Том 2. Сцены и комедии 1843-1852

Антоний

Карло

Антоний

Карло

Антоний (медленно)

Карло

Антоний

Карло

Антоний. Готов ты, что ли?

Карло. Я готов… слушай… теперь позволь мне положить руку на твои глаза…

Антоний. Клади.

Карло. Теперь — смотри…

(В нескольких шагах от Антонио стоит Аннунциата.)

Антоний. Марцеллина!

(Бросается к ней и вдруг останавливается.)

Марцеллина… ты

Аннунциата. Старик…

Антоний (вздрагивает…)

Аннунциата. Старик, чего ты боишься…

Антоний. Это ее голос…

Аннунциата. Мой голос, Антонио… Послушай, полно думать и ломать голову… Ты видишь, я стою перед тобой… вот, я беру твою руку… но поцеловать тебя я не смею — я боюсь твоей белой большой бороды…

Антоний. Садись, я… я дрожу, как дитя — но это пройдет — садись, дай мне молча посмотреть на тебя…

Аннунциата. Смотри… Не правда ль, я все та же — помнишь ли ты, как ты встретил меня в первый раз… Я шла в церковь… ты заговорил со мной — ах, я тотчас тебе отвечала… Вся моя скромность, моя девическая гордость исчезла при первом твоем слове… я не могла не полюбить тебя… А еще поутруя так чопорно одевалась, так смешно и невинно собиралась в церковь… А потом, помнишь ли, наше второе свидание вечером, у забора нашего сада под широкими липами… Как скоро ты выпросил у меня мой первый поцелуй… Как лукаво шушукали листья, как весело зажигалися звезды… И вот по дороге, облитой румяным блеском зари, проехал мимо нас верховый — на белой лошади — насилу мы дождались пока он заехал за крайний куст орешника, и вдруг оба бросились в объятья друг другу… помнишь? помнишь?

Антоний. Помню… помню…

Аннунциата. Я не таила своей любви; я днем по улицам ходила с тобой, рука об руку — и улыбалась в ответ на презрительные взгляды… Антонио, первый молодец в Болонии — мой любовник — и мне стыдиться? Как бы не так! О я знаю, знаю — всем другим девушкам было бог знает как завидно, когда ты мне на площади, в полдень, помогал черпать воду… Бывало, я поставлю кувшин на голову и пойду потихоньку — а ты идешь за мной в твоих больших сапогах, с твоей огромной шпагой — да еще шляпу надвинешь на брови… Такой молодец, такой страшный… А все молодые щеголи, все красивые господчики на тоненьких ножках издали сворачивают в сторону… Ах, Антонио, мой Антонио, как я люблю тебя!..

Антоний. Вообрази себе, Марцеллина, какой я видел странный сон… или нет… нет — я помню морской берег, помню долгие, долгие годы…

Аннунциата. Ты, видел во сне, что ты старик? что ты отшельник? что жил 20 лет в одной пещере и не знался с людьми? Какой глупый сон! Нет, Антонио, нет — ты молод, молод — положи руку на свое сердце, не правда ли, как оно бьется? Посмотри мне в лицо! Разве я стара? А я всего тебя годом моложе… Антонио, ты молод…

Антоний. Я молод, Марцеллина… Что за вздорные мечтания! Послушай, дай мне шляпу… куда мы пойдем? На площадь, что ли, — погреться на солнце да показаться людям — или в сад, побегать по росистой траве? Или в поле — туда, за Болонью, за реку, — вон к тому длинному ряду голубоватых тополей…

Аннунциата. Останемся, Антонио… Куда нам идти? Здесь так хорошо, так тихо, так спокойно… послушай, как ветер воет. Посмотри на небо, на звезды — мимо их, беспрестанно их закрывая, проносятся серые тучи. Останемся, Антонио, я спою тебе песенку:

Антоний. Но, Марцеллина, скажи мне, отчего вчера… или нет — когда мы с тобой в последний раз ходили за город? Ну, всё равно… отчего я шел так скоро всё вдаль, вдаль — и почти забывал тебя? Ты не могла поспевать за мною и изредка жаловалась — я останавливался и опять бежал вперед… Чего я искал? Куда стремился? Не была ли ты со мной?

Аннунциата.

Две сестры

Драма в 1-м действии

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Фабиан, знатный и богатый человек, 35 лет.

Валерий, приятель Фабиана, 50 лет.

Неморино, бедный студент, 19 лет.

Клара, любовница Фабиана, 23 лет.

Антониетта, ее сестра, 17 лет.

Немой негр, слуга Клары.

Паж Клары.

Действие происходит в загородном доме Клары.

Умные люди говорят, что драма должна — как бишь?.. воссоздавать современный быт, известное, определенное общество… извините, остального не припомню. С умными людьми приятно соглашаться, но не всегда возможно следовать их советам. И потому я, сознавая свое бессилие, дал было действующим лицам моей драмы испанские имена; мы как-то (впрочем не без причины) привыкли воображать себе Испанию страною любовных и необыкновенных приключений; но один испанец, которому я прочел мое произведение, заметил мне, что мои «действующие лица» так же похожи на испанцев, как и на китайцев. Вследствие этого замечания я и дал всем особам имена совершенно произвольные и не принадлежащие ни одному народу в особенности. Кончаю небольшим признанием: «Театр Клары Газуль», известное сочинение остроумного Мериме, подал мне мысль написать безделку в его роде… Что делаю:

Июнь 1844. Т. Л.

Довольно большая с вкусом убранная комната. Из окон вид на сад, освещенный луной. Между окнами стеклянная дверь, до половины закрытая ярко-пунцовым занавесом. Под потолком висит лампа в алебастровой вазе. Направо другая дверь. На полу пестрый ковер, низкие диваны, обтянутые шелком и бархатом, резные столики и т. д. Посредине комнаты на желтой атласной подушке сидит Антониетта и кормит собачку сахаром. В углу, под широким и пышным деревом, покрытым странными красными цветами, сидит Клара. Она вся в белом; на Антониетте темное платьице. Возле Клары большая корзина с самыми светлыми розами, из которых она рассеянно вырывает лепестки. В другом углу, в красивой клетке, голубой бразильский попугайчик.