Сексолог Женька (СИ)

-Иду, иду!- истерично выкрикнула Алька.

Женя одел ей кроссовки, зашнуровал , помог встать на ноги. Алька тотчас отпрянула от него.

-Куда идти?

-Вон к тем кустам. Вперёд пойдёшь или...

-Или, - резко оборвала.

-Как скажешь, - Женя взял куртку с камня и быстро стал спускаться.

Метров через десять оглянулся: Алька осторожно ставила ноги, обходя камни и кустики, порой позволяла себе лёгкий пробег. Женя боялся одного: споткнётся, упадёт - и тогда жди беды.

Алька справилась со спуском, и даже дыхание не изменилось. Видимо, сказывалась физическая подготовка.

Пещерка осталась такой же, какой помнил её Женя. Широкий яйцеобразный вход, высотой до двух метров, стены густо покрыты жирной сажей, на гладких местах о ставили автографы посетители пещ ерки. Пол усыпан высохшей травой, щепками, древесным углём. В центре над ямкой с золой две рогатины, полукругом шесть плоских камней, предназначенных для сидения. В дальнем углу куча мусора: консервные банки, бутылки . Чуть в стороне на выступе закопчённый чайник и три майонезных баночки.

-И что мы здесь будем делать? - спросила А лька, осматривая внутренность пещерки.

-Сначала сделаем чаёк.

Женя взял чайник и вышел. Алька прошлась вдоль стен, считывая автографы. В основном стандартные: "Здесь был..." и дата. Последними здесь были Коля, Вадим и Олег из ПТУ-17. Август 1974г." Одна надпись была индивидуальной и бесстыдно кричащей: "Лучшего кайфа, чем здесь, мы не знали! Да здравствует Любовь!!! Виктор и Тамара.25 июня 1973г. Из Токмака"

Женя вернулся с охапкой сухого хвороста и чайником с водой.

-Пить хочешь?

-Нет. Я жрать хочу.

-А я кушать. Потерпим.

-Почему я, чёрт возьми, должна терпеть?

-Потому. Не всё коту масленица. Ты думала, если у тебя деньги и связи, значит, хозяйка жизни? Что хочу, то ворочу. Хочу, покупаю себе наложницу, хочу, убираю ненужного человечка. Впрочем, сомневаюсь, что мы для тебя человеки. Так - быдло, товар.

Алька молчала, только презрительно кривила губы.

-Безнаказанность вдохновляла тебя, - продолжал Женя, подвесив чайник и готовя хворост для костра, - глохла совесть, слепла душа. Ты превращалась в животное, которому чуждо милосердие, сочувствие, когда оно х о ч е т есть. Набрасывается, ломает, рвёт, не слыша крика жертвы.

-Мало я сделала для Надьки, для её семьи...

-Постыдись, Алла! Что ты сделала? Просто заплатила за товар. За наложницу, которую ежедневно насиловала. Да, насиловала! Тело, душу. Ты хоть раз удосужилась заглянуть Наде в глаза? Там крик истязуемой ...

-Фантазии твои...

-Нет, это симптомы твоей болезни.

-Ха, и ты собираешься меня вылечить?

-Собираюсь попробовать. Не хотел, но уж очень Надя просила.

-И как, интересно, ты собираешься меня лечить?

-Ещё не знаю , какую методику применить. Я жду. Жду, когда утихнет боль, жду Надю с едой. А когда ждёшь, да ещё голодный, плохо думается.

-Кретин! - фыркнула Алька.

-Мимо. Никогда не страдал.

-Покурить-то можно?

-Травись,- Женя встал, вынул из пачки сигарету, поднёс к губам Альки; та взяла, пронзив его ненавистным взглядом. Женя щёлкнул зажигалкой, поднёс к сигарете.

Закурив, Алька отошла к стене, где был пучок сена, осторожно опустилась на колени, затем села.

Наступило долгое молчание. Алька, мучаясь от дыма, что лез в глаза, гоняла сигарету из угла в угол рта. Женя задумчиво смотрел в огонь костра.

Тихо зашумел чайник. Женя поднялся и вышел, вернулся скоро, неся в горсти какие-то травинки и ягоды шиповника.

Алька сделала ещё одну затяжку и выплюнула окурок в сторону костра; он упал на полпути. Женя взял прутик и подвинул окурок в огонь.

-Может, развяжешь? Я готова искупить вину. Хочешь опубликовать свою работу на Западе? Будет валюта, известность. Я могу.

-Не хочу. Там моя работа никому не нужна, своей литературы предостаточно. Моя работа нужна здесь.

-Здесь её никто не возьмётся выпустить. Тебя скорее в дурдом упекут...

-Тогда и говорить не о чем, - оборвал Женя, бросая листочки и ягоды в закипевший чайник.

-А в письмах женщины о тебе как о святом пишут...

-Со святыми женщинами и я святой. А с гадкими...

-Мстить будешь?

-Возможно чуть-чуть. В память о той боли, что причинила Наде, Димке, мне и... Толику.

-Какому Толику? А-а, она и это растрепала.

-В ыплакала. Уже за одно это тебя следовало...

-Что? Сжечь? Колесовать? Возомнил себя судьёй и палачом? Перед связанной, конечно, можно и повыпендриваться.

-Ты же выпендривалась перед связанной Надей? Это запущенный тобою бумеранг вернулся и тебя же огрел. Чаю будешь? Остудить?

Алька лишь утвердительно кивнула.

Женя сходил к роднику, сполоснул банки, захватил ещё холодной воды в большую банку из - под селёдки. В ней и остудил Альке чай, чтобы только губы не обжигало.

-Немного кисленький, но вкус приятный. - Женя присел на корточки, поднёс банку к губам Альки, костяшки пальцев коснулись её лица , и Алька отпрянула, вздрогнув всем телом, точно обожглась.

-Что?