Ландскрона (сборник современной драматургии)

ВЕРА ИВАНОВНА. Паша, ты меня не узнаешь? Я же Вера, Верочка...

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Верочка?

ВЕРА ИВАНОВНА. Верочка Каткова. Помнишь? _ Пауза. _ ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. О, Господи, Верочка!.. Господи, Верочка!.. Ве-роч-ка!

ВЕРА ИВАНОВНА. Паша...

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Верочка! (Горячо обнимаются.)

ВЕРА ИВАНОВНА. Паша, а ты почему как этот... ты почему в таком...

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Это что? Плакат? Ты имеешь в виду плакат?

ВЕРА ИВАНОВНА. Я? Все...

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Так это я... это я в образ вхожу! Роль такую буду играть. Бомжа. Ну и приходится... У нас режиссер, знаешь, какой? Зверь! Не верю! кричит. Не верю и баста! Приходится вот... Осваивать в натуре. Смешно, правда?

ВЕРА ИВАНОВНА. Ага.

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Ну, а ты-то чего тут? Вроде, торгуешь.

ВЕРА ИВАНОВНА. Я? Ага, торгую.

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Что ж твой муж-то, куда смотрит?

ВЕРА ИВАНОВНА. А он... он, Паша, в командировке.

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Ну, понятно... Не хватает на жизнь-то?

ВЕРА ИВАНОВНА. Нет, почему... У меня пенсия, подрабатываю, у мужа пенсия, подрабатывает, дочь замужем... очень хорошо... внуки... Зять тоже очень хороший попался... и зарабатывает! А это... меня соседка попросила, одинокая она, знаешь, помощи никакой... болеет.

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Понятно... помощь ближнему, значит... Что же это ты, все в коммуналке?

ВЕРА ИВАНОВНА. Я? Почему... Что ты, Паша, я уж давно... Стояли на очереди, вот, дали, мужу с работы дали, а я так не хотела уезжать, привыкла, знаешь, в центре, потолки у нас пять метров, все мечтала второй этаж построить, у одних знакомых видала, прелесть! Паша, а ты не врешь? Ты правда, не бомж?

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Кто? Я? Да вот те крест! (Смеется.) Заслуженный артист республики! Да я тут недалеко, то есть я раньше недалеко, а потом мы квартиру получили на Московском проспекте, огромную! Окна во двор, зелень, тишина, солнце - все как Люся мечтала. Жену мою Люсей звать. А это маскарад, Верочка, ей Богу, чистый маскарад. Для вхождения в образ.

ВЕРА ИВАНОВНА (вздыхает). Ну, хоть кому-то из нас повезло... Из нашего двора ты один в люди вышел. Ой, а ты кушать случайно не хочешь?

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Кушать? Нет! Я привычный. То есть я же из дома. Там меня, знаешь, на убой. Вот перед тем как сюда, Люся меня такой... индейкой накормила! До сих пор в желудке урчит.

ВЕРА ИВАНОВНА. По теперешним-то ценам...

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Так я же, это... лопатой гребу!

ВЕРА ИВАНОВНА. Да? А я слышала, в театрах тоже сейчас, не очень.

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Не очень. Правильно, не очень. Я потому уже давно в кино перешел.

ВЕРА ИВАНОВНА. В кино? А я почему-то тебя в последние годы... Впрочем, я же не хожу никуда. Все дела, да заботы, знаешь... не до искусства.

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. А вот это напрасно. Отставать нельзя. Ты же интеллигентный человек!

ВЕРА ИВАНОВНА. Да ну, какое там...

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. А видеть ты меня никак не могла по причине, что я больше в совместных участвую. Там, знаешь ли, в валюте платят. Командировки опять же заграничные...

ВЕРА ИВАНОВНА. Счастливый ты, Паша. Во всех, поди, уже странах побывал?

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Ну что ты! Их во-он сколько! В одном только бывшем Союзе скоро будет наверное штук пятьдесят.

ВЕРА ИВАНОВНА. И не говори. Что делается, Паша! Развалили страну, демократы паршивые!

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Это не демократы.

ВЕРА ИВАНОВНА. А кто же?

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Это, Верочка, у нас такая судьба. У России.

ВЕРА ИВАНОВНА. Какая такая? В крови, да в грязи, да в голоде, да? Я уж и думать обо всем таком перестала. И этого фашиста выключаю. Слава Богу, что в Санкт- прости, Господи, - Петербурге живем, а не в каком-нибудь Нагорном Карабахе.

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Да, а вот Александр Сергеевич любил... (Декламирует.) ____ Кавказ предо мною

Один в вышине

Стою на вершине у горной стремнины... ____ ВЕРА ИВАНОВНА. Знала я одного кавказца... насилу ноги унесла.

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Лично я кухню кавказскую прямо обожаю. Всякие там чахохбили, сациви...

ВЕРА ИВАНОВНА. Кухню я тоже... шашлыки... барашки... мандарины...

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. А что это ты намекала насчет покушать?

ВЕРА ИВАНОВНА. Проголодался? Ну, вот. Ты это, Паша, не будешь. Хлеб у меня... "дарницкий".

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. "Дарницкий"? Так это же мой любимый!

ВЕРА ИВАНОВНА. Правда? Только он, вроде бы, сыроват.

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Ничего. Давай. Бомж все слопает. В самый раз. (Жует.) Мм! Отличный хлеб! Во рту тает. Попробуй. (Отламывает ей кусок.) Бери, бери, не стесняйся. Вкусно!

ВЕРА ИВАНОВНА. А ты, я вижу, проголодался.

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Так постой тут с утра. Еще и не такое съешь.

ВЕРА ИВАНОВНА. А ты прямо с утра?

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Ну, утро... понятие растяжимое. Я вот только встаю в одиннадцать часов.

ВЕРА ИВАНОВНА. В одиннадцать часов?

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Слушай, а что ты все удивляешься? Как будто ты не знаешь жизнь артиста.

ВЕРА ИВАНОВНА. Да я все как-то забываю, Паша, что ты артист. Извини.

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. А ты не забывай.

ВЕРА ИВАНОВНА. Ну, а жена-то у тебя... тоже артистка?

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Жена?.. Жена - да. Режиссер.

ВЕРА ИВАНОВНА. С ума сойти!

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Это точно.

ВЕРА ИВАНОВНА. И что же вы так всю жизнь... вместе?.. Семья и творчество...

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Да, сорок лет почти, рука об руку, горе и радость - все пополам.

ВЕРА ИВАНОВНА. Завидую.

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Каждому свое. А у тебя что, с мужем-то - не очень?

ВЕРА ИВАНОВНА. Ну почему... нормально.

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Он у тебя, небось, инженер?

ВЕРА ИВАНОВНА. Да, инженер...

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Сочувствую.

ВЕРА ИВАНОВНА. Это почему же?

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Разве это деньги?

ВЕРА ИВАНОВНА. Паша, но не все же деньгами... Есть вещи...

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Разумеется, родная моя, это я так, к слову. Я и сам бессребреник. Меня жена почему и бросила, то есть... ну так, в шутку вроде, я ж ничего не получал.

ВЕРА ИВАНОВНА. Постой, а говоришь - лопатой...

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Так это я теперь лопатой. А было время - тоже, как твой инженер.

ВЕРА ИВАНОВНА. В общем, жизнь в полосочку, да? (Смеется.) Даже у тебя.

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Скажи спасибо - не в клеточку. Вот когда в клеточку... (Смеется.)

ВЕРА ИВАНОВНА. Паша, как здорово, что мы с тобой тут, правда?

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Лично я счастлив.

ВЕРА ИВАНОВНА. Я твой фильм обязательно посмотрю.

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Какой?

ВЕРА ИВАНОВНА. Ну этот, что сейчас... про бомжей.

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. А!.. Это да... Только это совместный. Франко-итальянский. У нас опять не покажут. Меня теперь, Вера Ивановна, в Париже лучше знают, чем в Петербурге.

ВЕРА ИВАНОВНА. Обидно...

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Да зачем тебе кино? Ты на меня в жизни лучше. Я тебе что хочешь сыграю.

ВЕРА ИВАНОВНА. Да ты уж сыграл, чуть инфаркт не схватила.

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ (смеется). Виноват. А вот я тебе сейчас любимую несыгранную роль запузырю. Всю жизнь мечтал. Жалко, здесь лечь нельзя.

ВЕРА ИВАНОВНА. Лечь? Зачем?

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ (шепотом). Она лежит. Понимаешь?

ВЕРА ИВАНОВНА. Кто?

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Кто-кто? Дочь! Корделия! Мер-тва-я! (Рыдает.)

ВЕРА ИВАНОВНА (испуганно). Паша! Пашенька! Что с тобой, Паша?..

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ (спокойно). Михоэлс играл это гениально. Я тебе сейчас покажу!.. (Жалобно.) Корделия! (Смеется, рыдая.) Вот, так сыграл он! А так играю я! (Показывает.) Это гениально. И это видишь только ты. Это для тебя, Верочка.

ВЕРА ИВАНОВНА. Паша, мы с тобой двое сумасшедших.

ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ (кричит). Нет! Это не мы! Это не мы! Это весь мир сошел с ума! Выгнать старого больного отца вон! Который их кормил! Поил! Водил в детский сад! Нет, это не дочери, это не женщины, это медузы-горгоны! (Разбрасывает с грохотом ящики.) Голос Милиционера. Гражданин, пройдемте в отделение.