незначащей особы, как я? Глядите, с ним генерал Леонтьев разговаривает. А давеча сам Миних подходил. Вот чье уважение ему надобно, а не мое.

А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Не скажи, Юля, когда незначащая особа не оказывает уважения, это почему-то обидней вдвое.

Проходит граф Л и н а р.

Вот красавец так красавец. До чего хорош, а, Юля?

Ю л и а н а. До того хорош, что даже ее величество тетушка ваша не раз им любовалась.

А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Вот как! Танта уж и сюда свой глаз запустила? Мало ей ее Иоганна Эрнста?

Ю л и а н а. Анюта, я ни за что на свете не осмелюсь обсуждать поступки и намерения ее величества.

А н н а Л е о п о л ь д о в н а. А как ты думаешь, верен ли слух, что они с герцогом Курляндским повенчаны?

Ю л и а н а. Ваше высочество, ни слова более об императрице и герцоге.

А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Говорят, будто это верно. И будто герцогские дети произведены на свет моей тантой, а вовсе не Бенигной Курляндской.

Ю л и а н а. Ни слова, я сказала.

А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Ты что-то уж очень командовать мной стала, Юля.

Ю л и а н а. Анюточка, ваше высочество, лишь настолько, насколько мне это разрешает твоя дружба.

А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Ты обиделась?

Ю л и а н а. Ну что ты, нисколько!

А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Ну скажи, что бы я могла тебе сделать приятное?

Ю л и а н а. Ты могла бы сделать нечто весьма приятное и мне и всему моему семейству.

А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Говори.

Ю л и а н а. Моя сестренка Бина окончила свое воспитание в монастырском пансионе, и мы мечтали бы видеть ее фрейлиной вашего высочества.

А н н а Л е о п о л ь д о в н а. А вы бы обе были около меня.

Ю л и а н а. Мы обе были бы около тебя и служили бы тебе, А н ю т а.

А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Она так же мила, как ты?

Ю л и а н а. О, спасибо за комплимент. Лицом мы похожи. Только у нее немного невоздержанный характер.

А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Она будет мне грубить?

Ю л и а н а. Ну, до этого я не допущу, будь спокойна.

А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Она не будет выполнять моих приказаний?

Ю л и а н а. Что ты, разве она осмелится? Но если кто-нибудь расскажет ей не вполне пристойный анекдот, она способна вцепиться в лицо рассказчика ногтями.

А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Тогда что мне в ее невоздержанности. Хорошо, Юля, я попрошу танту, чтобы твоя сестренка Бина была назначена фрейлиной к моей персоне.

Ю л и а н а. Анюта, ангел мой, как мне благодарить тебя?

А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Юля, друг мой единственный. Как бы я хотела, чтобы ты была счастливее меня!