Волхвы

кий всесильный вельможа должен быть прежде всего в ее власти. Он ее жертва.

Она с внутренней улыбкой сказала себе: «Как легка, однако, была победа!» Нечего было даже так готовиться к этой победе, как она готовилась. Теперь вот она как бы забыта, теперь действует один Джузеппе. Он поглощает все внимание этого великана… на нее почти и не смотрят. Но это ничего, так должно быть, когда надо, Джузеппе отойдет, и великан поступит в ее распоряжение…

И она лукавыми, светящимися глазами время от времени поглядывала на великана.

А ведь он совсем не таков, каким она представляла его себе в то время, когда с Джузеппе в Курляндии готовилась к своим наступательным на него действиям! Да, впрочем, тогда она вовсе и не думала о нем как о человеке. Он был и для нее, и для Джузеппе только силой, которая нужна, которою следует овладеть. Теперь же вот он перед нею, живой человек – и ей придется иметь с ним дело не как с отвлеченной силой, а как с живым человеком. Когда она его в первый раз увидела, он произвел на нее тяжелое, почти отталкивающее впечатление. Он так был не похож ни на кого. Он был так тяжел, велик… Она не любит таких крупных, неповоротливых, важных людей!.. А вот теперь он ей нравится все больше и больше, и она уже не думает о том, красив он или нет, стар или молод. В нем есть что-то особенное, что ее невольно привлекает, в нем есть какая-то новая, неизвестная ей еще сила – и эта сила иная, чем сила ее Джузеппе…

«Он вовсе не так страшен, как кажется сразу, – решает в своих мыслях Лоренца, – а все же он страшен, но это хорошо: для всех страшен, но не для меня!..»

И она улыбается, заранее улыбается, заранее улыбается тем минутам, когда этот страшный великан, этот северный медведь превратится перед нею в послушного ягненка.

Но вот она уже о нем забыла. Она глядит теперь с маленькой лукавой улыбкой на князя Щенятева и думает: «Вот если бы этого надо было приручить, если бы Джузеппе приказал ей овладеть этим человеком, ей очень было бы трудно исполнить такое приказание. Какой противный, какой смешной, а главное – как он влюблен в эту красавицу графиню!»

Она переводила взгляд на Елену и любовалась ею. Она говорила себе, что никогда еще не встречала такой красавицы. Сколько раз Джузеппе твердил, что Лоренца очаровательна, что ни один из мужчин не устоит перед ее прелестью. Да так оно до сих пор и было. Но что же она, Лоренца, перед этой графиней!.. Боже, какая красота, какая особенная красота! Смешной и противный князь на длинных ногах и с маленьким носиком, конечно, должен быть влюблен в нее без памяти. Но как же Потемкин глядит и не видит такой изумительной красоты, как может он в присутствии графини ласково смотреть на нее, Лоренцу. А она, графиня-красавица, отчего она так несчастна? Лоренца чувствует, что графиня несчастна. Джузеппе… он уже овладел ею, она в его власти. А что, если сам Джузеппе увлечется ею?!..

Но эта мысль мелькнула в ней и исчезла. Она уже глядела на Сомонова, на его жену, на Елагина, прозванного ею по первому впечатлению