Современная идиллия. Книга 1.

В этом же смысле положил себе и наш начальник действовать.

И сам по себе он был вредный, да и отечество на беду крепко любил, так что с юных лет все об одном думал: поскорее надо как можно больше вреда наделать, чтобы отечество процвело! И точно: как приехал в вверенный край, так и начал вредить.

Стр. 194, строка 11 сн. После слов: «ан прежние опять в норы уползли…» – в рукописи следует изложение программы «мерзавцев» (программу «мерзавцев» см. в четвертой редакции «сказки», опубликованной в разделе «Из других редакций», стр. 295 наст. тома. Эта программа в четвертой редакции, по сравнению с третьей, подверглась лишь небольшой стилистической правке). Вслед за «программой» идут слова:

Выслушал он эти мерзавцевы требования, и так как в это время у него опять рассуждение прикапливаться стало, то очень ему наглость ихняя не понравилась.

– Ведь это уж они на мои права наступают! – подумал он и, обратившись к ним, прибавил: – А ежели вас за ваши прихоти на каторгу заточить?

И начал он им по пальцам высчитывать, сколько от них для вверенного края искони пакостей было, высчитывал час, высчитывал другой, но не успел и сотой доли перечислить, как вдруг клапанчик в голове сам собою свистнул, и он затмился по-прежнему. Хочет с мерзавцами по всей строгости поступить; а вместо того говорит им:

– Благодарю, господа мерзавцы! Вижу, что вы на правильной стезе стоите! Принимаю вашу программу и благодарю.

Четвертая черновая рукопись главы обрывается на словах: «Оба разом встали и смотрят друг на друга» (стр. 195); содержит почти полный текст «сказки» Очищенного, озаглавленной «Сказка о ретивом начальнике, как он сам своими действиями в изумление был приведен». Эта редакция сказки, наиболее пространная, с большим количеством вариантов и разночтений, не вошедших в печатный текст, печатается в разделе «Из других редакций» наст. тома.

Пятая черновая рукопись главы – полная. Текст "сказки" Очищенного, по сравнению с текстом четвертой редакции, сокращен и переработан; он наиболее близок К печатному тексту. Заглавие сказки "Сказка о [121] ретивом начальнике, как он своими [122] поступками сам себя [123] удивил". Приводим наиболее существенные варианты:

Стр. 194, строка 11 сн. После слов: «в норы уползли…» -

Тогда он вспомнил, что когда он еще ребенком был, то воспитатель-француз (из эмигрантов) говаривал: буде хочешь отечество подкузьмить – призови на помощь «мерзавцев».

Обрадовался, созвал "мерзавцев" и сказал им:

– Пишите, мерзавцы, доносы!

И вдруг пошла во всем крае суматоха. Кому горе, а "мерзавцам" радость. Кружатся, галдят, играют; с утра до вечера пир горой. Одни пишут доносы, другие вредные проекты сочиняют, третьи об оздоровлении ходатайствуют. Не хлеба нам надобно, а шпицрутенов! – вопиют. И все эти вопли ихние, полуграмотные, вонючие, к ретивому начальнику в кабинет ползут. А он читает и ничего не понимает. "Необходимо поначалу в барабаны бить и от сна обывателей внезапно пробуждать"… почему? "Необходимо обывателей во всегдашнем изумлении содержать"… на какой предмет? "Необходимо вновь закрыть Америку"… Но, кажется, сие от меня не зависит? Словом сказать, начитался и нанюхался по горло, а ни одной резолюции положить не мог.

Горе тому граду, в котором начальник без расчету резолюциями сыплет, но еще того горше, когда начальник совсем никакой резолюции положить не может!"

Стр. 195, строка 4 св. После слов: «сколько привезут, столько сейчас и расхватают!» -

Словом сказать, общее благоденствие. Все довольны, все заняты, всем некогда. Днем – концессии получают; вечером – в сибирку винтят; в промежутках – закусывают. Даже для любовных дел особливый девиз придумали: «без потери времени». Прежде, бывало, молодой-то человек ходит-ходит, кланяется-кланяется… «неприступная! восчувствуй!» А нынче: pst, pst – только и всего.

Стр. 196, строка 18 сн. После слов: «В 1818 году, Иануария 15-го, при рождении плачено» -

якобы неправильно рожден

Стр. 198, строки 19–20 св. Вместо: «В 1865 году по поводу разных случаев внезапностей» -

В 1865 году по случаю чудесного избавления Стр. 199. Заглавие и начало фельетона:

Властитель дум современности.

Одни называют его медным лбом, другие – просто мерзавцем. В сущности, он сочетает в своем лице и то и другое. Но так как разнообразие терминологии может привести к путанице, то остановимся на каком-нибудь среднем термине и будем называть его негодяем.

Стр. 204, строка 10 св. Вместо: «увиделись они один раз на бульваре» – Увиделись они один раз в церкви

3) неполная черновая рукопись главы XXI, обрывающаяся на словах «Сто рублей отысканы» (стр. 211, строка 4 св.).

Текст в Изд. 1883 совпадает с текстом журнальной публикации.

Главы XIX–XXI были опубликованы в декабрьском номере «Отечеств. зап.» за 1882 г. Эта публикация вновь вызвала недовольство цензора H. E. Лебедева. 13 декабря 1882 г. он докладывал в Главное управление по делам печати, что Салтыков изображает «безвыходное» «положение русского гражданина», «так как всякий желает усмотреть в нем социалиста и изловить его» – в том числе «простой народ, наученный ближайшим своим начальством». «Кроме возбуждения такого рода картинами недовольства в обществе, Щедрин старается представить в самом безобразном виде и высшее начальство; проделки, приписываемые автором некоторым начальникам, могут твориться только идиотами» (имелась в виду «Сказка о ретивом начальнике»). Вывод гласил: «Читатель невольно возбуждается против правительства описанием беззаконных действий его агентов, на которые оно смотрит как бы сквозь пальцы» [124]. Представление Лебедева было передано на рассмотрение благожелательному к Салтыкову В. М. Лазаревскому. По его заключению, героями «Современной идиллии» являются не «граждане», а компания подонков, «вообще вся эта Одиссея не более как шарж», а «фантастическая сказка», будучи частью «чтений на <…> литературном вечере», «ничего общего с сущностью статьи не имеет». Состоявшееся 21 декабря 1882 г. заседание Совета Главного управления по делам печати приняло предложение Лазаревского «оставить представление без последствий» [125].

Работа над XIX–XXI главами шла в трудных для Салтыкова обстоятельствах, о которых он сообщил 1 ноября 1882 г. в письме к П. В. Анненкову, – резко ухудшилось здоровье, осложнились условия литературного труда: "современное русское общество так настроилось, что совсем не задерживает впечатлений <…> А тут еще, на беду, связался с "Современной идиллией". Требуется письмо веселое, живое, а у меня все болит".

В этих главах писатель впервые ставит своих героев – "средних людей", ранее сталкивавшихся лишь с деспотизмом самодержавия и разнообразным общественным "негодяйством", лицом к лицу с народом. Картина разоренной пореформенной деревни, отягощенной безнадежной земельной недостаточностью и изобилием духовных и мирских "пастырей" (батюшка, староста, кабатчик, урядники [126]), раскрытие политической темноты крестьянства, не до конца расставшегося с приметами рабской психологии и очень далекого от понимания задач революционной борьбы, служат конечным объяснением причин разгула реакционных сил и трагедии «среднего человека», дворянского интеллигента.