Через двадцать лет (СИ)

- Ты что, сама всё убирала?

- Только здесь, кухню можем поделить, - хмыкнула девушка, - ну, как себя чувствуешь?

Эрика, одевшись, повела плечами.

- Как сгусток света или бабочка из кокона. Нет, серьёзно! По-моему, я теперь – твой вечный должник. Правда, грандиозно стало только телу…

- Мыслям сейчас тоже будет грандиозно, – с непроницаемым видом сказала Мелли и внезапно расхохоталась, - я, пока ты спала, принимала душ, выхожу – а тут такое! И не говори теперь, что сюрпризы невозможны, лучше сама послушай!

Не дав и слова вставить, она нажала кнопку автоответчика на телефоне, продолжая смеяться. Эрика отлично помнила, что звонков за минувший день не поступало и, однако же, соседка была права – за тот час или полтора, что потребовался на витание в калейдоскопе, аппарат записал одно новое сообщение:

- Добрый вечер, мистер Рубинштейн, - зазвучал в трубке приятный мужской голос, - меня зовут Дэниел Спаркс, я являюсь помощником Александра Гаррета, режиссёра и владельца театра Гордона. К сожалению, мистер Гаррет не может в настоящее время связаться с вами лично, но он заинтересован в постановке вашей пьесы и предлагает встретиться. Послезавтра вторник – вы могли бы подъехать в кафе-бар «Перекрёсток» в два часа? Если да, не отвечайте на сообщение, если нет – перезвоните мне по этому номеру, постараемся найти другую возможность. Удачи!

  Глава 7. Спаркс (часть первая)

В маленьком салоне красоты на Линкольн стрит всегда была приятная атмосфера, хороший коллектив и оптимальные цены. Среди столов, кресел и зеркал порой случалось всякое: и забавные ситуации, и счастливые моменты, и досадные происшествия, изредка. Однако, такое негласное оживление, как сегодня, бывало только в определённых обстоятельствах.

Часы показывали примерно семь вечера. Парикмахерша, ловко подстригая немолодую темноволосую даму, время от времени меняла дислокацию, перескакивая с затылка на аккуратные пряди у лица и делая их ещё аккуратнее. Маникюрша, подпиливая ногти болтливой клиентке, раз за разом привставала с места, чтобы что-то отыскать в сумочке на верхней полке. Администратор, занятая еженедельным расписанием, так и норовила забросить увлекательный процесс и кокетливо разгладить воротник собственной блузки.

Всё это казалось приёмами исключительной хитрости. Взгляды трёх женщин притягивало кресло в углу, ибо там, в этом кресле, находился предмет общего внимания, ради которого можно было послать к чёрту атмосферу коллектива. Вытянув километровые ноги вперёд, под миниатюрный стеклянный столик, в углу сидел довольно примечательный молодой человек: взъерошенный, большеглазый и, в целом, красивый. Вот уже минут тридцать он с живейшим интересом листал что-то в своём планшете, не реагируя на окружающий мир. На столике перед ним стояла крохотная чашечка с остатками кофе и большая ваза с леденцами, из которой парень таскал конфетки целыми пригоршнями.

Дэниел Спаркс, чья мать сейчас меняла стрижку, ушёл в чтение с головой и пока не выныривал. Салонному трио только и оставалось, что любоваться его невозможно худой фигурой, да богатыми мимическими экзерсисами. Так оно зачастую и происходило.

Всего день назад Дэн вернулся из Амстердама, сканючив на поездку сразу два выходных и уложившись в кратчайшие сроки. Он вообще, по долгу службы, умел укладываться в самые короткие сроки, но «Голландская авантюра» превзошла любые ожидания. В родном театре Гордона как раз шли последние показы «Боевого коня»[18] - спектакля, вверенного Спарксу, и обогнавшего по масштабности даже знаменитую версию Вест-Энда. А Амстердам готовился к иностранной премьере «Лоренцаччо»[19] в рамках гастролей. Кто бы тут выдержал и не отпросился? Рвануть в ледянющие Нидерланды ради бельгийской постановки французской пьесы о древнем итальянце – да, это было вполне в духе Дэна, мечтавшего увидеть местные фишки светового оформления и сценографии. И наплевать, что ради них пришлось мёрзнуть, пару раз обращаться к французскому разговорнику и вообще спать на слишком короткой кровати в отеле. Зато фотографии, потихоньку сделанные во время спектакля, надежды оправдали!

Теперь же, листая голландские блоги любителей театра и коллег по цеху, Дэн с упоением читал рецензии на «Лоренцаччо», успев парочку откомментировать и неплохо пообщаться. Персоналу салона выпало молча переживать и дожидаться окончания стрижки Анжелы Спаркс – впрочем, администратор и тут подсуетилась. В последний раз поправив блузочный бант на мощной груди, женщина покинула стойку и решительно двинулась к молодому человеку.

- Ещё кофе, мистер Спаркс? Или, может, хотите чаю?

Маникюрша, которой клиентка и собственная неудачная позиция за столом порядком надоели, с досады отхватила гильотиной сразу половину ногтя у дамы. Последняя, придирчиво выбиравшая лак для покрытия, громко разбушевалась. Парикмахерша, пряча ухмылку, сделала вид, что откашливается. Дэн оторвался от планшета и совершенно счастливо уставился на администратора.

- Лучше кофе. Такой же чёрный и без сахара, - улыбнулся он, невинно хлопая ресницами. Этот коронный трюк всегда использовался для размягчения самых каменных женских сердец. Администратор, чьё сердце каменным вовсе не было, подхватила чашечку и удалилась, балдея, чтобы вернуться через несколько минут.

- Вот, как вы любите, - шепнула она, придавая своему декольте на блузке наиболее удачный ракурс. Маникюрша готова была взвыть, реанимируя клиентке ногти. Дэн, которого атласные банты волновали ещё меньше, чем погода в Амстердаме, поблагодарил со всей возможной непосредственностью, глядя при этом исключительно в глаза.

Он слишком хорошо знал о коварных женских уловках. Он знал, что на блюдце, возле чашечки, притаилась визитка с аккуратным «Это – мой новый номер телефона». А что, имелся и старый? Учитывая, сколько таких или подобных записочек доставалось время от времени молодому человеку, впору было строить карточный домик. Алекс однажды именно домик и предложил, чтобы как-то оправдать запас разноразмерных визиток. Дэну это показалось крайней мерой – полезные карточки он сохранял, переписывая номера к себе в телефон. Прочие лежали мёртвым грузом дома. Вот и теперь, спрятав визитку в нагрудный карман рубашки, дабы никого не обидеть, Спаркс вернулся к кофе и планшету. Администратор вздохнула с максимально возможной томностью; маникюрша, к счастью, ничего заметить не успела. Парикмахерша, лет на десять старше коллег, снисходительно улыбнулась – к Дэниелу она испытывала интерес более профессиональный, нежели личный, ибо частенько доводила до совершенства его градуированную чёлку.

Анжела Спаркс не впервые становилась свидетелем страстей, бурливших вокруг её сына. Наблюдая краем глаза за событиями в углу зала, женщина изо всех сил пыталась не выдать себя и не начать смеяться. Дэниел был умен, и острые углы женского внимания обходил с максимальной изящностью, пускай душа требовала развлечений, а само внимание, конечно, ему льстило.