Время, чтобы вспомнить все

— Да, я это знаю, но мне кажется, что ты изнуряешь себя за тридцать сребреников.

— Что-что?

— Все эти чаши и миксеры для коктейлей, которые ты получаешь на турнирах по гольфу, все эти портсигары, что тебе вручают за твои речи…

— Выражение «тридцать сребреников» имеет совсем иное значение, и я уверена, Артур, что оно так же не по душе Джо, как и мне, — вмешалась Эдит.

— Наверное, это был неудачный выбор слов. Но ты должен быть верен самому себе. Ведь человек может предать и себя самого.

Джо заерзал в своем инвалидном кресле.

— Я рад, что ты это сказал. Именно этого я и не делаю. Если бы я не совершал эти поездки, то не был бы верен самому себе. — Джо повернулся к Эдит. — Сказать ему?

— Похоже, ты уже собрался это сделать, так зачем меня спрашивать?

Джо закурил сигарету.

— Артур, я в какой-то мере действительно коммивояжер. Я продаю предмет под названием «Джо Чапин».

— Понятно.

— Эти поездки часто были изнурительными, но у них была своя цель, и не только тридцать сребреников.

— Рад это слышать, — сказал Артур.

— До этой минуты никто, кроме Эдит, не знал, в чем суть этих поездок. О, наверное, люди строили догадки, но это были всего лишь догадки. Не более того.

— Продолжай.

— Неподтвержденные слухи. Дело в том, что я собираюсь баллотироваться.

Артур посмотрел на Эдит и рассмеялся. Но Эдит даже не улыбнулась.

— Я смеюсь, потому что только что сказал Эдит: у меня такое впечатление, будто ты собираешь баллотироваться на какую-то должность.

— И ты был прав. Я собираюсь баллотироваться на вице-губернатора.

Артур потер подбородок, потом погладил нос.

— Как только ты мне это объяснил, все стало ясно, — сказал Артур. — Посланник доброй воли вроде Линдберга. Починка заборов, пока они не успели развалиться.

— Можно сказать и так, — отозвался Джо.

— Значит, ты собираешься выдвигать себя в следующем году? Ведь в следующем году мы уже будем выбирать нового вице-губернатора.

— Я надеюсь, что успею, — сказал Джо.

— Мне держать это в секрете?

— О да. Я жду правильного момента.

— Чтобы объявить об этом Майку Слэттери и всем прочим? — Да.

— А как ты узнаешь, что настал правильный момент?

— Ну, в каком-то смысле я полагаюсь на интуицию. Когда сочту, что во всех частях штата у меня достаточно приверженцев, я объявлю о своих намерениях. Знаешь, Артур, я представился людям в каждом округе по крайней мере один раз, а в некоторых округах — таких как Аллегени, Лакауна, Дофин, Филадельфия и Беркс — раз по десять, не меньше.

— Боже мой, в нашем штате семьдесят шесть округов. Дел у тебя было невпроворот.

— Тут ты, черти подери, прав.

— Неужели профессионалы ничего не заподозрили?

— Заподозрили, но помалкивают. У них нет никаких доказательств. Политических речей я не произносил, ну разве что в прошлом году выступил раз-другой в поддержку мистера Гувера.

— И таким образом объявил себя противником Эла Смита. Поверь мне, тебя услышали.

— Но я же республиканец. И не делаю из этого тайны. Я говорил то, что думаю. О его наглости. О «Тэммэни Холл» [38].

— Ну, в нашей корзинке тоже есть тухлые яйца. Правда, в данном случае это не имеет никакого значения. Как говорится, было и прошло. Меня больше интересует твоя кампания. Ты считаешь, что у тебя достаточно приверженцев, чтобы убедить таких, как Слэттери и его парни, что ты подходящий кандидат?

— На это я и рассчитываю.

— А что, если они своего кандидата на следующий год уже выбрали?

— Если сочтут меня стоящей кандидатурой, они свое решение переменят.

— Это верно.

— Но ты, Артур, не высказал ни свое одобрение, ни осуждение, — сказал Джо.

— Ты же прекрасно знаешь мое отношение к политике, но ты и прекрасно знаешь мое отношение к тебе.

— Это все, что мне хотелось знать.

— Я в твою поддержку скажу все, что только можно, хорошее, и наскребу для тебя столько денег, сколько смогу.

— Я в этом не сомневался, — сказал Джо.

— Мне кажется, я догадываюсь, почему ты стремишься к этой должности.

— Говори, и я скажу тебе, прав ты или нет.

— Ты хочешь быть под стать своему деду, — сказал Артур.

— Точно, — сказал Джо.

Он посмотрел на Эдит, та ответила ему выразительным взглядом, и Джо не добавил ни слова.

— С моей точки зрения, ты и без всяких политических кампаний ничуть не хуже своего деда, но я исторических книг не пишу, а именно это, наверное, у тебя на уме. На самом деле, Джо, после минутного размышления я, пожалуй, скажу, что ты выбрал стоящую цель. В нашей семье было несколько судей, и я часто думал, что мне бы и самому хотелось войти в историю в роли судьи. Но у меня никогда не хватало честолюбия, чтобы заняться политикой. Однако у тебя больше честолюбия и больше гордости, и я всегда это знал. Лучшего человека, чем ты, им просто не найти. Но сначала — прежде чем начнешь чинить заборы — почини свою ногу. Мне пора идти.

Когда он ушел, Эдит сказала:

— Я боялась…

Джо понимающе кивнул.

— Я хотел рассказать ему все. Я мог рассказать ему все. Но рад, что ограничился только тем, что сказал. Не то что мы не доверяем Артуру, но думаю, если бы я рассказал ему то, что на самом деле задумал, это было бы для него потрясением.

— Он и так был потрясен, — сказала Эдит. — Ему все это не нравится.

— И это доказывает, что он настоящий друг. Несмотря на свое отношение к политике, он собирается меня поддержать.

— А что еще ему остается? — сказала Эдит.

Визиты доктора Инглиша носили теперь не столько медицинский характер, сколько отдавали дань его склонности к пунктуальности. Поторопить природу доктор никак не мог и тем не менее три раза в неделю являлся в дом номер 10 на Северной Фредерик выпить с хозяевами чашку чаю.

— Надеюсь, вы не против, что я прихватил с собой своего шофера, — объявил доктор Инглиш в один из своих послеполуденных визитов.

Вслед за ним в кабинет Джо вошел сын доктора, Джулиан.

— Здравствуйте, мистер Чапин. Очень жаль, что вас по стигла такая неприятность, но вы в надежных руках. По крайней мере так утверждает мой отец.

— Слушай, Джулиан, я так никогда не выражался, — сказал доктор.

— Хотите виски с содовой? — предложил Джо.

— Нет, Джулиан пить не будет, — сказал доктор. — Он великодушно предложил сегодня повозить меня, но ему прекрасно известно, что под этим подразумевается. Мои шоферы не пьют.

В комнату вошла Эдит, и оба, отец и сын, поднялись с мест, чтобы с ней поздороваться.

— О, Джулиан, — сказала Эдит. — Как вы поживаете?

— Хорошо, спасибо, миссис Чапин. Мне лишь неловко, что мистер Чапин прикован к постели, а я такой здоровый.

— Хотите виски или чего-то еще? — спросила Эдит.

— Спасибо, но мы с этим делом только что разобрались, — ответил Джулиан.

— Как поживает Каролина? — спросил Джо.

— Отлично, — сказал Джулиан. — Она уже давно хотела вас навестить, но доктор этих визитов не поощряет. Вам об этом известно?

— Но этот запрет не относится к Каролине, — сказал Джо. — Доктор, разве вы не знаете, что красивые девушки — лучшее лекарство на свете?

— Ну если говорить о красивых девушках, то у вас тут есть и своя — Энн, — сказал Джулиан. — Если Каролина вдруг взбунтуется, я буду ждать, пока Энн подрастет. Дочка у вас просто сногсшибательная. Сколько ей сейчас, восемнадцать?

— Да. Но для вас, Джулиан, она слишком молода, — сказала Эдит.

— Очень жаль. Кстати, раз уж мы заговорили о младшем поколении Чапинов, я полагаю, вы уже готовитесь оставить все дела и перейти на содержание Джоби.

— На содержание Джоби? — изумился Джо. — Да я даже не могу добиться, чтобы он подносил мне клюшки и мячи.

— Подносил клюшки и мячи? Года через два о его достижениях заговорят все, — сказал Джулиан.

— О каких достижениях? В спринтерском забеге? Да, пожалуй, он уже сейчас вылетает из дома с такой скоростью, что, наверное, бьет все рекорды. Я, правда, понятия не имею, куда он так несется.