Мифогенная любовь каст (Том 1)

- Эй, слушай меня внимательно!

Смершевец молниеносно вскинул автомат, присел, прикрывшись столом, и заорал:

- Стоять! Бросай оружие! Выходи! Стрелять буду!

- Ты говоришь, "выходи"? - усмехнулся Дунаев.

- Выхоли, кому сказал! - снова заорал смершевец и взвел затвор автомата.

- Ну что ж, ты сам просишь об этом, - промолвил Дунаев, выключив "невидимость". И затем, раздвинув лбом портьеру, медленно выполз из темноты.

Раздался крик, который затем захлебнулся. Смершевец уронил автомат и смотрел вытаращенными глазами, побелен от ужаса, на то, что пред ним предстало.

Дунаев наслаждался его реакцией. От непроизвольной ухмылки даже треснула аппетитная поджаристая корочка у него на левой щеке.

- Ну что, гнида, ты хотел видеть меня? - наконец произнес он. - Что же ты молчишь? Может быть, арестуешь меня за дезертирство? - Он сделал паузу. Я был в партизанском отряде, где с такими, как ты, поступали хуже, чем с немцами. В немцев стреляли, как в солдат, а вашего брата вешали на первом попавшемся дереве. Я был при этом. Я пытался дезертировать дважды: один раз я рвался в Энизму и чуть было не выбросился в черную дыру центральной матрешки. Второй раз. во сне, изменив имя, облик и судьбу, я дезертировал на Восток, дошел до границы с Китаем, где все обрывалось и заканчивалось, перешел ее и там, в полной пустоте, пытался продать Энизму первому желающему, которых там, конечно, не нашлось. Я предал этот мир и иной, я предал даже сладостное дно всего - ради Победы. Я спас Москву, святую столицу нашей страны, но за это меня бросили здесь, чтобы я сох и питался собственным телом. Впрочем, оно не мое, это просто хлеб, а хлеб существует для утоления голода. Скоро я доем себя и тогда окончательно дезертирую. Не хочешь ли арестовать меня как злостного рецидивиста? Это ведь твой долг.

Смершевец молчал, окаменев, явно не понимая ни слова. Дунаев подумал, ито поступает глупо, впустую издеваясь над этим несчастным шакалом, тогда как его необходимо использовать.

Упомянув о "долге", он понял, что у него самого есть еще долг, который необходимо выполнить, чтобы мучившие его вопросы прояснились - пускай даже после его смерти.

- Слушай меня! - сказал он властно. - Бери бумагу и пиши то, что я тебе продиктую.

Смершевец, словно загипнотизированный, достал из планшета, который висел у него на боку, на ремне, лист бумаги и карандаш, положил лист на край овального обеденного стола, механическим движением очистив кусок его поверхности от известки и щебня.

Дунаев начал диктовать. Диктовал он неторопливо, с большими паузами, продумывая каждое слово.

Лубянка, НКВД

В специальный отдел по контролю за партизанскими группами,

действующими на территории, оккупированной неприятелем

Находясь на грани жизни и смерти, считаю своим долгом

сообщить об определенных вещах, остающихся для меня неясными и

настоятельно требующими разъяснения, поскольку от этого

зависит, возможно, положение на фронтах войны и вообще исход

героической борьбы нашего народа против фашистских агрессоров.

Лицо. известное мне под кличками Поручик и Холеный, о котором

мне известно только то, что в годы Гражданской воины он воевал

на стороне белых, затем еще некоторое время продолжал борьбу

против советской власти, командуя бандой под именем атамана

Холеного, это лицо самостоятельно осуществляет масштабные

операции по наблюдению за врагом, сбору информации в районах

активных боевых действий и сосредоточения боевой техники врага,

а также диверсии (главным образом психологические) против

немецкой армии. Считая ею деятельность в настоящее время в

целом патриотической и направленной на подрыв вражеских сил.

вынужден констатировать, что при этом он находится в тесном

контакте с группами вражеских агентов, действующих на

территории нашей страны. Об этих группах мне почти ничего не

известно, могу сообщить только неточные наименования:

"Группа Синей", состоящая в основном из детей женского

пола. "Группа Бакалейщика". "Группа Петьки-Самописки" (тоже

состоит из детей, но мальчиков), "Группа Настоящего Мужчины" и

другие. Вышеуказанный Поручик, или Холеный, в целом пресекая

деятельность этих преступных групп, при этом обменивается с

ними информацией и даже, как я имел возможность заметить,

поддерживает личные отношения с некоторыми из диверсантов,

входящих в эти группы.

Считаю, что подробные сведения как об этих группах, как и

о вышеуказанном Поручике, или Холеном, работникам органов

необходимо собрать в кратчайшие сроки в том случае, если

таковые сведения еще не имеются. От этого зависит наша Победа.

Верный до конца родной стране и партии коммунист

Дунаев

Смершевец старательно скрипел пером.

- А теперь возьми другой лист и пиши следующее, - скомандовал Дунаев.

В Избушку

В Светлицу

Сообщаю, что готов к смерти и согласен на падение в

Безвозвратную Промежуточность, но только хочу предупредить

Силы, самоотверженно ведущие борьбу с колдунами,

покровительствующими германской армии, что Поручик обустраивает

святых девочек врага, в то время как меня, призванного на

борьбу с врагом, бросил в безвыходном положении и не выходит на

контакт. Я готов к борьбе на всех уровнях, готов ни в чем не

щадить себя, однако странное поведение Поручика лишает меня

такой возможности. Цацкаться с отродиями Синей - это ему больше

по душе. Прошу известить обо всем Священство.

Нареченный Сокрушительный Колобок Дунаев

Глава 33

НАРЕЗАНИЕ И НОВОГОДНЯЯ НОЧЬ

Смершевец написал письма. Дунаев пожелал видеть их. Почерк был разъезжающийся, дряблый (видимо, от страха), кое-где переходящий в каракули, как будто писал старик-паралитик. Но все же текст можно было разобрать.

- Первое письмо отправь по почте, сам знаешь, куда, а второе отнеси в лес и кинь под густую ель, где темно, - приказал Дунаев. - А теперь иди.

Смершевец положил письма в планшет, вскинул автомат и вышел, не оглядываясь.