Литконкурс Тенета-98 (сборник рассказов)

И скоро покачусь с небесной кручи,

Друзьям оставив смех и чистый лист.

Пускай напишут все, что им по нраву,

Любую форму с радостью приму.

Я -- чистый лист с рождения... По праву,

Представленному мне лишь одному.

Я -- чистый лист с рождения до гроба,

И чистота листа -- высокой пробы,

Я -- мотылек, уткнувшийся в ночник,

Хоть за стеклом сожженных крыльев куча...

Все реже сердца стук. Бродяга-случай

Избрал мишенью грудь мою в тот миг.

- 12

Избрал мишенью грудь мою в тот миг,

Был точен в этот раз, на удивленье,

Бездельник-случай... Где же проводник

К вратам отчаянья или спасенья ?

Он не спешит... Каким предстанет он

Как уголь, черным, или белоснежным ?

Я жду последний сон, чудесный сон,

Пусть примет душу ласково и нежно.

Рассвет нахлынул, как кровь горла ал.

Я жду посланника, всю жизнь я ждал.

Он светлый, светлый ! Нет, ты видишь блик

На мокром камне поседевших скал.

Венок тебе готов, мой идеал,

Хоть перед смертью твой увидеть лик...

-13

Хоть перед смертью твой увидеть лик,

Услышать колыбельные напевы.

Мой долг тебе, любимая, велик

Вольготно быть в долгу у юной девы !

При жизни я не смел поднять глаза

К кумиру... смерть дала мне это право

Скользнуть ужом к червоным волосам

И улыбнуться ласково, лукаво.

Как много слов вошло на чистый лист !

Как мало дел, в которых сердцем чист

Я оказался... Солнце дарит лучик.

Пора идти -- пусть горизонт мой мглист,

Пусть путь тернист -- я вверх иду, не вниз...

Прими венок, он чуточку колючий.

- 14

Прими венок, он чуточку колючий,

Я не люблю срезать у роз шипы

Чужое горе мукой сердце учит,

Чужая радость -- разжигает пыл.

Хоть я устал плести из слов косицы,

Прекрасней нет усталости моей.

Любимая мне грезится и снится,

Я каждый вздох свой посвящаю ей.

Ее любви бесценные уроки

Писать мне помогали эти строки.

Надеюсь, и других наступит срок.

Обет исполнен... Крепче нет обета,

Чем тот, что дан возлюбленной поэтом

Из нежных слов я сплел тебе венок. -==О СОДЕРЖАНИИ ==

Ах, вот что он, смутьян, осмелился

Нам в этой книге преподнесть :

Трюизмы .....................................................

сны ..........................................

все та же мельница ....

О чепухе ....................................................

о судьбах .................................

днесь ....................

Любовь и кровь смиряя штофиком,

Он вечно слеп... и вечно пьян.

Где стиль ? Где свой язык ? Где строфика

И голос, "страстью обуян" ?

Я поискал бы в нем изъян.

Мы льнем к мечте -- он с ней стреляется,

Рыдая в клетку строк своих,

Хотя природой возбраняются

дуэль ...................

и

слабый акростих ....

Поэта кормит вдохновение

И музы тонкий фимиам -

Раб рифм, он так далек от гения !

Ей-богу, где-то в нем изъян.

Саша Вишневская

Кончится дождь...

Эпиграф: Со мной никогда не случалось

ничего лучше тебя...

БГ

Как потопаешь

туда тебе и дорога...

В. Дмитриева Сами понимаете:

если вы нашли в каком-то из героев до боли знакомые черты,

это еще ничего не значит. Огромные спасибо: Наталье Сергеевой, Алексею Плесовских, Марии Хамзиной, Александру Лазареву, Эльвире Ольман, Максу Габышеву

и вообще всем процитированным людям. * * * * *

"...пока не шагнешь с карниза", - Тин невесело усмехнулся. Сам он не считал это выходом, но ведь было же: Шаша, Ран, Клетка... Снова воспоминания затопили черной смрадной волной; Тин, как всегда, не сразу увернулся от нее. Глотнул "Балтики", чтобы разбавить сухоту в горле, поставил бутылку на прежнее место. Она, стукнув о каменные плиты постамента, довершила гармонию открывавшегося отсюда вида.

Тень от памятника Ленину, под которым сидел Тин, уходила наискось влево, и луна освещала стоящее напротив здание с колоннами - администрация области. С этими нелепыми колоннами Тину всегда хотелось сотворить то же, что сделал в свое время Самсон - толкнуть в разные стороны, чтобы все это развалилось к чертям...

- ... ... к чертям собачьим! - донеслось справа. Четверо крепких парней в джинсах-"трубах" и спортивных костюмах, громко и нецензурно куря, прошли мимо. Один, краем глаза заметив Тина и две пивные бутылки, определил:

- Эй, чувак, тебе же много на одного! - Делиться надо, - подтвердили "пацаны", развернувшись в обратную сторону и неторопливо приближаясь.

- Ты че один сидишь?

- Настроение такое, - нехотя ответил Тин, определяя: драться хотят или просто так. Он мог и подраться. Тряхнул головой, рассыпав по плечам длинные черные волосы, блеснув серьгой в левом ухе. Иногда в нем просыпалось это бравада не бравада - ну, подходите, братья наши меньшие по разуму, вы правы - я не такой, как все.

- Оп-па, мужики, глядите - неформал! - радостно воскликнул "пацан", по виду - самый младший. Тин отметил про себя, что остальные не очень-то воодушевились.

- Короче, чувак, ты прикидываешь: у "моей" денюха сегодня, дак я добрый, сообщил первый. - Давай чисто вместе бутылочку - за ее, как бы, здоровье там, все дела...

- Я же говорю, настроение не то.

- Ты че, лох, что ли? - снова не утерпел младшенький.

- Нет, - Тин неторопливо удовлетворил его любопытство. - И потом, - пробка с чмоком слетела с последней бутылки, - на всех уже все равно не хватит.

Он спокойно отхлебнул прохладной пенящейся жидкости и уверенно оглядел "пацанов".

- Пойдемте, короче, че мы паримся, - наконец решил "добрый".

Они ушли, оставив после себя два окурка. Тин, поежившись от вечернего сентябрьского ветерка, засунул руки в рукава своего пушистого свитера. Потом вытащил руку и поставил одному из окурков щелбан. Тот улетел, захватив по дороге товарища.

"Живут же... они, - подумал он, не решаясь все же на слово "люди". - Живут себе в свое удовольствие. Не мучаются глобальными вопросами мироздания, не читают Кастанеду, не слушают БГ и не презирают Категорический Императив. Чего ж мы-то вечно не как все? Чего-то надо нам, ищем чего-то... Да кабы нашли, а то не находим и уходим. Майк, Моррисон, Башлачев. Ран, Шаша, Клетка...". Снова прозрачный и будто виноватый Шаша; исковерканный Ран, которому тесно было в этом деревянном ящике, - изломанные пальцы его словно хотели выбраться наружу; и Клетка... Тин торопливо отправил внутрь себя еще несколько глотков, пытаясь залить эту боль, желая, чтобы она пошла паром и исчезла, как почти всегда, но было, видимо, поздно.

... Странно было видеть Клетку в платье, тем более белом. Еще более странно было ее лицо: спокойное, умиротворенное какое-то. В изголовье стояла бабка, держа в руках огромную фотографию, где Клетка ослепительно улыбалась. Фотография была сколько-то-летней давности, и Клетка там была еще не Клетка, а Орка - девочка-панк, - и ирокез с зелеными прядями, и булавка в ухе... Но все равно это больше походило на Клетку, чем то, что лежало перед толпой родственников и друзей, перед окаменевшей от горя матерью...

- Тин... Костя...

- А?.. Что?.. - он невидящими глазами скользнул по толпе. Маша Кара осторожно теребила его за рукав.

- Пойдем... Ты же не поедешь на кладбище?

Тин мотнул головой и потянул Кару в сторону реки.

Там они сидели и молчали, долго, и Тину легче делалось от того, что можно так сидеть и не говорить ненужных слов. Но чуть только вспоминалось, почему они пришли сюда, и он отворачивался от Маши и старательно разглядывал ржавую трубу, выжидая, пока высохнут глаза...

- Тин! Да елы-палы, вот это номер! - что-то знакомое, черно-джинсовое, глядело на него сверху вниз и улыбалось. Тин внимательно всмотрелся в эту улыбку, полную золотых зубов, и неуверенно произнес: